Когда появился Альберт и спросил, что приготовить на ужин, Таппенс сообщила ему, что ее не будет дома, так как она будет эти дни путешествовать.

Альбер сразу же забеспокоился о бутербродах, которые следует взять с собой в дорогу.

— Переадресовывать ваши письма? — поинтересовался он.

— Я еще не решила, куда поеду! — сказала Таппенс, засмеявшись.

— Понятно!

Альберт отличался тем, что никогда не ждал объяснений.

Когда он ушел, Таппенс снова занялась своими воспоминаниями.

Почему на ней была парадная шляпка и выходная обувь?

Альберт неожиданно нарушил ее размышления по поводу того, что могло в тот раз быть: свадьба, крестины?

— Если вы будете отсутствовать, я, пожалуй, возьму выходной. У Элизабет появилась сыпь. Милли опасается, что это ветрянка.

Элизабет была младшей из детей Альберта.

— Конечно, вы нужны в эти дни дома!

Альберт жил в уютном домике неподалеку от них.

— Моя жена не любит, если я торчу дома и сую нос в ее хозяйственные дела, но необходимо увезти других ребятишек…

— Конечно! Необходим карантин.

— Детям было бы полезно всем переболеть. Правда, у Чарли уже была ветрянка, но Джей пока не заразилась.

Разговор о ветрянке пробудил у Таппенс какие-то смутные воспоминания. Какое отношение имел ко всему этому домик? Наконец, она поняла: конечно же, это связано с Антеей! Это была крестница Таппенс. Она попросила миссис Берсфорд присутствовать на празднике, когда ее дочери будут вручать какой-то диплом. Сама Антея не могла поехать: у ее младших детей была ветрянка.

Таппенс согласилась. От нее ничего особенного не требовалось. Необходимо было побыть на церемонии, потом сводить Джейн в кондитерскую и устроить ей маленький праздник.

Теперь она помнила даже платье, в котором была. Оно было с орнаментом из васильков и колосьев.

Розовый домик она видела на обратном пути…

Когда она ехала к Джейн, то читала купленные на вокзале журналы. Возвращаясь домой — дремала, наслаждалась тем, что могла снять туфли. Таппенс проснулась именно тогда, когда поезд ехал вдоль канала. Он продвигался медленно: можно было хорошенько все осмотреть.

Домик казался пустым, но он не был необитаемым. Ставни не были закрыты засовами.

Вот тогда-то Таппенс и подумала о том, что было бы хорошо сюда вернуться.

Установить, как называлась станция, она не смогла: именно тогда управление железных дорог начало преобразовывать все маршруты и остановки.

Когда за окном появились корпуса какой-то фабрики, Таппенс подумала о том, что этот милый домик на фоне этого пейзажа казался прекрасным сном. Как хорошо, что Альберт заговорил об оспе. Изучив карту, она отметила себе место, которое ей нужно. Утром она туда поедет.

Перед тем, как сесть в машину и отправиться в путешествие, Таппенс еще раз внимательно осмотрела картину. Необходимо было получше изучить маршрут. Теперь она увидит все несколько в ином ракурсе, чем из окна вагона.

Картина была подписана, но подпись не удалось разобрать. Она начиналась на букву «В».

Таппенс захватила с собой атлас автомобильных дорог, железнодорожный справочник и карту местности поблизости от Маркет-Вэйзинга, куда она ориентировочно отправлялась. В саквояже находилось ночное белье и туалетные принадлежности.

Выпив в каком-то кафе чашечку кофе, Таппенс направилась по дороге, которая тянулась параллельно железнодорожной линии. Дорожные указатели явно противоречили один другому: они повторяли название одной и той же местности, не всегда отмечали расстояние.

Уже давно перевалило за полдень, а нужное место еще не было найдено. Таппенс стала нервничать. Она постоянно петляла по каким-то тропинкам, потом снова выезжала к каналу, но, казалось, не приблизилась к своей цели. Услышав шум товарного поезда, она поехала в направлении железной дороги и неожиданно оказалась перед горбатым мостиком.

