— Домье — негодяй! Поступать подобным образом бесчеловечно! — возмущенно заявила Анна Николаевна.

— Он действует в рамках идеологии «Франция для французов», считающей некоренных жителеи страны — в том числе белоэмигрантов — людьми второго сорта, подлежащими изгнанию илиуничтожению. Их готовы терпеть слугами или чернорабочими, но не адвокатами вроде Коноводова, коммерсантами типа Заторина или преподавателями лицея, как Улагина. Стравить этих людей, заставить убивать друг друга, оставаясь в стороне и насмехаясь над их страхом и отчаянием — обычная для этих «патриотов» позиция. На Украине хватает подобных политиков, с лозунгом: «Русский язык — для буфетов и туалетов!».

Полежав часа полтора на диване, Вилкин поехал к Свидлову.

— Отдых в «Сосновой роще» мой родич отработал полностью, — Свидлов протянул Вилкину исписанный лист бумаги. — Продиктовал мне по телефону.

Схватив листок, Вилкин быстро пробежал его глазами:

— Вот оно что: чекисты везли сундучок, наполненный реквизированными на Кавказе и Кубани ювелирными и золотыми изделиями. Отряд полностью уничтожен, судьба драгоценностей неизвестна. Нынешняя их стоимость: около двадцати миллионов евро… Понятно, почему Улагай не выполнил приказ Врангеля.

Спрятав записку в карман, Вилкин с сожалением произнес:

— Выходит, Слащев ошибался, характеризуя Улагая честным человеком. Мать права: не подозревая об этом, красные купили генерала.

Договорившись со Свидловым о дальнейших действиях, сыщик поехал на встречу с Улагиной, думая о том, что генерал, вероятно, не успел вывезти сундучок, передав эту миссию по наследству своей внучке. Окружавший царицу Лебедь нимб начал меркнуть: она хотели найти и присвоить то, что когда — то украл ее дед, — а Вилкин не любил воров даже в самых изящных упаковках.

— Значит, Ялта, — Улагина изучала привезенную сыщиком информацию по головоломке. — Утром туда выезжаем: я всегда хотела там побывать.

— Вы продали текст головоломки? — поинтересовался Вилкин.

— Нет. Встречаемся через час.

— Кроме текста, продайте расшифровку первого слова головоломки, чтобы в Ялту выехали все. Все равно они обнаружат, куда вы отправились.

— «Мы отправились», — поправила сыщика Улагина. — Я *эеду только с вами. И, разумеется, сделаю так, как вы редложили.

Компаньоны замолчали, глядя друг на друга.

— Вы ничего не хотите сообщить/ — спросил сыщик.

Заколебавшись, Улагина задумалась, потом отрицательно покачала головой:

— Возможно, позже… Неизвестно, как вы отнесетесь к моим словам.

— Англичане говорят: «Когда Бог создал время, он создал его достаточно», — медленно произнес сыщик. — У вас оно еще есть.

Пообещав приехать в десять часов утра, Вилкин распрощался. Улагина сидела, размышляя, не пора ли довериться сыщику — умному и порядочному человеку, — без помощи которого явно не справится, — и, ничего не решив, отправилась торговаться с конкурентами.

В тот вечер Надежда долго не засыпала, перечитывая привезенные из дома двухтомные «Записки» Врангеля. Отложив книгу, лежала, вспоминая рассказы матери о деде, умершем до рождения внучки, и возмущалась несправедливостью судьбы, возложившей на нее неженские обязанности перед родом. «Завтра в дорогу!» — вздохнув, выключила настольную лампу и погрузилась в сон.

