— Понятно.

— Мы хорошо относились к миссис Ланкастер, хоть она была странная, многое забывала, говорила часто несуразные вещи.

— А писем много приходило на ее адрес?

— Джонсоны писали мало: пару раз, на новом месте обычно хватает своих забот. К тому же это дальние родственники, которым пришлось выполнять свой долг. Всеми финансовыми вопросами ведал адвокат Экклс. Это солидная фирма. Мы не раз имели с нею дела. Очевидно, друзья миссис Ланкастер давно умерли. Этим и объясняется то, что ею никто не интересовался. Хотя около года тому назад ее посетил один весьма симпатичный мужчина… Он встретился в Африке с Джонсонами и приехал сюда по их просьбе.

— А потом опять о ней все забыли… — Таппенс снова подбавила масла в огонь красноречия мисс Паккард.

— Миссис Ланкастер не исключение. Наши подопечные, однако, не тоскуют. Они подбирают себе здесь приятельниц, общаются друг с другом.

— Очевидно, многие из них вообще мало помнят о своем прошлом?

— Мы не принимаем к себе душевнобольных, если вы об этом думаете, но люди с определенными странностями встречаются. Старческий склероз имеет свои особенности. Появляются фантазии, беспомощность в быту. Одна из наших дам считает, например, себя Марией-Антуанеттой. Выражается это лишь в том, что она вспоминает какую-то ферму и просит побольше молока. Другая леди периодически называет себя мадам Кюри, старательно читает в газетах все статьи, где говорится об атомной бомбе, и рассказывает о том, как они с мужем работали над расщеплением атома. Такие фантазии помогают им быть счастливыми. Они не приносят никакого вреда. Это относится и к забывчивости, попыткам вспомнить что-нибудь важное.

— А миссис Ланкастер часто вспоминала о камине и какой-то связанной с ним истории?

— Не понимаю, о чем вы говорите!

— В прошлый раз она мне что-то рассказывала. Мне показалось, что именно с камином у нее связаны какие-то неприятные воспоминания. Что-то могло ее напугать…

— Не исключено.

— Меня беспокоит эта картина. Хотелось бы написать миссис Ланкастер и попросить у нее разрешения. Ведь она дарила ее именно тете Эйде.

— Я бы не беспокоилась по этому поводу. Тетушке Эйде она понравилась. Если бы картина понравилась кому-нибудь другому, она попала бы в руки этого человека. Не думаю, чтобы миссис Ланкастер очень ею дорожила. Картина милая, но не ценная. Правда, я не разбираюсь в живописи.

— Все же я хотела бы написать… Какой адрес Джонсонов?

— Они хотели пожить у друзей в Шотландии. В их доме был ремонт. А до отъезда собирались пожить в Лондоне, в отеле «Кливленд». Там вам дадут их адрес.

Когда мисс Паккард отправилась за нянечкой, которой предназначалась шуба, Томми не выдержал:

— Далась тебе эта миссис Бленкинсон!

— Сама не знаю, как у меня это вырвалось! Но мне нравится это имя, которым мы пользовались в годы войны, когда ловили шпионов.

— Ты выглядела тогда такой глупой с этими своими тремя сыновьями. Зачем было придумывать такое количество детей. Хватило бы одного-двух!

— Они все были для меня реальными. Я знала, как каждый из них выглядит. Без этого нельзя войти в образ.

— Ты так привыкла к этой роли. Боюсь, ты поселишься в этом пансионате, если я умру, и будешь называть себя миссис Бленкинсон.

— Скучно изображать одно и то же.

— Почему эти старушки выбирают себе такие громкие имена?

— Когда тебя одолевает ревматизм, и ты не можешь двигаться, даже вязать, потому что тебя уже не слушаются пальцы, хочется уйти от действительности, помечтать. Мне кажется, в этом все дело, Томми.

— В таком случае, попав в дом для престарелых, ты будешь изображать из себя Клеопатру.

— Гораздо интереснее изображать ее кухарку или служанку и распускать самые невероятные сплетни!

В комнату вошли мисс Паккард и молодая рыжеволосая женщина с усыпанным веснушками лицом.

Когда директриса ушла, Таппенс немедленно вручила нянечке шубу.

