— Конечно, — кивнул головой Панкратиотов.

К обеду дождь закончился и когда Вилкин приехал домой, к ждавшей его Анне Николаевне, то имел все основания бодро заявить, что был прав, не взяв утром зонт, поскольку тот все равно ему не понадобился. Засмеявшись, Анна Николаевна быстро поставила на стол тарелки с супом, жаренной картошкой и отбивными, после чего, усевшись напротив сына, начала выпытывать подробности нового дела.

— Смотри, что получается, — доев отбивную, начал рассказывать Вилкин. — Профессионально совершенное преступление — обыкновенная работа, в процессе которой используются приобретенные производственные навыки: как у токаря при изготовлении деталей. Причем «окраска», — способ совершения криминального действия, — у преступника не меняется, она пожизненная. Вор — домушник всегда проникает в жилище только в отсутствие хозяев, грабитель раздевает прохожего с использованием ножа или кастета, бандит, вламываясь в дом, привязывает хозяев к стулу и с помощью раскаленного утюга выпытывает, где спрятаны ценности, после чего хозяев, как правило, убивают. Что интересно в нашем случае? Преступление совершено на грани закона, то есть так, что его можно истолковать как розыгрыш или восстановление справедливости. В том же ювелирном магазине были очень ценные изделия, который обыкновенный грабитель изъял бы на основании: «похожи на украденные, разберемся, вернем», но этого сделано не было. Почему?

— Преступники не хотели, чтобы у Панкратиотова были основания написать в милицию заявление о краже, — догадалась Анна Николаевна. — Это были грабители, уклонявшиеся от официальной регистрации их в качестве грабителей. Для профессионального преступника подобная регистрация безразлична, тогда как… Ты хочешь сказать, что преступные действия были совершены людьми, далекими от криминального мира и старающимися не попасть в этот контингент?

— Конечно. С другой стороны, эти люди прекрасно разбираются в преступной психологии. Они знали, что ожерелье спрятано где — то в доме, но, чтобы избежать разбойного нападения, с помощью обыска и звонка в дежурную часть поставили Панкратиотова в такое положение, что он заставил жену достать ожерелье из тайника и унести за пределы территории, на которой будет производиться обыск.

— Люди, знающие воровской мир, но к нему не принадлежащие? — задумалась Анна Николаевна. — Получается: сотрудники милиции?

— Один из них — точно. Использовались навыки и умения, присущие сотруднику милиции: процессуально грамотно проведенный обыск, тон разговора и поведение, использование реальных имен — прокурора Желватенко, дежурного милиции Василия Шевченко, розыскной собаки Черныш. И я уверен, что удостоверение майора Сиваша — не поддельное, а принадлежащее уволенному сотруднику милиции. Как правило, никто при увольнении удостоверений не сдает, пишут объяснительную, что потеряли.

— Преступник при обыске показал свое удостоверение? — недоуменно спросила Анна Николаевна. — Слишком нагло, не поверю.

— Думаю, что кто — то из знакомых майора Сиваша тайно позаимствовал — постоянно или временно — его удостоверение. Причем этот «кто — то» — тоже бывший сотрудник милиции, внешне похожий на Сиваша.

— Получается: круг поиска очерчен! — резюмировала Анна Николаевна. — А если удостоверение — подделка?

— Психологически не состыковывается. Среди преступников есть профессионалы, умеющие изготовить любой документ, — но они работают для своих. Бывшему работнику милиции никто удостоверение делать не будет, а если сделает, то тут же сдаст. Существуют фирмы, изготавливающие подобные документы по роду своей деятельности, но они работают по заказам организаций. Уговорить какого — нибудь мастера на нелегальный заказ: попасть в зависимость от его языка. А печать МВД? Подделка подобных печатей преследуется законом, кто станет рисковать?! К тому же вспомни: у удостоверения закончился срок действия, что для фальшивого удостоверения невозможно.

— Убедительно! — согласилась Анна Николаевна. — Но как мог бывший сотрудник милиции узнать, что барыга Панкратиотов продает украденное ожерелье?