Прошел час, второй… Неожиданно ключ, торчавший с внутренней стороны двери, провернулся и, медленно приоткрыв дверь, в комнату бесшумной тенью скользнул человек. Ориентируясь при свете луны, подошел к спящей Улагиной, вытащил из кармана марлевую повязку, смочил ее жидкостью из флакона — по комнате поплыл запах хлороформа — и прижал к Надеждиному лицу. Удовлетворенно хмыкнув, включил в комнате свет, запер дверь на ключ и, вывалив вещи Улагиной из сумок на диван, начал тщательно их осматривать. Закончив это занятие, внимательно ощупал сумки, вернул вещи на место и застыл в раздумье. Его взгляд упал на врангелевские «Записки». Схватив их, грабитель занялся изучением обложек — и вздрогнул от негромкого щелчка: ключ в двери вновь провернулся и на пороге показался человек в маске Фантомаса. Грабитель обернулся, отшвырнул книгу и принял боевую стойку; маска Фантомаса, остановившись, поманила грабителя к себе. «Ты кто?» — негромко спросил грабитель, отступая к окну. Неизвестно, чем бы закончился диалог, если бы не вмешалось третье лицо в маске Разбойника: выпрыгнув из — за оконных гардин, Разбойник ударил грабителя по голове мешочком с песком. Подхватив падающее тело, опустил на пол; подбежав к кровати, убрал с лица улагиной и сунул в карман тряпку с хлороформом. Снял сумки с дивана, поднял и положил на стол «Записки» и кивнул Фантомасу. Подхватив грабителя, маски вытащили его тело в коридор, выключили свет. Тонкие клещи, обхватив ключ снаружи, закрыли им замок, — и в комнате воцарилась тишина.

Надежда проснулась с ощущением, что ночью что — то произошло. Болела голова; «Записки» лежали не там, где она их оставила, вещи в сумках были переложены. Но дверь заперта, и письмо деда с остальными бумагами по— прежнему хранятся в тайниках, выскобленных Надеждой перед отъездом из дома в обложках двухтомника. Подумав, она решила никому ничего не говорить. Вокруг нее происходили странные события, и она боялась нечаянным поступком задеть камушек, который сдвинет лавину.

Вилкин приехал вовремя; поставив сумки в багажник, он открыл заднюю дверцу, помогая Надежде сесть в машину, и оторвал «Фольксваген» от тротуара. Надежда догадывалась, что нравится Вилкину, но поощрять это чувство не собиралась: сыщик был наемным слугой, получавшим от нее — по местным меркам — значительные деньги. Сегодня он казался усталым, осунувшимся, и зевал так часто, что Надежде стало неприятно, и она перевела взгляд на дорожные пейзажи. Окрестности Марселя тоже отличались красотой — особенно в направлении итальянской границы, — но та красота была жесткой, цивилизованной, а здесь создавалось ощущение, что въезжаешь на карете в старую, добрую сказку детства.

— Как много высотных построек! — воскликнула Надежда, глядя на приближающуюся панораму города.

— Каждое новое высотное здание, меняя направление ветров, ухудшает целебный климат Ялты, — скривился молчавший всю дорогу сыщик.

— Но он по — прежнему самый посещаемый на Украине курорт? — заинтересовалась Надежда.

— Да, только контингент меняется. Советская власть сделала его курортом для бедных, сейчас здесь отдыхает среднее сословие, а через десяток лет это будет город для богатых, вроде Флориды или Канарских островов, — притормозив, Вилкин свернул в переулок. — Мы остановимся в «Чайной горке» — это один из лучших пансионатов Ялты, я дружу с его владельцем. Я звонил вчера, нам приготовили два люксовских номера. Не возражаете?

Удивившись солидным знакомствам компаньона, Улагина одобрительно кивнула головой.

Потом был въезд в прекрасный пансионат, улыбающийся хозяин, обнимающий Вилкина и галантно целующий ручку Улагиной, и тишь уютных, зовущих к отдыху комнат. Договорившись о встрече за обедом, Надежда прилегла на диван, счастливая, что наконец — то попала в город, мысли о котором занимали ее семью последний год: когда случайно в принадлежавшей деду шкатулке был обнаружен тайник с письмом и списком драгоценностей.

Отдохнув, Надежда спустилась в холл, где в телефонной будке для междугородних телефонов увидела Вилкина. Услышав краем уха, что сыщик просит соединить его во Франции с каким — то Чановым, Надежда, не унижая себя подслушиванием, направилась на прогулку, думая о том, что у ее компаньона неожиданно обширные связи, и вполне вероятно, статус детектива в Украине выше, чем во Франции, где он располагается на верхнем уровне социального дна.

Обед состоялся в кафе «Маэстро» — уютном заведении с маленьким бассейном, из которого пыталась вылезти мраморная купальщица, и поваром, умеющим готовить солянку. Не обратив внимания на попытку Надежды оплатить «свои» блюда, Вилкин рассчитался по счету и предложил пройти к морскому вокзалу, где, ткнув пальцем в ростанную колонну с двумя сидящими друг к другу спиной русалками, безапелляционно сказал: