Я решил прогуляться, стал нарезать круги по кварталу, пока не наткнулся на кучку бомжей, которые копались в помойке. Я приблизился к ним, стараясь не дышать носом, и весело предложил:

– Ну что, орлы, на бутылку хотите получить?

Они синхронно подняли головы от контейнера и заискивающе взглянули на меня, двое мужиков и баба, все трое в замусоленной, грязной одежде, c сильно помятыми, фиолетово-красными лицами.

– Только пару вопросиков, – быстро добавил я, доставая купюры.

Они жадно взглянули на мои руки и один из них, широкоплечий мужик хрипло спросил:

– И чего надо?

– Знаете старика с Озёрной, дом пять? Который в канализации живёт. Любая информация. Как зовут, сколько лет. Родственники. Только без вранья.

Они сразу сникли, растерянно переглянулись.

– Он с нами компанию не водит, – пробурчало, наконец, существо, бывшее когда-то женщиной. – Сам по себе.

– А когда он на улицах появился?

– С год, наверно. Или чуть меньше. До этого его не видел никто. А потом вдруг стал копаться в мусорке.

– А вам он не мешает? Конкуренция, бутылки собирает?

– Не мешает. Бутылки, банки не собирает, – прохрипел второй мужик. – Если кто одежду выкинет, он не берет её, мы потом забираем. И вообще, странный какой-то.

– И чем?

– Непонятно на что живёт. В ночлежке зимой не ночует, сидит в канализации. Там, поди, сыро, холодно.

– Да, и лекарств не берет, – добавила баба. – И в столовку не ходит. Чудной мужик.

– А менты проверяли его?

– Хто ж его знает, – насупился первый мужик.

– А про призраки, привидения и тому подобное что-нибудь слышали? – я решил попытать счастья на другой теме.

– Тут один тоже про всякие призраки расспрашивал, – мрачно сказал первый мужик. – А потом Вовик его труп обнаружил. В помойке.

– Интересно. А чей труп? – поинтересовался я. – Кто это был, знаете?

– Знаем, – вмешалась баба. – Он грил, корреспондент какой-то. Из Питера кажись. Местные байки собирал, – ухмыльнулась она. – Ходил тут, вопросы задавал. Ну, вот и дозадавался.

– Ладно, спасибо на этом, – я сунул им купюры. – Если что узнаете, я тут рядом живу, на Озёрной.

До очередной съёмки оставался час, и я решил найти какой-нибудь сувенир для Миланы, что-нибудь симпатичное. Почему мне пришла в голову эта идея, я не мог понять. Я взглянул в городской справочник, нашёл ювелирный и направился туда.

Довольно большой салон под вывеской «Золотое руно» (фантазии назвать иначе у владельцев не хватило) радовал выбором товаров и я, уткнувшись в витрину, стал размышлять.

– Молодой человек, ищете что-то конкретное? – произнёс мелодичный, женский голос.

Я поднял глаза на девушку в белой блузке и коротком тёмно-синем жилете, обтягивающий соблазнительный бюст.

– Что, по-вашему, лучше всего купить девушке? Какой сувенир?

– Обручальное кольцо, – продавщица растянула губки в милой лукавой усмешке.

– Нет, это слишком рано.

Она выложила несколько украшений, и я углубился в изучение. Вздрогнул, когда за спиной резко распахнулись двери салона. Обернувшись, я обнаружил торжественную процессию – в окружении двух амбалов в тёмных очках и мента с погонами майора вплыл Мельгунов с «приятелем» Ромой. Они прошествовали к витрине, к которой сразу подбежало несколько девушек-продавщиц, а сзади замаячил мужчина в строгом костюме. Я взглянул на продавщицу, которая обслуживала меня, но она и ухом не повела, и к моей радости не стала меня выпроваживать.

– Опять Мельгунов привёл своего приятеля цацку выбирать, – очень тихо, но с едкой иронией проговорила девушка. – В прошлый раз купил ему браслет с изумрудами за шутку баксов, – доверительно сообщила она.

Я усмехнулся, выбрал кулон на тонкой золотой цепочке, оплатил и вышел на улицу. Я надеялся, что Мельгунов меня не заметил. Я вспомнил про поручение Екатерины и поёжился, общаться с кумиром безумно не хотелось. На трамвае доехал до залива.