Домик оказался точно таким, как она его себе представляла. С мостика, в свете заходящего солнца, он выглядел тихим и пустынным. Слева его окружали поля и изгородь, в которой виднелась железная калитка.

Оставив машину у обочины, она подошла к воротам и залюбовалась их причудливым узором. Возле дома виднелся сад, за которым, как оказалось, тщательно присматривали.

Узенькая дорожка вела к черному ходу, который стал теперь главным для тех, кто тут жил. Было видно, что эта часть дома обитаема. У двери виднелась кадка с водой, а в конце сада Таппенс увидела фигуру высокого мужчины, который копался в земле. Ничего романтического не было в той панораме, которая возникла перед ее глазами. Она не прельстила бы ни одного художника.

Таппенс не хотелось уезжать, не осмотрев домик, который ей удалось найти с таким трудом. Она посмотрела на часы, но увидела, что они остановились. В этот момент она услышала, как отворилась дверь.

На крыльце появилась женщина, чтобы выставить для молочника бутылку. Увидев Таппенс, она сначала на мгновение замерла, но затем поспешно направилась к воротам.

Весь ее облик напомнил миссис Берсфорд добрую колдунью.

Женщине было около пятидесяти лет. У нее были длинные прямые волосы, которые развевал ветер. Таппенс припомнила картину, где была изображена ведьма на метле. Та, однако, была молодая женщина. У хозяйки дома лицо было изрезано морщинами, нос свешивался к подбородку, чепец и платье были бесцветными и старыми. Тем не менее, она не выглядела зловещей, внушая симпатию своей приветливостью и добросердечием.

Таппенс подумала о том, что это добрая колдунья или фея.

— Вы что-нибудь ищете? — спросила женщина весьма приятным голосом.

— Я понимаю, что вела себя плохо, заглядывая в ваш сад, но мне так понравился ваш дом!

— Заходите, пожалуйста, и осмотрите усадьбу! — пригласила ее хозяйка.

— Не хотелось бы вас беспокоить…

— Что вы! Я сейчас ничем не занята! Такой прекрасный день! А я было подумала, что вы заблудились!

— Мне понравился ваш домик. Я увидела его с мостика и пришла в восторг.

— Это самая красивая сторона. Его не раз рисовали художники.

— Я однажды видела такую картину на одной выставке, — сказала Таппенс. Там был изображен домик, очень похожий на ваш.

— Вполне возможно. Просто удивительно, почему многим художникам нравится одно и то же. Они рисуют тот же самый дом или дуб. Да еще с одной и той же стороны! Осенью, когда они выставляют свои картины, это особенно заметно. К тому же эти картины не так уж и хороши. Правда, я в этом деле не разбираюсь. Входите же к нам, прошу вас!

— Вы так добры! А какой чудесный у вас сад! — пролепетала Таппенс.

— Тут все перемешано: овощи, фрукты, просто кустарник… Муж не в состоянии много работать, а у меня не хватает на все времени…

— Однажды я видела этот дом из окна вагона. Тогда я задала себе вопрос: увижу ли я его еще раз.

— А сегодня вы неожиданно на него наткнулись! Какие случайности только не бывают в жизни!

Таппенс подумала о том, что с этой женщиной легко говорить. Что касается случайности — то все просмотренные ею карты и справочники говорили об обратном…

— Хотите войти в дом? — спросила хозяйка. — Это старинная постройка георгианского века. Потом его перестроили.

— Дом поделен пополам?

— Мы живем в задней его половине, а со стороны вокзала виден фасад. Глупо было его так делить!

— Давно вы здесь живете?

— Три года. С тех пор, как муж ушел в отставку. За дом много не просили, потому что местность здесь довольно пустынная, нет ничего поблизости.

— Я видела вдали колокольню.

— Это в двух с лишним милях отсюда. Там и есть наш приход, но деревенька маленькая. Хотите чашечку чая? Я только что выключила чайник.

Сказав это, женщина поднесла руки ко рту и закричала:

— Эйлис! Иди пить чай!

Мужчина повернул голову в ее сторону.

— Через десять минут все будет готово, — уточнила его жена.