— Нет, — сказал Эрно, и взгляд его светлых глаз в глубоких глазницах снова надолго остановился на ней. — Я бы тоже не поверил.

Он снова сильно закашлялся; Джиллиан, глядя, как Эрдаи раскачивается взад-вперед, ждала конца приступа, чтобы спросить, что он имел в виду. Но перестав кашлять, он сделал два глубоких вдоха, потом властно обратился к ней:

— Ладно. Скажите адвокату, что я увижусь с ним. Меня сейчас поведут вниз на исследование. Приходите с ним сюда через час.

С этими словами Эрно поднял книгу. Разговор был окончен. Он даже не потрудился взглянуть на Джиллиан, когда та попрощалась.

В телепередачах убийцы обычно бывают злыми гениями, жаждущими крови. Ларри приходилось несколько раз сталкиваться с адвокатами и бизнесменами, исполнившими дьявольский план избавления от жены или партнера. Но, если не считать бандитов, большинство людей, которых расколол Ларри, делились на две группы: выродков, которые начинали мучить кошек еще в шестилетнем возрасте, и остолопов, которых столько пинали, что они научились и сами это делать. Типов, которые нажимают на спуск, стремясь доказать хотя бы раз, что не должны принимать от всех оскорбления. Таким был Шланг.

В одной из маленьких раздевалок шестого участка, служившей заодно для допросов, они сели по соседним углам квадратного стального столика, словно Гэндолф был приглашенным к обеду гостем. Ларри понимал, что не следует разговаривать со Шлангом без свидетелей, но Возницкую с Ленахеном вызвали на грабеж со взломом. И решил разговорить этого типа. Потом, когда он начнет говорить что-то серьезное, привести какого-нибудь понятого.

— Видел когда-нибудь эту вещь? — спросил Ларри.

Медальон лежал на сером столе между ними. Профиль женщины с кружевным воротником был изящно выгравирован на коричневом фоне. Он был таким красивым, что даже у Шланга хватало ума не прикасаться к нему. В горле у него застрял звук какого-то ответа.

— Не помню точно, начальник, — ответил он наконец. — Штука красивая. Если б видел, то, наверно, запомнил бы.

— Врешь мне, Шланг?

— Не вру, начальник. Я не стану врать полицейским.

— А вот мне врешь. Я получил эту вещь у полицейского, который забрал ее у тебя. Ты называешь его лжецом?

— Я так не сказал. Это ты говоришь.

— Ну и что, он лжец?

— Вот не знаю. — Шланг провел большими пальцами по надписи, нацарапанной на столе каким-то парнем, на которого окружающая обстановка не производила впечатления. — Скорее уж хитрец. Некоторые хитрецы при этом еще и обманщики. Я прав?

— Шланг, мы на занятиях по философии? Я не взглянул, что там за табличка на двери. Спрашиваю еще раз. Это твоя вещь?

— Н-н-нет, ее быть у меня было не должно.

Ларри улыбнулся. Этот человек был таким простаком, что невольно вызывал симпатию.

— Знаю, что не должно. Но была, так ведь?

В глазах Шланга вспыхнула стеснительность.

— Слушай, — сказал он, — мне бы выйти.

— Выйти?

— Да, в туалет.

Гэндолф улыбнулся, словно сказал что-то остроумное. Во рту с левой стороны у него недоставало нескольких зубов. Ларри обратил внимание, что Шланг начал притоптывать ногой.

— Посиди немного здесь, составь мне компанию. Я хочу услышать еще что-нибудь об этой камее.

— Полицейские украли ее у меня.

— Нет. Я полицейский. Вот, возвращаю ее тебе. Разве не так? Бери.

Шланг все же боролся с искушением протянуть руку.

— Как она вообще попала к тебе? — спросил Ларри.

— М-м-м, — протянул Ромми и долгое время потирал губы.

— Шланг, лучше ответь. Эта штука может причинить тебе кучу неприятностей. Она краденая. Ты уже попадался с крадеными вещами. И я думаю, украл ее ты.

— Н-н-нет, — ответил Ромми.

— Знаешь женщину по имени Луиза Ремарди?

— Кого-кого?

Он подался вперед, но притворство у него получалось плохо. При имени Луизы глаза у него стали лишенными всякого выражения, как кофейные бобы.

— Шланг, помоги мне. Эта камея принадлежит Луизе. И если не знаешь Луизы, откуда она у тебя?