Издали заметил суетящихся техников. На каменистом пляже были выложены рельсы с тележкой для камеры, в залив уходила деревянная платформа. По берегу горделиво расхаживал Лифшиц и раздавал указания.

– А Олег, сейчас будем репетировать сцену на пляже. Приготовься.

– Какую сцену на пляже? – удивился я. – У меня в сценарии ничего такого нет.

Лифшиц бросил на меня хмурый взгляд и матерно выругался.

– Лиля! – заорал он. – Почему Верстовскому не дали новый сценарий?

Лиля мгновенно подскочила к нему и растерянно посмотрела вначале на меня, потом на Лифшица.

– Юра, я ничего не знаю про новый вариант, – пролепетала она.

Лифшиц почесал репу:

– Ладно, там все просто. Как скажу, так и будешь делать.

– А где Дмитрий Сергеевич?

– Он с Мельгуновым сцены снимает. А я буду здесь работать с тобой и Миланой, – очень гордый собой, объяснил Лифшиц

Я заметил, что в отсутствии Верхоланцева, Лифшиц быстро переходил со всеми на «ты», будто возвышал себя таким образом.

– А Милана где? – оглядываясь по сторонам, спросил я, вспомнив про сувенир.

– Верстовский, много вопросов задаёшь, – надменно изрёк Лифшиц. – Сейчас она выйдет. Так, слушай меня внимательно. Дмитрий Сергеевич решил снять несколько сцен, Белла и Франко в молодости. Поскольку ты и так моложе Северцева. Тебя и гримировать, сильно не придётся. В общем, пара кадров об их любви. А вечером уже будет снимать с Игорем Евгеньевичем. Если он сможет, конечно, – добавил он угрюмо.

Я огляделся по сторонам, около пляжа находилось несколько больших трейлеров, особенно выделялся один – самый большой, роскошный, похожий на коттедж на колёсах. Я надеялся, что из него выйдет Милана. Но она подошла с другой стороны, одетая в короткие шортики и блузку, завязанную узлом на животике, что делало её очаровательной.

– Привет! – она взяла меня за руки, показав в мягкой улыбке прелестные ямочки на щёчках.

Захотелось тут же обнять её, но я подумал, что вскоре мне представится великолепная возможность для этого. Официальная. Я поцеловал ей руку, подержав в своей руке немного дольше, чем позволяли приличия.

– Так, давайте репетировать, – скомандовал Лифшиц. – Сразу на камеру будем. Вот здесь, – указал он на пятачок, вокруг которого был выложен круг из рельсов с тележкой и камерой. – Ляжете рядом друг с другом, и будет о чем-нибудь беседовать. Неважно о чем. Это будет идти с музыкальным фоном. Понятна задача?

Я кивнул, подумав с досадой, что эротические сцены с Миланой представлял себе несколько иначе. Когда мы устроились рядом, я сказал:

– Милана, у меня есть для тебя маленький сувенир.

Улыбнувшись, она лукаво спросила:

– Это в честь чего?

– Просто так. Решил подарить.

– Правда? А я думала, ты помнишь, какой сегодня день. А ты забыл, негодник, – щёлкнув меня по носу, с наигранной обидой проговорила она.

– А какой день? – не понял я.

Она упала на спину и засмеялась.

– Мой день рожденья! – звонко крикнула она.

– Я не понял, это по правде, или по фильму?

Она положила мне руки на плечи и, взглянув пристально в глаза, прошептала:

– Взаправду. Вечером будет торжество. Для своих. Но я тебе приглашаю, раз ты уже подарок купил.

– Здорово!

– Олег, ну что ты как тухлая рыба, – мрачно пробурчал Лифшиц, сидевший рядом на корточках. – Никакой жизни, ты же не зомби изображаешь. Больше чувств, страсти в глазах! Никогда баб не любил? Ведёшь себя, как пидор.

Нахлынула обида и страстное желание вмазать по физиономии зарвавшегося Эйзенштейна, но Милана сжала мне руку, и запал мгновенно исчез. Мы начали репетировать. Пригревало солнце, миллионами алмазов сверкали волны залива, и глаза Милана призывно мерцали, заставляя голову кружиться от счастья.

– Ладно, – холодно сказал Лифшиц. – Ещё репетиция и будет снимать.

Меня разморило. Было так хорошо рядом с Миланой, что я уже не злился на второго режиссёра. Стало жаль Лифшица, который бесновался, ощущая себя лишним на нашем празднике жизни.