Девушка поначалу отказывалась от подарка:

— Вам самой пригодится, — твердила она.

— В таком случае ее нужно переделывать. Я маленького роста. Что касается вас, то такой высокой девушке она будет в самый раз! Тетя Эйда была высокой…

— Она была настоящей леди. Очевидно, в молодости мисс Фэншоу была красавицей.

Над этим Томми никогда не задумывался.

— За ней было трудно ухаживать. У нее был сложный характер, — заметил он.

— Это так, но она была умницей. А какая сила воли!

— Упрямая и капризная старушка.

— Вы правы. Но она никогда не хныкала, не жаловалась на скуку. Ваша тетушка часто рассказывала интересные истории. Когда она была молоденькой девушкой, то въехала на второй этаж какого-то дома на лошади. Кто бы отважился на такое?

Томми был вынужден согласиться с нянечкой.

— Тут многие сочиняют, — продолжила нянечка. — Иногда узнают какого-нибудь преступника, требуют обратиться в полицию, заявляют, что их жизнь находится в опасности…

— Когда мы были здесь в прошлый раз, кто-то заявил, что его отравили, — подала реплику Таппенс.

— Это миссис Локкет. Она говорит такое ежедневно.

— А маленькая женщина, просившая какао?

— Мисс Мади? Она неожиданно умерла от тромбоза. Эта женщина была очень привязана к вашей тетушке.

— А миссис Ланкастер уехала?

— Да, но уезжать она не хотела.

— Она рассказывала мне странную историю про какой-то камин.

— У нее был богатый репертуар в этом отношении. Она такое выдумывала! Особенно ей нравилось говорить о тайнах, в которые ее посвятили.

— На этот раз она рассказывала что-то о ребенке…

— Все эти истории они, наверное, сочиняют под влиянием телевидения!

— Трудно работать с такими людьми! Вы, очевидно, сильно устаете…

— Я люблю старушек.

— Вы здесь давно?

— Уже полтора года, но теперь решила уйти.

— Почему?

Таппенс показалось, что нянечка как-то напряглась, услышав ее вопрос.

— Человеку требуются перемены, — ответила она.

Взяв шубку тетушки Эйды, девушка поспешила уйти. Перед тем, как попрощаться, она сказала:

— Мне приятно иметь что-то на память о миссис Фэншоу. Она была настоящей леди. Теперь уже таких не осталось.

Когда прибыли вещи тети Эйды, Томми и Таппенс сразу же нашли им место. Рабочий столик удачно заменил громоздкий туалет, который переместился в холл. Бюро установили в кабинете, а картину Таппенс повесила в своей комнате над камином.

Чтобы избежать угрызений совести, она написала миссис Ланкастер соответствующее письмо, которое направила миссис Джонсон в отель «Кливленд».

Через неделю ее послание вернулось назад с отметкой о том, что адресат в отеле не проживает.

— Наверное, они жили там всего несколько дней, — утешил ее по этому поводу Томми.

— Но ведь в отелях принято указывать свой постоянный адрес.

— А ты просила переадресовать письмо?

— Конечно!

— Можно выяснить по регистрационной книге!

— Я так и сделаю.

Таппенс уселась за телефон и попросила соединить ее с отелем «Кливленд».

Через несколько минут она снова появилась в кабинете Томми.

— Странная история! Ни миссис Джонсон, ни миссис Ланкастер никогда в этом отеле не проживали и не заказывали там комнат.

— Наверное, миссис Паккард перепутала название или потеряла бумажку, на которой был записан адрес.

— Она педантична и аккуратна. Такого не могло быть! Очевидно, следует узнать у нее адрес адвокатской фирмы, которая занималась этим делом в отсутствие Джонсонов.

Томми, который готовил речь на конференцию, весьма сдержанно воспринял энергичные действия своей супруги.

В тот момент, когда работа была окончена, в дверях показалось сияющее лицо Таппенс. Сообщив адрес и телефон мистера Экклса, она попросила:

— Позвони им!

— И не подумаю!

— Но ведь это твоя тетушка!

— Миссис Ланкастер никогда ею не была!

— Ты ведь знаешь, как адвокаты и нотариусы относятся к женщинам. Они считают их глупыми и назойливыми…