— Возьми, Томми. Жаль, что ты не хочешь объяснить мне, в чем состоит твоя тайна. Надеюсь, ты одолжишь свою картину на выставку Восковена. Я пришлю тебе открытку.

— Ты не знаешь миссис Ланкастер?

— Не имею о ней понятия. Кто она?

— Я вспомнил о ней только потому, что эта картина раньше принадлежала именно ей. Потом она подарила ее моей тетушке.

— Надеюсь, тебе и в этом поможет миссис Восковен.

— Что она из себя представляет?

— Она с характером, много моложе его.

Посмотрев на картины, развешанные по стенам, Томми с отвращением спросил:

— Что это за мазня?

— Пол Джегеровски. Как говорят, он пишет, накачавшись наркотиков, неужели тебе не нравится?

— Нет.

— Ты консерватор! Пошли перекусим в соседнем кафе.

— Не могу. У меня свидание с доктором в клубе.

— Ты заболел?

— Пока еще здоров. Разочаровываю врачей своим кровяным давлением.

— Зачем же в таком случае тебе врач?

— Где доктора, там и трупы… Мне просто надо с ним поговорить. Спасибо за все! До свидания!

Томми не скрывал своего любопытства, когда встретился с доктором Мюрреем. Почему он не сообщил по телефону, какие от него требуются еще формальности?

— Боюсь, что я запоздал: я плохо знаю эту часть Лондона, — сказал врач. — К тому же транспорт работает отвратительно.

— Жаль, что я об этом не подумал. Мы могли бы встретиться в более удобном для вас месте.

— У вас есть время?

— В данный момент я ничем не занят. Не то, что на прошлой неделе…

— Я знаю. Я уже звонил вам раньше.

Пригласив доктора сесть и угостив его коктейлем и сигарами, Томми приготовился слушать своего собеседника.

— Понимаю, что вы заинтригованы, — сказал врач, — но в нашем приюте сейчас настали трудные времена. Я надеюсь, вы сможете мне дать полезный совет.

— С удовольствием сделаю все, что в моих силах. Очевидно, это связано с мисс Фэншоу?

— Только косвенным образом… Но это тайна… Надеюсь, вы понимаете?

— Конечно! Можете на меня положиться.

— Случайно я упомянул о вас нашему общему другу. Он сказал, что вы принесли большую пользу во время войны…

Томми постарался уклониться от этой темы.

— Это было давно и утратило уже свое значение, — ответил он.

— Я упомянул об этом только потому, чтобы вы поняли, почему я обратился именно к вам. Возможно, все это в будущем не удастся скрыть, но сейчас пока я не хочу огласки.

— Вы упомянули о каких-то неприятных событиях в приюте.

— Так и есть. Недавно там умерла некая миссис Моуди. Вам не рассказывала о ней ваша тетушка?

Томми задумался:

— Пожалуй, нет.

— Ей не было еще семидесяти. Практически она была здорова, но как все одинокие женщины, нуждалась в уходе. Что касается ее характера… Она принадлежала к женщинам, напоминающим хлопотливых куриц. Любила попусту суетиться, постоянно давала какие-то поручения нянечке, часто жаловалась по поводу того, что ей не дали поесть. И это через полчаса после обеда…

— Теперь вспомнил! — сказал Томми. — Помню, как она однажды требовала какао. Это была симпатичная высокая, но рассеянная женщина. Она умерла?

— Ее смерть меня очень удивила, — ответил доктор. — Конечно, предсказать, когда пациент умрет, трудно. Одни цепляются за жизнь, хоть выглядят хилыми и болезненными людьми. Другие только кажутся внешне здоровыми… Смерть миссис Моуди мне все же показалась необычной. Она умерла во сне, хоть накануне была совершенно здорова. Мне эта смерть показалась несколько преждевременной.

Томми уставился на врача, внимая каждому его слову.

— Медики в таких случаях делают вскрытие. Это не всегда нравится родственникам. В особенности, когда выясняется, что человек умер естественной смертью, но врач не обратил своевременно внимания на недуг. В таком случае его карьере приходит конец.

