Шесть лет спустя, в 1924 году, во время курса по речевой эвритмии, мы получили от Р. Штейнера сообщение о некоторых других взаимосвязях гласных и планет: Сатурн U, Юпитер О, Марс Е, Меркурий I, Венера А.

Я думаю, что полученные в 1918 году взаимосвязи должны оставаться связанными с этим определенным аспектом, о котором здесь шла речь. Мне все — таки кажется неправильным заменить данные в то время для танцев звезд взаимоотношения гласных и планет, для которых Р. Штейнер также предоставил соответствующие цвета (Марс I — красный; Венера A — зеленый и т. д.), на новые взаимосвязи и при этом оставить без изменения цвета (чтобы Марс Е был красным, Венера А — зеленой и т. д.). Это означало бы отменить то, что Р. Штейнер дал, контролировал и с 1915 по 1924 г. г. одобрял, не спросив его (чего, насколько я знаю, в то время не произошло).

Мой вклад в этот вопрос следует воспринимать как указание на важную проблему и побуждение продолжать эти занятия.

Я хочу выразить сердечную благодарность Иоахиму Шульцу за ценные указания в отношении литературы по данному вопросу.

Эти записи были сделаны в сентябре 1945 года. К тому времени прошло 33 года со времени первых указаний по эвритмии, данных в Базеле в сентябре 1912 года. В этом же 1912 году, после выхода немецкой секции из Теософского общества, было образовано Антропософское общество. О значении временного периода продолжительностью в 33 года смотрите рождественский доклад Р. Штейнера "Цикличность исторических событий" [80]

Как «начало попытки», как «несовершенные первые шаги» определил Р. Штейнер возведенное под его началом здание в Дорнахе [81]

Но несмотря на то, что Первый Гетеанум, это совершенно новое, уникальное, прекрасное произведение архитектуры, не воплотило все намерения своего создателя, не полностью соответствовало идеальным представлениям Р. Штейнера, — те люди, которым судьба подарила возможность войти в это здание, особенно та небольшая группа, которая там работала, пережили небывалое чудо, и их души наполнились духовными импульсами. Посреди мрака материальной, декадентской культуры современности они смогли увидеть зарю восходящего солнца совершенно новой эры жизни искусства, которая полностью противоположна современной.

«Если формы сцены принимали эвритмические движения как нечто естественно им соответствующее, то формы зрительного зала принимали звучание рецитации или декламации, которая благодаря Марии Штейнер сопровождала эвритмию и исходила из особого места в той стороне сцены, которая смыкается со зрительным залом. Пожалуй, было бы уместно сказать, что слушатель должен был ощущать в самом здании наслаждение от понимания услышанного слова или звука… Я попытался придать ему такие формы, чтобы можно было почувствовать, как движение слова естественно течет вдоль форм капителей и архитравов.

Этим я хочу лишь обозначить, что можно попытаться сделать с подобным зданием: его формы не просто внешне окружают то, что происходит внутри, а содержат это в себе в живом единстве в непосредственном впечатлении… Я также знаю, что я создал формы здания, проникнувшись тем душевным состоянием, из которого ко мне пришли и эвритмические образы.

Тот факт, что формы эвритмии непрерывно возникают из переживания, подобного переживанию при возникновении форм здания, не может восприниматься как противоречие сказанному, поскольку созвучие этих форм достигнуто не через рассудочные намерения, а благодаря единому художественному импульсу. Возможно, эвритмия не могла бы быть найдена без работы над зданием. Перед началом этой последней эвритмия имелась только в самом зачатке[82].

Физическое существование этого чудесного здания было коротким. Но духовно оно продолжает жить. Оно живет не только в воспоминаниях тех немногих, кто смог посетить его за три года существования в его завершенном виде, оно будет жить в каждой душе, которая открыта к его длительному духовному воздействию, как свет и тепло, пробуждающее дух. Возникшее из любви к духу, воздвигнутое с энтузиазмом, это здание хранило в себе благороднейшую жертвенную субстанцию, которая не уходит, даже когда уничтожена материя. Но прежде всего, вызвавшей к жизни этот Гетеанум силой был жертвенный огонь Рудольфа Штейнера и Марии Штейнер: вечное, победоносное жертвенное пламя![83]

Чего жаждали лучшие люди прошлых столетий, стремившиеся к настоящим духовным ценностям, что более или менее смутно предчувствовали Гете, Шиллер, Вагнер и другие, — это было осуществлено носителем антропософской духовной науки и искусства. Через Р. Штейнера был воплощен идеал будущего «примирения искусств», художественного и музыкального [84]

Р. Штейнер рассказывает о своей попытке в здании Гетеанума привести архитектурные формы «в поток музыкального движения» и говорит: «Пронизанность изобразительных искусств в своих формах музыкальными настроениями вообще должна стать идеалом искусства будущего» [85]

В своем сочинении «Теmoignageпа», посвященном Рудольфу Штейнеру, Мария Штейнер пишет: «Колонны и архитравы пропевали в своих мотивах метаморфозы планет в больших космических циклах…» [86]

«Музыкальное, — говорит Рудольф Штейнер, — в художественном отношении есть будущее человечества, также и в искусствах речи, в архитектуре и скульптуре».

И это будущее стало настоящим в этом здании.

Все, что было создано в Гетеануме собственноручно Р. Штейнером или другими людьми по его указаниям — архитектура, скульптура, живопись, витражи, — приняло музыкально — колеблющуюся форму и выводило душу в просторы космоса. В этом здании все было одновременно органом речи. Рудольф Штейнер называл его «Домом речи» (или «Домом Слова»).

Параллельно со строительством Первого Гетеанума росло и развивалось искусство эвритмии. Во многих докладах об эвритмии Р. Штейнер противопоставлял застывшей пластике, скульптуре, которая воплощает человеческое молчание, эвритмию как "дополняющую противоположность", в качестве подвижной пластики представляющую посредством человеческих движений выражение речи души в пространстве и являющуюся видимой речью, видимым пением (звуковая и музыкальная эвритмия). Этим искусством движения его создатель, который видел скрытые внутри человека сконцентрированные силы вселенной, все мировые тайны в микрокосме человека, дал людям особо действенное средство для выполнения задачи нашего времени: вернуть миру то, что было из него взято и сконцентрировано в человеке. Р. Штейнер говорил: «Бесконечно великое в греческом искусстве заключается в том, что оно содержит в себе и выражает собственно весь предшествующий мировой опыт. Теперь наша задача в обратном: бесконечно углубленного через Мистерию Голгофы, внутренне постигнутого в своем космическом значении человека нужно вернуть вселенной…

И далее: "Основное настроение этого нового мировоззрения — музыкальное, основное настроение старого мира — пластическое".

За небольшим исключением (например, /"Halleluja", "Evoe"/ эвритмия сопровождалась чтением и декламацией. Затакт и послетакт в эвритмических постановках часто сопровождались музыкой, сочиненной дорнахскими и другими музыкантами, вдохновленными новым искусством и направляющими указаниями Р. Штейнера.

Великое духовное деяние Марии Штейнер состояло в одушевлении речи; ее творческий дух возродил утерянную живую одушевленную речь давно ушедших времен. С самого начала Мария Штейнер была самым интенсивным образом связана с эвритмией и руководила эвритмической работой в Дорнахе и в Германии. Читая и декламируя для всех эвритмических выступлений и репетиций, она осуществила полное духовное возрождение умершего искусства речи, извлекая с помощью основанного и методически разработанного ею искусства художественный элемент речи, утраченный пластически — имагинативный и музыкальный элементы, сокрытую в самой речи эвритмию.