Но при всей своей веселости саратовские печатники культработу никогда не забывают.
Ура этим саратовским печатникам!
Конечно, в летнее время какая же культработа, сами посудите? Ну, разве экскурсия, например, или массовая лекция на лоне природы.
Это печатники очень обожают. Их мухами не корми — допусти только до этой культработы.
Ну и допустили однажды.
Культотдел союза допустил.
В воскресенье выехали. Кружки тоже всякие выехали — спортивный кружок, кружок физкультуры, пионеры опять же.
И поехали. По Волге. За пять верст. В Шусейку, кажется.
Едут по Волге, а кругом сущая благодать. Водичка кругом плескается. Буфет опять же с крепкими напитками. Два оркестра гремят, один на носу, другой на корме.
Роскошно ехали.
А на место приехали, а там специальная площадка устроена для гуляющих.
Хотел народ расположиться на этой площадке, ан нет. Начальники говорят:
— Атанде, погодите, товарищи. Сейчас мы эту площадку на уголки разобьем. Пущай будет организованно. Здесь пущай будет уголок технический, здесь пущай рабочие, здесь производственный уголок…
Народ говорит:
— Нам все едино — уголки так уголки. В каком уголке пить — безразлично нам. Один пес, как говорится. Пиво от этого не портится.
Но тут оркестры, конечно, грянули, начался трамблям по всем уголкам.
Пили ужасно много. И все под музыку. Дрались тоже под музыку. Одному человеку под музыку рожу совсем набок смяли. Но ничего, отдышался. Все-таки воздух благотворно действует на саратовских печатников.
А после опять пили. А после назад поехали. Не пить же до бесконечности!
А что протокольчик милиция составила, так это не на площадке вовсе, а на пароходе. Это, можно сказать, не считается. Да к тому же и не за драку вовсе и не за убийство, а просто за хулиганство.
А какое было хулиганство — не знаем: два оркестра очень сильно гремели — не слышно было.
Да оно и к лучшему, что не знаем. К чему нам драгоценную московскую кровь портить всяким саратовским трамблямом.
Гений из Алешек
Номерок-то, граждане, заметьте, на день раньше вышел.
Это мы поторопились. Очень уж, охота была читателей порадовать. Народный судья 12-го участка Херсонского округа товарищ Дедов вылечился наконец-то от продолжительной и тяжкой болезни.
А вылечил его Яровенко, Александр Иванович. Простой знахарь.
Конечно, этот Яровенко очень популярный медик. Прямо замечательный гений. Он и от секретных болезней лечит, и от всяких. Народ к нему тучей ходит. Красноармейцы его тоже очень одобряют.
Там, в Алешках, ихняя часть стоит. Так, бывало, командир придет в околодок и удивляется:
— Да где ж это наши больные венерики лечатся?
А доктор говорит:
— А кляп их знает. Наверно, к Яровенке пошедши. Вот какой это популярный медик!
У него и лечился нарсудья. И даже благодарственный аттестат ему выдал на руки.
Однажды обыск сделали у знахаря Яровенки и нашли этот аттестат. На казенном бланке написано. И печать поставлена. Истинная правда. И все душевные переживания высказаны в этом аттестате. Прямо хоть в рамку и под стекло такой аттестат. Вот он:
УССР, НКЮ
Народный судья 12-го вчастку Днiпровьск. пoвiтy
Уважаемый Александр Иванович.
Наконец, из среды цивилизованного общества могут с уверенностью сказать, что может торжествовать не только наука, но и практика… Вы достигли недостижимого лечения сифилиса. Многие из дальних краев России отзовутся и скажут — Вы Гений… После вашего лечения моего люеса вот уж 3-й год прошел, а я чувствую себя очень здоровым, несмотря на то, что ежедневно выпиваю всевозможные напитки. Поэтому еще раз благодарю, до свиданья. Остаюсь жить, пить и вас вспоминать и вам несчастных клиентов рекомендовать.
Нарсудья 12-го участка Хере. окр. Дедов
Хотел нарсудья еще это письмишко в «Известия» послать и в московскую «Правду», да с радости начал всевозможные напитки выпивать, ну, и запамятовал.
