— Помехой, а? Извини, Атилла, но я не хочу в один прекрасный день тоже стать помехой и получить пулю в затылок. — быстро вымолвил я, сразу же вскидывая пистолеты.

Атилла не медлил. На миг в его глазах опять блеснула неконтролируемая злоба и жажда убийства — почти материальные, ощутимые и пылающие яростным огнем.

А потом Оператор поднял револьвер. Сделал он это так же быстро, как и я.

Мир превратился в одно смытое пятно. Адреналин реками понесся по венам, давая возможность телу успевать за командами мозга. Пули превратились в трещащие точки мчащиеся по проходу меж стеллажами к Оператору. Пистолеты работали непрерывно, выдавая пулю за пулей — я стрелял не жалея боезапаса в надежде, что одна из моих смертоносных ос таки настигнет противника. У него в барабане только семь пуль. Минимум три он уже истратил, значит осталось еще четыре.

Четыре пули и реакция, вот все, что есть у Атиллы.

Ему никак не выиграть в этом противостоянии — в каждом пистолете у меня пятнадцать пуль. Стреляя, я всегда стараюсь предсказать действия противника и посылаю часть боезапаса "в молоко". Попробуй Оператор уйти в сторону и он опять же схлопочет пулю, да еще и не одну. Я не могу проиграть.

Но что-то пошло не так. Выстрелив три раза, мне пришлось уходить в сторону. Уже отпрыгивая за ближайший стеллаж, я почувствовал, как плечо обожгло болью. В воздухе повис грохот револьвера Атиллы и услышав количество выстрелов я непонимающе нахмурился. Он выстрелил пять раз без перезарядки! Сбил две моих пули, ушел от третьей и успел выстрелить два раза! Что за чертовщина?!

Я прижался к книжному стеллажу спиной и, впервые с начала перестрелки, глубоко вдохнул. В горле першило, царапина на левом плече неприятно ныла. Я встряхнул головой, отмечая, что впервые за очень долгое время не заметил летящих ко мне револьверных пуль. И впервые видел револьвер, стреляющий после того, как в барабане закончились патроны.

— Что у тебя со стволом? — крикнул я и тут же присел поближе к полу.

Револьвер Оператора выстрелил еще два раза. Полку с книгами у меня над головой насквозь прошили две пули и застряли в мраморной стене напротив. Я заворожено уставился на глубокие пулевые отверстия. Совершенно пустые, пулевые отверстия.

— Особый револьвер. Помнишь того старика? Его подарочек.

Не теряя времени, я выглянул из-за стеллажа и несколько раз выстрелил на голос. В ответ, передо мной по малахитовой плите ударила пуля Атиллы. Через секунду мне пришлось убираться — Оператор начал поливать меня свинцом без перерывов. Его пули насквозь пробивали книжные полки, оставляли в полу и стенах уродливые дыры и, что самое неприятное — даже не думали иссякать! Он стрелял и стрелял, заставляя меня раз за разом менять позиции, с трудом избегая серьезных ранений.

Я несколько раз выстрелил в стеллаж, за которым прятался, в надежде достать Атиллу его же методом, но ничего не вышло. Слишком много стеллажей, мои пули быстро теряют первоначальную скорость и даже не долетают до того конца зала.

Не знаю, дело в револьвере или пулях, но мощность у оружия Оператора в стократ выше, чем у моего. Ну и кроме того, свои преимущество в боезапасе я тоже потерял… Кажется, мне конец.

Чертов колдун с его подарками! Только револьвера с бесконечными пулями мне сейчас не хватало! Патронов у меня осталось более чем достаточно, но вот возможности их использовать не было никакой. Вот если бы мне как-то отвлечь Атиллу, я смог бы приблизится и тогда…

Мысль еще не успела окончательно оформится, а я уже выпрямился и что есть силы ударил плечом стеллаж. Огромный, заставленный книгами и выполненный из красного дерева он пошатнулся, но выстоял. У самого лба просвистела пуля, еще одна оцарапала спину заставив меня болезненно поморщится, но несмотря ни на что я ударил еще раз. Стиснув зубы, я всем весом навалился на стеллаж и, наконец, повалил его.

Теперь у меня есть только один шанс.