— Понимаю, как все это сложно…

— В случае с миссис Моуди осложнений не было. Ее родственники знали ее плохо и не восприняли мою просьбу близко к сердцу. Разрешение на вскрытие было получено легко…

Томми хотел было задать вопрос, но сдержался.

Уловив его намеренье, доктор сказал:

— Смерть моей пациентки явилась следствием повышенной дозы морфия.

Томми был поражен.

— Это доказали лабораторные анализы. Как же это случилось? Морфий ей никто не прописывал. Ведь у нее не было никаких болезней. Исключено, что она приняла его по ошибке или взяла у другой больной. Наши больные получают наркотики только из рук сестры. К тому же мы даем их только на один прием. Наркоманок, которые могли бы иметь свои запасы, в приют мы не принимаем. Не могла она и покончить с собой. Для этого она была слишком жизнерадостным человеком.

Остается предположить, что ей кто-то дал эту смертельную дозу морфия. Но кто? Зачем? В аптечке миссис Паккард, которая имеет специальное медицинское образование, имеются различные лекарства, но она хранит их под замком.

Расследования ничего не дали. Мы проанализировали все случаи смерти и пришли к выводу о том, что три из них сомнительны. В приюте живет убийца, который делает свое черное дело.

— Трудно поверить в это, доктор, — сказал Томми, — но я не сомневаюсь в том, что вы мне сообщили. Такие заявления не делаются голословно, но все это не укладывается в голове… К тому же должна быть причина…

— Подобные случаи бывают. Например, одна женщина служила кухаркой… Семья едет на пикник, несколько человек травятся бутербродами. Потом в другом доме случается происшествие после завтрака… И везде фигурирует одна и та же стряпуха. Она переезжает из одного конца Англии в другой, меняет фамилии, но полиция в конце концов на нее выходит. Она оказалась религиозной фанатичкой, считавшей, что бог повелел ей избавить мир от определенного количества людей.

Была еще одна француженка… Жанна Лебром. Она помогала соседям ухаживать за больными детьми. Кто-то обратил внимание на то, что никто из этих ребятишек не выжил. Она сама потеряла когда-то ребенка и считала, что то же должно произойти и с другими женщинами. Поговаривали даже о том, что она сама погубила собственное дитя…

— От ваших рассказов, доктор, мороз продирает по коже!

— Бывают и другие случаи. Армстронг, например, угощал свои жертвы бутербродами с мышьяком. Сначала он делал это ради денег, ради наследства. Потом убил жену, чтобы жениться на другой. Затем просто стал уничтожать своих воображаемых обидчиков в результате патологически развитой уязвимости.

Была еще сестра Борринер, организовавшая приют для престарелых. Они переводили на ее имя все свои сбережения и поселялись в ее заведении, но жили там мало. Она тоже применяла морфий…

В случае с заведением мисс Паккард мы не знаем, кого подозревать. Это может быть одна из пациенток, ненавидящая людей, или же кто-нибудь из обслуживающего персонала, который не выносит стариков.

Речь идет о больном человеке, которого трудно распознать. Мы не раз говорили об этом с мисс Паккард.

— Но почему вы обратились ко мне? — с недоумением спросил Томми.

— Все дело в вашей тетушке. Это была умная и наблюдательная женщина, которая любила прикидываться простушкой. Возможно, вы что-нибудь вспомните… Какие-нибудь ее высказывания, слова, которые показались вам странными. Иногда такие особы делают самые фантастические выводы, которые потом оказываются правильными.

— Ничего такого не припомню.

— А ваша супруга?

— Ее нет сейчас дома, но я ее обязательно спрошу об этом.

Поколебавшись немного, мистер Берсфорд решил поделиться с доктором своими личными переживаниями:

— Мою жену в свое время обеспокоила одна из ваших пациенток. Это миссис Ланкастер.

— Миссис Ланкастер?

— Ее поразило то, что эту женщину увезли так внезапно из приюта. Дело в том, что миссис Ланкастер подарила моей тетушке картину. Жена хотела ее вернуть, но найти миссис Ланкастер не удалось. В отель, где она должна была остановиться, старушка не приезжала.