А предмет его одержимости периодически появлялся при Дворе. Лья любезничала с Рианом, сверкала бриллиантами, обнаженными руками, улыбкой. Тимон недоумевал — неужели Рэлиа не видит? То, что все может быть с точностью до наоборот, и опасаться приходится скорее Риану, даже не приходило ему в голову. Что поделать, Тимон не вырос при Дворе, а из-за укоренившейся нелюдимости так и остался здесь чужаком, понимающим все весьма предвзято. Он так и остался провинциалом и узким, очень узким специалистом. И всего лишь помощником мага-целителя.
И в близкие приятели к принцам Тимону втереться не удалось, хоть он и старался: в его плане это имело немаловажное значение. Ни Дэрон, ни Квали не были снобами, знакомые и друзья их принадлежали к самым разным слоям общества, а Квали и вообще служил, и, как поговаривали, аж в Руке Короны, а там, знаете ли, кого только не встретишь. Но Тимон их обоих откровенно раздражал. Он был для них в психологическом плане слишком тяжеловесен, неуклюж и коряв. Тимон вообще мало кому нравился — разве что своему начальству, и то только тем, что не создавал проблем. А друзей, даже близких приятелей у него так и не появилось. Впрочем, если ты угрюм и необщителен — сложно ожидать чего-то иного. Неуклюжие попытки изобразить оживление выглядели в его исполнении весьма искусственно и фальшиво, и желания продолжать общение не вызывали ни у кого, тем более у молодых эльфов. Но он старался, ах, как он старался! И кое-чего даже добился! Если Принц-на-Троне получил невзначай фингал под глаз, к кому он обратится? К Тимону. Если принцы хотят устроить дома вечеринку так, чтобы об этом не узнали родители, к кому они обратятся за заклятием на тишину? К Тимону! Если одна из приятельниц принцев оказалась в интересном положении, а замужество, как выяснилось, не грозит, а грозит, наоборот, колоссальный скандал — к кому бежать? К Тимону же! Поможет, и будет молчать — проверено, могила! Он даже позволял себе побрюзжать на тему их легкомыслия — вот до чего дошло! А главное, это было как раз вполне искренне, и не производило отталкивающего впечатления — вписывалось в образ. Образ правильного до тошноты зануды, в приятели по развлечениям и собутыльники не годящегося, но, в общем-то, человека полезного и «понимающего». Когда принцы, как-то раз невзначай изрядно упившись, соизволили отлупить друг друга, и Квали капитально расквасил Дэрону нос, лечил Дэрона кто? Правильно, Тимон, потому что любой другой целитель обязательно поставил бы в известность Риана, и обоих принцев ждала бы двухчасовая нотация: папа Риан никогда не жалел времени на воспитательные беседы со своими детьми! А если учесть, что один — Большой Руки Короны, а другой — Принц-на-Троне, Большой Кулак, так это и вообще караул, нарушение субординации, и так далее, и тому подобное! А так — тишина, и все довольны. И платок с кровью Дэрона остался где? Правильно, у Тимона. Вот так-то!
Два года, целых два года Тимон оттачивал свое заклинание, проверял и перепроверял — и медлил. Дэрон вроде бы не проявлял никакого интереса к Лье дэ Тэрон. Тимон уже стал надеяться, что все обойдется, но на очередном приеме Принц неожиданно пригласил Лью на танец, на второй… на третий! Не обойдется, понял Тимон, пора действовать. Заклинание на крови он решил навесить ночью, пока Принц будет спать. Удобный с его точки зрения случай подвернулся через день. Дэрон явился не один и кривой в дугу. Тем лучше, сообразил Тимон, значит до утра точно никуда не денется.
Ах, если бы… Если бы Тимон занимался под чьим-нибудь руководством… Если бы он хотя бы спросил кого-нибудь знающего и опытного… Если бы… На платке была кровь пьяного Дэрона, в момент попадания под заклятье Принц тоже был, увы, пьян, да еще и с дамой. То, что заклинание дало неприятный побочный эффект, стало ясно уже через неделю. Дэрон не просыхал. Днем он еще как-то держался, но к вечеру неизменно был пьян в стельку, как лепрекон. Через полгода Тимон по утрам уже без вызова шел к нему в покои — снимать похмелье. Как это исправить, целитель не знал, а спросить кого-нибудь — все равно, что расписаться в содеянном. Он долго, месяца два, не мог поверить, что все происходящее с Принцем — последствия его ворожбы, он сто раз проверил свои построения — не должно было быть такого эффекта! Проверки у Видящей стали кошмаром.