Гэндолф, скривив узкое лицо, стал обдумывать эту проблему.

— Получил ее от другой женщины, — сказал он наконец.

— В самом деле?

— Да, она отдала ее мне, потому что задолжала кое за что.

— И за что же?

— За какую-то вещицу, которую дал ей. Толком не помню.

— А как зовут эту женщину?

— Начальник, я знал, что ты спросишь. Как ее зовут?

— Угу, правильно. Как ее зовут. — Ларри усмехнулся, но издеваться над Шлангом не имело смысла. Он не понимал этого. — Шланг, а что скажешь на это? Я позвоню по телефону, мы поедем в Макграт-Холл, тебя усадят в кресло детектора, и ты расскажешь оператору все о мисс Как. Думаешь, пройдешь этот тест? Я не думаю. Но давай выясним, ладно?

— Про детекторы лжи ничего не знаю, — сказал Шланг. И глупо заулыбался в надежде, что сказал нечто забавное. — Слушай, начальник, выпусти меня на минутку. Если сидеть здесь, то надо облегчиться.

— Шланг, ты знал, что эта камея украдена?

— Кончай, начальник. Пусти меня. Я вот-вот в штаны наложу.

Ларри ухватил запястье Шланга и посмотрел ему в глаза.

— Наложишь при мне, Шланг, заставлю все съесть. — Он сделал краткую паузу, чтобы до Гэндолфа дошло. — Отвечай, Шланг. Встречался ты когда-нибудь с Гасом Леонидисом? Добрым Гасом? Знал его вообще?

Молящие глаза Гэндолфа снова забегали.

— Вроде бы никого не помню с таким именем. Лео, а как там дальше?

Ларри упомянул Пола Джадсона. Шланг сказал, что не знает и его.

— Шланг, судя по тому, что говорят, если я сниму с тебя штаны, то увижу на твоей заднице вмятины от сапог Гаса, потому что Гас очень часто пинал тебя.

Шланг не смог удержаться от смеха.

— Да, это правда. Вмятины есть.

Но его веселость быстро прошла, и он снова начал озираться.

— Начальник, если еще раз засмеюсь, то наложу прямо тебе на пол.

— Знаешь теперь, кто такой Гас?

— Да, знаю.

— А эта камея украдена у женщины в ресторане Гаса.

Шланг слишком долго молчал.

— Как тебе это нравится? — наконец сказал он. — Украдена в ресторане Гаса. Как тебе это нравится?

Ларри снова стиснул запястье Шланга — на сей раз посильнее.

— Шланг, я сказал, не ври мне. — Гэндолф отвернулся и неистово застучал ступней по полу. — Где ты взял эту камею?

— У женщины.

Ларри снял с пояса наручники и защелкнул один браслет на запястье Шланга.

— Начальник, не сажай в тюрьму. Меня там обижают. Кроме шуток. Я нейтрон, командир. И они обижают меня.

Гэндолф имел в виду, что он нейтрален, не связан ни с одной группой, и потому его все насилуют.

— Кончай, начальник. Дай мне хотя бы сперва выйти. А?

Ларри продел второй браслет в замочные петли на одном из шкафчиков позади Ромми и защелкнул.

— Мне нужно по делам.

Ларри протянул время и вернулся минут через двадцать. Шланг мучился в кресле, раскачиваясь взад-вперед.

— Чья это камея?

— Чья скажешь, начальник.

— И как у тебя оказалась драгоценность убитой женщины?

— Пусти меня выйти, начальник. Пожалуйста. Нельзя же так.

— Шланг, Гаса убил ты.

Шланг захныкал, как в патрульной машине, делая вид, что вот-вот заплачет.

— Ну, ладно, я. Пусти меня выйти. Прошу, начальник.

— Кого еще?

— Что?

— Кого еще ты убил?

— Да никого я не убивал. Кончай, начальник.

Ларри оставил его в одиночестве еще на час. Когда вернулся, там стояла жуткая вонь.

— Боже всемогущий, — произнес он. — Господи.

И распахнул одно из окон. Приближение зимы уже чувствовалось. Температура воздуха была не выше пяти градусов. Шланг захныкал снова, когда Ларри вышел.

Старчек вернулся с мешком для мусора и газетой. Заставил Гэндолфа, у которого не было белья, снять брюки и бросить в мешок.

— Я не получу адвоката?

— Шланг, я вызову любого, кого захочешь. Но зачем тебе адвокат? Как, по-твоему, это выглядит?