…я решила ехать.." — В архиве М. Н. Жемчужниковой хранится оригинал письма М. В. Сабашниковой московским друзьям с описанием ее переезда из Москвы в Петроград и первых впечатлений от жизни "в другом городе". Приводим текст письма полностью с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

27 января 1921 г. Дорогие друзья!

Быть может это письмо дойдет до вас до воскресенья; мне хотелось бы в этот день быть с вами.

Сразу же сев в дипломатический вагон в пятницу, я почувствовала себя в другом мире, и оттого, что это был международный вагон чистый и теплый, с проведенной водой и необычайно предупредительным проводником и оттого, что со мною в купе оказался немец, ехавший прямо в Берлин и бывший недавно в Берлине. Оказалось, что он приезжал в Россию по поручению Rathenau*, чтобы навести справки об электрификации; он приятель Rathenau и много рассказывал мне о его современных взглядах. Rathenau интересуется Dreigliederung** и об ней писал; мой сосед обещал прислать мне его статьи об этом, другие его книги и все о чем в Германии сейчас говорят. Движение Dreigliederung очень велико, но чисто теоретическая вещь по его словам, кот. в жизни не нашла никаких форм. Мой немец живет на Martin Luterstr***, и видит на Motzstrasse, 17**** большую вывеску и выставку литературы. С антропософией это настолько мало связано, что он видимо даже мало знает об этом обществе. Я написала с ним письмо Frau von Reden******, прося ее еще написать и прислать книг на его адрес. Он провел последние пять лет в Индии и Китае. Рассказывал мне о громадном национально религиозном движении в Индии; о их новом Мессии******, кот. он сам слышал. Безанд*******, кот. теперь живет в Мадрасе поддерживает это политич. национальное восстание; ее тоже обожествляют и когда она проезжает по селениям, люди распрягают лошадей и везут ее сами. Советская политика по отношению к Индии очень умна, по мнению этого господина; Индия смотрит на Россию, как на освободительницу от английского ига. На мой вопрос относительно "желтой опасности" он сказал, что между Китаем, Японией и Монголией так мало общего, скорее такой разлад, что он в нее не верит" Даже сам Китай разслоен, что трудно говорить о единстве. Он мне много рассказывал о Германии, о политических партиях, о литературе и искусстве; об идеалистических союзах молодежи, строющих новую жизнь; об опрощении и нужде. Очень много расспрашивал о России, о жизни частных людей, о школах, деревни и т. д. Он собирается скоро опять в Москву. Я ему дала адреса Бориса Павл. [Григоров. — Ред. прим.], Алексея Серг. [Петровский. — Ред. прим.], в Румянцевский му [зей. — Ред. прим.] (его интерес, библиотека) и Трифона Георг. [Трапезников. — Ред. прим.] (его инт. музеи). В свою очередь он обещал мне в случае моей командировки свободный въезд в Германию, всяческое содействие и дал несколько адресов, между прочим Rathenau.

*Ратенау (нем.). — Вальтер Ратенау (1867–1922) — промышленник, публицист и политик. См.: Die Walter Rathenau-Gesamtausgabe, hrs. v. Hans Dieter Hellige/Ernst Schulm, Heidelberg, 1977.

**Трехчленностью (нем.). — Имеется в виду трехчленность социального организма.

***Мартин Лютер-штрассе (нем.).

****Мотцштрассе (нем.).

*****Фрау фон Реден (нем.).

******Махатма Ганди — Ганди, Мохандас Карамчанд (1869–1948).

*******Анни Безант.

Рассказывал мне между прочим о русской колонии в Берлине самые нелестные вещи. Это люди, потерявшие всякую почву под ногами, праздные, живущие гораздо роскошнее немцев с треском проживающие последние бриллианты.

Он говорил, что к людям, приезжающим за книгами и учением, относятся хорошо, что за ними не следят; к беженцам относятся гораздо хуже.

Мы ехали почти сутки до Петрограда, он угощал меня хорошим чаем и хлебом с сыром из Германии и мне казалось, что сама еду с ним в Берлин, и только когда он мне подарил шнурки для башмаков, иголки, аспирин и прочие мелочи, я вернулась к печальной действительности. Пока живу у Лигского, кот. очень мил; жена его с ребенком [см. прим. к с. 282. — Ред.] похожа на мадонну. С завтрашнего дня переезжаю в наркоминдел на Морской у арки, где у меня целая квартирка заново отделенная (даже спальня провиденциально фиолетовая). Придется разбирать ящики с книгами из разных посольств. Там служит и Ремизов*.