— Что вас так беспокоит, райн дэ Форнелл?
— Принц-на-Троне, благословенная.
— Да, это наша общая беда, но откуда это чувство вины?
— Я чувствую себя виноватым, потому что я целитель, но ничего не могу исправить! — и это была правда, исправить он ничего не мог.
Риан ругался страшно, вызывал сына на очередной разнос, потрясая пришедшими жалобами — гулял Дэрон широко и громко. Неделю-другую принц тихо квасил у себя в покоях, потом выбирался-таки в город — и все повторялось. Заклинания против пьянства помогали на месяц, не больше, потом полностью утрачивали силу — и Дэрон успевал знатно накуролесить, прежде чем на него накидывали новое. Через год Тимон решился на еще один опыт, по его соображениям, корректирующий. Результат оказался… спорным. Количество спиртного действительно уменьшилось, пьянки стали реже, зато прорезалась неукротимая блудливость мартовского кота. И, хотя «шалил» Принц инкогнито и довольно невинно, без катастрофических последствий типа разбитых сердец, Тимона это совершенно не радовало, поскольку выслушивать истории этих похождений приходилось именно ему. То, к чему он так стремился, наконец сбылось: принц считал его своим другом и чем-то вроде исповедника — и теперь Тимона уже тошнило от этого сбывшегося кошмара. К концу года маг уже активно искал способ нейтрализации собственной ворожбы. У Тимона даже знакомой женщины еще не было, не говоря уже о чем-то большем, зато чисто теоретическими познаниями он теперь мог дать фору весьма многим ловеласам. Но, Жнец, как же мучительно неприятно было ему выслушивать, кто, как, кого, кому и в какой позе, и еще изображать при этом понимание и даже интерес! Это было невыносимо.
А со снятием заклинания обнаружился неприятный сюрприз. Если для наложения было достаточно нескольких капель крови, то для снятия требовалось участие в ритуале самого принца целиком! Кажется, я в чем-то был неправ, подумал Тимон, когда окончательно уяснил себе создавшееся положение, и это была первая здравая мысль за последние четыре года. Тимон зарылся в книги.
Через год с небольшим что-то начало вырисовываться. Он постарался заинтересовать принца ритуальной магией, получилось откровенно плохо, но на участие в одном-единственном ритуале его все же удалось уговорить, приманив обещанием неутомимости в сексе. Как раз во время ритуала Тимона и осенило. Перед процедурой был предписан трехдневный пост, принц выдержал его с большим трудом — но выдержал. И Тимон вдруг сообразил: трезвость! Вот ответ на неудачу в первый раз! И не устоял перед искушением. Благополучно сняв прежние заклинания и доведя обещанный обряд на неутомимость до конца, он опять навесил то, первое, сто раз проверенное и выученное наизусть заклинание — и с дрожью стал ждать результатов.
Одураченный Дэрон был в восторге.
— Действует, Тимон! Еще как! Вот, послушай! — и на несчастного мага вываливался новый ворох, мягко говоря, весьма фривольных рассказов. Тимон внутренне лез на стену и выл, а внешне изображал интерес и со знанием дела обсуждал вещи, в которых не имел, увы, никакой практики. Повторно же наложенное заклинание пока не давало о себе знать, Вилльи ле Скайн почему-то давненько не было видно, а спрашивать Тимон не решался — нечем было оправдать подобный интерес. Разве что изобразить, что влюбился — и кто поверит? Пить Дэрон почти перестал, но именно почти. Три с лишним года пьянства не прошли даром, привычка уже выработалась, по крайней мере один раз в неделю принц «отдыхал» по полной программе — но не чаще. Зато девиц охмурял пачками. Правда, после одного раза, когда его чуть было не женили, стал еще осторожнее и переключился исключительно на замужних райе. Вроде бы все улеглось, Тимон перевел дух. На фоне предыдущих лет принц вел себя просто идеально!