— Думаю, после разговора с Войтенко многое станет ясным. Если у Войтенко на момент ограбления неоспоримое алиби, то преступление организовал он. Что касается второго исполнителя, то этот человек должен быть связующим звеном между организатором преступления и мнимым майором Сивашом. К тому же у этого субъекта интересный способ нападения: сзади, с обхватом за шею и зажимом рта. Это — один из профессиональных приемов насильника женщин.

Поговорив с Анной Николаевной, Вилкин отправился в гости к Саше Свидлову, работавшему заместителем начальника уголовного розыска.

— Как дела у частного капитала? — спросил Свидлов, пожимая руку сыщика. — Прибыль, наверное, мешками считаешь?!

— Дециметрами! — засмеялся Вилкин. — Могу часть прибыли на тебя в ресторане потратить, только в одном пустяке помоги: несколько лет назад из милиции уволился майор Сиваш. Ты не мог бы узнать: когда уволился, обстоятельства увольнения, адрес проживания?

— В каком — то деле у тебя выплыл? — посмотрел на сыщика Свидлов.

— Скорее: его удостоверение, — объяснил Вилкин. — Причем нехорошо выплыло.

— Фамилия знакомая, — задумался Свидлов. — Позвони завтра. Как поживает Анна Николаевна?

— Работает у меня доктором Ватсоном, — улыбнулся Вилкин. — Все дела с ней обсуждаю.

Поболтав о разном, друзья расстались. Заехав в библиотеку, Вилкин полистал литературу о драгоценностях и, поскольку время близилось к семнадцати часам, отправился к Панкратиотову.

Осмотрев место, где вчера вечером отняли ожерелье у жены Панкратиотова, Вилкин подошел к сделанной из кованных железных прутьев калитке и нажал кнопку звонка. Его ждали: калитка открылась. Пройдя по кирпичной дорожке мимо бассейна, Вилкин, любуясь красотой стоявшего в глубине двора двухэтажного особняка, подошел к ждавшему его на крыльце Панкратиотову.

— У вас что: даже собаки нет? — спросил Вилкин.

— Дом на охранной сигнализации: в случае тревоги здесь через пять минут будет милиция.

— Понятно, — сказал Вилкин, подумав, что план ограбления, придуманный майором Сивашом, был единственным способом «по — тихому» забрать ожерелье. — Войтенко не звонил?

— Нет. Не знаю, что и как ему говорить.

— То же, что в прошлый раз: требуйте максимальную цену. И соглашайтесь со всем, что скажу я, — говоря это, Вилкин одел рыжий парик, бороду и темные очки и пояснил удивленному Панкратиотову, — Симферополь — город маленький, он может меня знать.

Войтенко приехал на «Ауди» минут через десять: это оказался сухопарый старик с седой шевелюрой и внимательными глазами, опиравшийся при ходьбе на трость.

— С кем имею честь? — кивнув подбородком в сторону Вилкина, спросил Войтенко, пройдя в дом и усаживаясь в кресло.

— Представитель моего клиента: деньги увезет, — объяснил Панкратиотов.

Войтенко нахмурился и с сомнением посмотрел на Вилкина:

— Ты же знаешь, разговоры такого рода тет — а–тет вести надо. Впрочем…

Пожевав губами, Войтенко сухо спросил:

— Ты цену ту же держишь?

— Да. Реальная стоимость ожерелья гораздо выше.

— Возможно, — произнес Войтенко, помолчал, о чем — то думая и искоса поглядывая то на Панкратиотова, то на Вилкина, словно ожидая каких — то слов, потом, поняв, что ничего не дождется, резко сказал:

— Я, как и ты, телефонам не доверяю, поэтому приехал лично сказать: от сделки отказываюсь, слишком дорого просишь.

— Могли бы и по телефону позвонить, — прищурившись, небрежно бросил Вилкин.

— Прямо с самолета: в Киеве два дня был, с Давыдовым общался: Герман его знает!

— Вот как! — облегченно сказал Панкратиотов, — Помню Аркадия, помню!

Вновь нависло молчание. Панкратиотов бросил недоуменный взгляд на Вилкина. Тот, словно только и ждал этого, заулыбался и развел руками:

— Дорого, согласен! Хозяин готов отдать ожерелье за цену, которую предлагали вы!

Войтенко оторопело посмотрел на Вилкина, потом на молча кивнувшего головой Панкратиотова и осторожно произнес: