– Ты жив, господи, а Дима сказал … – пролепетала она, прижавшись ко мне, и заплакала.

Я услышал, как хлопнула дверь, Верхоланцев вылез с переднего сиденья. Он не удивился, не разозлился, во взгляде промелькнуло лишь сожаление. Положив руки на крышу машины, он постоял пару минут, наблюдая за нами, и вновь исчез в машине.