Ну, ничего, что запамятовал. Мы и в «Бузотере» катнем это письмишко. Зачем же гению в тени оставаться? Пущай про него все знают.
А мы остаемся жить, всевозможные напитки выпивать, народного судью вспоминать и прокурора к нему рекомендовать.
Хитрее мухи
Делишки-то нынче поганые пошли. Главное, что честному человеку нет спасенья. Для примеру скажем: у честного, благородного кассира сперли казенные деньги.
Раньше, бывало, ну, год назад, пойдет этот честный кассир до своего начальства и покается:
— Ограбили, дескать.
Ну и ничего. Ну, может, какой-нибудь ошалевший начальник и скажет:
— Башку-то, скажет, товарищ, не потеряли ли?
Ну, и ничего больше. А сейчас? Ах, ах, чего сейчас происходит! Да вот тут один землячок наш всыпался. Из кассиров он.
А сперли у него в трамвае с заднего кармана тыщу рублев казенных денег. Да собственных денег трешку.
Ужаснулся, конечно, парень.
«Не жалко, думает, собственной трешки. Пес с ней. А жалко, думает, народную тыщу».
И побежал парень поскорей до милиции.
— Так и так, говорит, сперли тыщу три рубля.
Усмехнулся начальник милиции.
— Бросьте, говорит, товарищ. Знаем мы эти штучки. К нам, может, по семь симулянтов в день заявляются. Катись колбасой.
Кассир наш бочком, бочком, да и вышел поскорее.
«Вот те, думает, клюква! А ведь действительно, думает, никто не поверит. Нет, думает, дудки. Не на простачка напали. Не пойду докладывать по начальству».
Так и не пошел. И не сказал никому.
А распродал поскорей свою мебелишку. Коврик такой у него был у кровати — тоже продал. Штаны опять же. Подштанники. Три кастрюли. Веник. Одним словом, дочиста все продал. И сорок рублей выручил.
А пятерку у замужней сестры призанял. А 955 целковых хотя у него и не хватало, да он не сильно горюет.
— Я, говорит, у кого-нибудь в трамвае сопру. Не погибать же честному человеку.
Ну и спер. Вот до чего хитрый кассир оказался. Хитрее мухи.
Обштопали
Очень смешно в Херсоне вышло. Там транспортники в лучшем виде обштопали своих хозяйственников.
До того их, любезных, обштопали, что те и посейчас сидят, глазами мигают, поминутно сморкаются и руками разводят — как же, мол, так это произошло?
А произошло очень даже просто.
Началось дело из-за денег. Очень уж небольшие ставки были в херсонском союзе транспортников. Транспортники сильно обижались на эти ставки.
— Разве ж, говорят, это ставки? Не только, скажем, пальтеца купить, а прямо на культурно-просветительные цели не хватает — в баню, например, сходить или носки приобрести. Пущай союз прибавляет.
Вокруг этого вопроса споры поднялись. Одни члены говорят:
— Бросьте, братцы, брызгать, ни черта из этого не выйдет — хлопочи не хлопочи. Хозяйственники скорей подохнут раньше времени, чем на новые ставки согласятся.
Другие члены говорят:
— Смешно, товарищи! Да много ли этих хозяйственников? Да мы этих хозяйственников шапками закидаем. Мы их завсегда в лучшем виде обштопаем. Нам бы дорваться только до собрания.
Ну, вскоре и дорвались до собрания.
Совещание в союзе было устроено. Пригласили профделегатов, членов месткома — массу народу пригласили. Трех хозяйственников тоже позвали. Хотели вместо трех одного хозяйственника позвать, а после говорят:
— Пес с ними. Мы и трех могим обработать. Нам раз плюнуть!
Началось совещание.
Притулились три хозяйственника сбоку и сидят. И с испугом смотрят, чего вокруг говорится. А говорится насчет новых ставок. Так и говорят:
— Надо прибавить, какого лешего. Разве ж это ставка, когда на культурно-просветительные цели — в баню, например, не сходи — не хватает.
Хозяйственники, натурально, лепечут в три голоса:
