— Да, Галь, у тебя, наверно, мелькнула мысль, что покойница ожила. Жуть какая!

— И я у погибшей девочки сразу заметила родинку возле уха, хотя уже плоха глазами стала.

— Агаша, вы разглядели и застарелый шрам на правой ноге убитой. А вот у Оли его нет. На ногах ни одной ссадины.

— Да, травма у погибшей девочки давнишняя. Но меня поразило другое. Труп как бы выставлен напоказ, какая-то зловещая нарочитость…

— Мне это тоже показалось странным. В такой глуши могли избавиться от трупа, закопав где угодно.

— Девчонку ночью ограбили, дорога безлюдная, низина. Вот и бросили.

— А что понадобилось в таком глухом месте молодой девушке? Может, она ехала к кому-то в гости? В машине ее задушили и выбросили.

— Андрей предположил, что была какая-то разборка. Но у девочки ни одного сломанного ногтя, никаких ушибов. И одежда не порвана. Стало быть, не сопротивлялась, — твердо сказала Агаша.

— Похоже, что она не успела оказать сопротивления. Ей могли вколоть какую-нибудь дрянь, и, уже бесчувственную, задушили и ограбили, — гнула свое Ирка.

— Нет, девочки, думается, грабежом здесь не пахнет, точнее, не это главное. Создана иллюзия, мол, случайные бандиты убили и ограбили, в спешке содрали какие-то побрякушки. На обеих руках, очевидно, были браслетики…

— Да-да, Агаша, у нее на запястьях два рубца.

— Галь! Есть такие браслетики, на замочках. Они недорогие, молодятина от них тащится.

— И потерянная босоножка — факт, подтверждающий, что девушку уже мертвую вытащили из машины ночью. В том месте ни одного фонаря. Вот и не заметили потери босоножки. Не берусь утверждать, что убийство было заранее спланировано, но и непохоже, что действовали случайные дорожные грабители.

— Да, согласна. Ведь бандюги и ворюги еще и поглумились бы. Могли изнасиловать!

— Ир, твое предположение только экспертиза может подтвердить или опровергнуть. А если и впрямь девочка той ночью с кем-то ехала в машине, то куда, к кому? Меня это особенно интересует. Вот мы ехали по правой стороне в Разбиваевку. А есть еще и другая дорога — в коттеджный поселок, хорошая, асфальтированная.

— Но поворот в тот поселок только после железнодорожного переезда. А в левой стороне от него есть еще деревня. Семеновна говорила, Глотовкой называется. Вот и думай и гадай — три дороги. Хотя Разбиваевку можно исключить, здесь старушки да старики, в основном. Теперь еще и мы. Я попробую разузнать, может, кто ждал родственницу в гости…

Ирка, перебив Агашу, взвилась и понесла:

— Когда, Галюнчик, ты сбежала купаться-плескаться, я не только языком чесала да горилкой накачивалась! Я Семеновне подливала, чтобы стала разговорчивее. Слово за слово, она и сказала, что буржуи из коттеджного поселка сами себе устроили цивильную дорогу и не любят, когда посторонние по ней проезжают. И даже хозяин замка — Хванский его фамилия — ездит на своем джипе чаще всего по лесной холмистой дороге, почти параллельно той, цивильной. Но, говорят, к своему замку он тоже отгрохал парадный подъезд. Наверх ведут аж мраморные ступеньки!

— А что же он себе персональную дорогу не проложил?

— Думаю, девчонки, он просто не хочет привлекать к себе внимания. Говорят, Хванский лесом торгует, завод у него какой-то перерабатывающий. Вроде, с иностранцами у него бизнес. Я в этом мало что понимаю. Да и Семеновна не разбирается, сказала только, что он очень богатый и лет ему хорошо за шестьдесят. Обстоятельно поговорить нам Пахомыч мешал, наверно, боялся, что жена лишнее сболтнет. Завтра с утречка он с Андреем уйдет на рыбалку, наведаюсь к Семеновне, может, еще что-нибудь разузнаю.

— Хм, какие-то тайны мадридского двора вокруг этого замка. Мне послезавтра выходить на работу, а так хочется тут…

— Да успокойся, Ирок, такие тайны быстро не распутываются. Чувствую, нам придется много перелопатить, чтобы докопаться.

— Но во все ли можно и нужно вторгаться? Мне кажется, Галюша, что тебе не терпится разобраться именно в этой девочке Оле.

— Да, Агаша, посудите сами, Оля для своих семнадцати слишком наивна. Чувствует себя ущербной и подавленной, пытается сопротивляться, но у нее ничего не выходит.

— Ты как всегда лезешь в дебри, а нужны только факты. Вот и используй знакомство с девчонкой! Зачем тебе разбираться в ее комплексах? — не удержалась Ирка.

— Все, никакой психологии. Берусь за карандаш, бумага уже приготовлена. Помните, в прошлом деле наглядная схема помогла. Но на сей раз начну не с жертвы, а с Оли — ее предполагаемой сестры. Итак, ставим первый вопрос: почему столько лет Оля не знает о существовании своей сестры-близняшки?

— Галь, можно допустить, что была какая-то трагедия и от девочки скрывали этот факт, учитывая ее слабое здоровье. Ведь ее даже обучают на дому.

— Возможно, что так. И второй вопрос. Знает ли о своей второй дочери господин Хванский?

— Думаю, Галюша, что и хозяин замка не знает о ее существовании. И Семеновна говорила только об одной дочери Хванского. А они с Пахомычем здесь отродясь живут. Могли бы знать.

— Да, все это очень странно. Второй дочери уже больше суток нет, а отец не забеспокоился. Значит, Хванский и впрямь ничего не знает о близняшке. В голове не укладывается!..

— И ведь никто ни слова об этом. А вот о муже с женой, продавших нам дом, охотно говорят. Да неужто деревенские удержались бы и не рассказали о семействе Хванского, если б что-то такое знали? И мне кажется, что все намного сложнее, чем мы представляем, — подытожила Агаша и удалилась готовить на обед окрошку.

Ирка, оживившись, без предисловий выдала:

— А я уверена, в курсе всего тетка! Она заказала убийство племянницы. А теперь и Оля на очереди!

— Ты что, совсем уже?! Не накликай. Какой мотив у тетки-родную племянницу заказывать? Если о второй близняшке даже сам Хванский не знает, то зачем тетушке избавляться от племянницы? Да еще труп выставлять напоказ, почти у дороги?

— Ладно, Галь, я, наверно, погорячилась. Тетке и впрямь выгодней выкрасть племянницу, держать ее где-то и шантажировать хозяина, требуя выкуп.

— Вот и попробуем раскрутить версию с деньгами. Я крупным планом изображу в центре замок. Вот Хванский — денежный мешок. От него идут стрелки… У хозяина замка есть старший сын Родион от первого брака. Указываем большой стрелкой. Родиону, конечно, в первую очередь добро достанется. Еще одна стрелка, ведущая к голубой шапочке. Это дочь Хванского Оля. Черная стрелка ведет к жертве (второй дочери). Здесь ставится большой вопросительный знак.

— Галь, теоретически все так. Но я от Семеновны слышала, что всем заправляет хозяин. Сына к делам даже не подпускает.

— Ну и что? По завещанию, если отец умрет, львиная доля наверняка достанется сыну, затем дочери, а уж потом что-то и тетке перепадет. Надо узнать хотя бы, как ее звать-величать. Судя по голосу — этакий командирский, жесткий, — я представляю ее сухощавой, длинной, как жердь, с тонкими злыми губами…

— И с маленькими, холодными, пронзительными глазками. Ну вот, Галь, мы вместе и составили словесный портрет тетки, еще не видя ее.

— Ага, сейчас я это чудо изображу. Лет ей, этак… под полтинник. А если она еще и старая дева?..

— То вообще с ней на узкой дорожке лучше не встречаться. Ты не очень-то плавай на тот берег, во всяком случае, будь осторожнее.

— Слышала бы нас Агаша — навыдумывали! Хотя по закону подлости иногда и не такие фантазии оборачиваются реальностью.

— Да уж, хватит. Пора к делу приступать. Галь, надо выпросить у Андрея надувную лодку и вечером махнуть на тот берег вдвоем. Я сама хочу посмотреть на Олю. И расспросить ее…

— Нет, ты спугнешь девчонку своим напором. И ее тетку насторожишь. Надо постепенно, как можно проще и естественнее. А вот про лодку ты хорошо сообразила. Андрею она понадобится только завтра утром, значит, мы ее возьмем сегодня. Прямо сейчас пойду и попрошу у него.

Я поднялась наверх, к молодым. Услышав за дверью гомерический хохот, вошла без стука.