Меня очень интересует все, что рассказывает Конст. Андр.; его товарищи, их работа; все является под другим углом. У них есть бодрость, надежда, анергия.

Для меня лично очень важно, что я через Бруни [см. прим. к с. 283. — Ред.] попала в струю худ. жизни и буду работать. В Цольфиле еще не была, там меня уже ждут. Петроград, занесенный снегом, необычайно величествен. Люди терпеливы, не ноют и не ворчат, хотя им голоднее. Электричество горит тускло, на улицах совсем темно.

Дорогие друзья шлю вам всем привет от сердца. Кроме нашего тесного кружка хотелось бы, чтобы это письмо прочел Бор. Ник. [Бугаев. — Ред. прим.], кот. очень ждут, и Эва Адольфовна*. Ваша М. Сабашникова.

* Ева (Эва) Адольфовна Фельдштейн (1886–1964) — художница, антропософка.

Узнала, что Макс в Берлине.*

* По-видимому, ошибка: после революции и всю Гражданскую войну Волошин оставался в Коктебеле.

Пишите мне на имя Лигского Площадь Урицкого, д.6. Борис Павлович, как Ваш новый кружок?

С. 282. Его молоденькая жена… — Лигская (урожд. фон Орт), Гертруд; художница, эвритмистка; работала на строительстве первого Гётеанума в Дорнахе в стекольной мастерской. Сразу после революции вслед за мужем приехала в Россию; В двадцатые годы вместе с сыном Эразмом вернулась в Германию, затем эмигрировала в Америку.

Ш С. 283… Нина Бальмонт… жила… с мужем Львом Бруни… и сынишкой. — Бруни Лев Александрович (1894–1948); их сын — Иван Львович Бруни, р. 1920 г.

Старец Нектарий из Оптиной пустыни… — Оптинская (Введенская-Макариева) мужская пустынь Калужской губ. Козельского уезда по преданию была основана в XIV в. бывшим разбойником Оптою (в иночестве — Макарий); в XIX в. становится одним из центров старчества в России. После официального сообщения о ее закрытии (1919) пустынь шаг за шагом была разогнана. Старец Нектарий (Николай Васильевич Тихонов; 1856/57-1928) — последний ее духовный руководитель — в начале 20-х годов был изгнан из Оптиной и насильно переведен в село Холмищи Брянской области, где он и умер. Старец Нектарий был известен своей широкой духовной терпимостью, что привлекало к нему многих, в том числе некоторых антропософов. По свидетельству ездившего к нему М. А. Чехова, Нектарий благосклонно отозвался о показанной ему Чеховым книге Р. Штейнера "Как достигнут познаний высших миров".

Бруни прожили недалеко от Оптиной пустыни около 15 лет. Сохранился карандашный портрет иеросхимонаха Нектария работы Л. Бруни начала 20-х годов. Воспроизведен в журн. "Наше наследие" (М., 1988, № 4, с. 58).

В последние годы ведутся работы по восстановлению Оптиной пустыни.

Татлин Владимир Евграфович (1885–1953) — живописец, график, основоположник конструктивизма в пластических формах. Точное название его модели, которую видела М. В. Сабашникова, — "Памятник III Интернационалу". Башня-Памятник в натуре (около 500 м), разумеется, никогда не была осуществлена. Ее модель (около 5 м) была смонтирована в одном из помещений Колонного зала Дома Союзов и выставлена во время VII съезда Советов. В 1925 г. модель была показана на Международной выставке в Париже и удостоена золотой медали. Затем она была подарена одному из рабочих клубов Парижа и дальнейшая судьба ее неизвестна.

В настоящее время модель воссоздана и находится в качестве экспоната в Музее архитектуры им. А. В. Щусева в Москве. (М.Н.Ж.)

С. 284…вечер памяти Пушкина. — Состоялся 29 января/11 февраля 1921 г.; был посвящен 84 годовщине смерти поэта. См.: сб. "Дом литераторов. Пушкин. Достоевский". Пб., 1921.

Кони Анатолий Федорович (1844–1927) — юрист и общественный деятель, член Государственного Совета (1907), почетный академик (1900), автор известных воспоминаний и книги о Ф. П. Гаазе; после революции — профессор Петроградского университета.