Не теряя времени, я пригнулся, опасаясь словить одну из пуль Атиллы, и бросился к центральному проходу между стеллажами. Поскальзываясь на крови Такеды, сопровождаемый грохотом падающих, словно фишки домино стеллажей, я несся вперед. Стук моих туфлей о малахитовые плиты пола заглушил грохот ломающегося дерева и падающих книг, воздух наполнился пылью и мне приходилось щурится, чтобы рассмотреть хоть что-то впереди. Делая широченные прыжки, я бежал наперегонки с собственной Смертью, с каждой секундой приближаясь к другому концу зала.

Метрах в пяти передо мной уже показался труп японца и как раз выбегающий из своего укрытия Оператор. Он двигается просто чертовски быстро — мгновение, и на меня уже направлено дуло револьвера, а изувеченное оружием Такеды лицо Атиллы расплывается в довольной улыбке.

Все, что мне остается — продолжать бежать. Нет смысла прятаться и затягивать эту перестрелку, нужно закончить все сейчас. Положится на случай, на свою удачу и пристрелить этого ублюдка.

Атилла выстрелил. Я инстинктивно попробовал уйти в лево, но поскользнулся на крови, едва не потеряв равновесие. Это меня и спасло: пуля, которую я не смог даже заметить, попала в левое плечо, а не в шею. Рука судорожно дернулась, и из ладони выскользнул пистолет. Черт, черт, черт! Стиснув зубы и зарычав от боли, я прыгнул вперед падая на пол. Благодаря набранной во время бега скорости, я грохнулся на колени и заскользил вперед по залитому кровью малахиту.

Летящая мне в голову пуля прошла мимо. Выражение лица Оператора изменилось, со смесью бешенства и страха он попробовал перевести револьвер ниже, но я был быстрее. Я уже вскинул оружие, уже сделал свой ход, вложив в него больше, чем Атилла в свою прозаическую пальбу.

Я рискнул и рискнул не зря.

Пачкая кровью брюки и сбивая колени, я подъехал вплотную к нему. Дуло пистолета, зажатого в правой ладони, подошло аккурат под подбородок Оператора. Он уже открывал рот, чтобы что-то сказать, но я нажал на крючок. Прогремел выстрел, пуля прошила горло и вышла на темечке. Вверх полетели капли крови, осколки черепа и прожаренные шоковой начинкой пуль мозги Атиллы.

— Шах и мат. — процедил я, толкая труп Оператора в грудь рукоятью пистолета.

Тело Атиллы упало рядом с трупом японца.

Я тяжело дышал и с трудом мог здраво мыслить. Плечо сильно кровоточило, биение сердца отбивалось в висках ударами молота. Медленно опустив глаза, я заметил, что рубашка на боку окрашивается алым. Черт, кажется, рана открылась, а повязка отклеилась из-за моей чрезмерной подвижности… Адреналин медленно, но уверенно терял силу, даруя мне возможность испробовать на себе весь спектр болевых ощущений и возвращая к нормальному восприятию времени.

Не поднимаясь с колен, я положил пистолет на пол и расстегнул рубашку. Потом быстро прижал повязку к ране и провел по боковой полоске, закрепляя ее на коже. Так, с одной проблемой разобрались. Мотнув головой, я поднялся на ноги и, зажав ладонью рану в плече, склонился над Атиллой.

На его обезображенном длинным рубцом лице застыло злобное, недоверчивое выражение. Оператор не ожидал от меня такой прыти, о нет. Мой взгляд остановился на зажатом в ладони револьвере. Даже после смерти, Атилла не выпустил его из рук.

Присев на одно колено я принялся разжимать длинные пальцы Оператора, намертво сцепившиеся вокруг рукояти. Проделать это одной рукой было тяжело, но через несколько секунд я справился и с интересом рассматривал свой трофей.

Оружие было старинным, сделанным из неизвестного темного металла и искусно украшенным замысловатой вязью. Никакого серийного номера, названия марки, больше того — я, любитель всего огнестрельного, еще не видел подобных револьверов. Барабан на семь патронов, нестандартный калибр, совсем небольшая мушка, удобный предохранитель с левой стороны чуть выше рукояти, длинное дуло. Окровавленная рукоять превосходно ложилась в ладонь, оружие было легким и как-то даже сверхъестественно удобным. Я держал револьвер в ладони и чувствовал исходящую от него опасность — оружие словно окутывала едва ощутимая хищная аура.