Это была операционная. Мери о ней рассказывала, но любопытного здесь было гораздо больше, чем он представлял себе, и камера весьма пригодилась бы ему сейчас. Фотография операционного стола с портретом доктора Раффа произвели бы большое впечатление на читателей и привлекли бы их внимание к репортажу.

Дарк, не спеша, оглядел инструменты, бутылки и пузырьки в застекленных шкафах. В одном из ящиков он нашел папку со снимками лица и разных частей тела Мери Стенз. Были там также напечатанные на машинке и написанные от руки заметки о гормональных и биохимических инъекциях. Дарк быстро пробежал их глазами и некоторые интересные данные занес в свою записную книжку. Наконец он выбрал два снимка: изображение лица девушки, каким оно было две недели назад, с размашистыми пометками доктора Раффа, и снимок ноги, на которой была намечена желаемая форма колена. Он аккуратно свернул их трубочкой и положил в карман. «Наша мельница все перемелет, — подумал он. — Сделаем клише, а со временем я верну ему эти фотографии с приветом от редакции Обсервер».

Оглядев еще раз операционную, Дарк вышел в коридор. Над дверью павильона все еще горела красная лампочка — значит, съемки продолжались. Затаив дыхание, Дарк нажал на дверную ручку, заглянул внутрь, но увидел только грязную обратную сторону какого-то большого панно, подпертого деревянными стойками. Он проскользнул в павильон, подкрался к краю панно и выглянул из-за него.

Люди суетились вокруг камер и осветительных приборов в противоположном конце комнаты. Мери была в самом центре яркого круга и казалась еще более красивой, чем обычно. Она держала в руках букет цветов и медленно прохаживалась перед декорацией, которая, как видно, должна была изображать террасу парка. По рейкам медленно скользила передвижная кинокамера.

— Все! — прозвучал чей-то голос. — Можно проявлять.

Кто-то громко хлопнул в ладоши.

— На сегодня хватит. Завтра в эту же пору — цветные съемки.

Люди, стоявшие группой, разбрелись по комнате. Мери подошла к камере и отдала букет. Дарк решил ретироваться. Он тихонько выбрался из павильона, прошел обратно теми же коридорами и вскоре снова оказался за фабричными воротами, в серых предвечерних сумерках. Небо затянула тяжелая темная туча, накрапывал дождь. Фургончик уже уехал, но у главного входа кого-то ждал роскошный черный лимузин.

Дарк быстро вернулся к машине, включил мотор, чтобы прогреть его, потом закурил сигарету и стал ждать. Минуты через три из боковой двери вышли четверо и направились к автомобильной стоянке. И вдруг из главного входа появилась Мери. В тот же миг из лимузина выскочил шофер и открыл перед ней дверцу. Через несколько секунд машина уже выезжала на шоссе, которое вело в Лондон.

Дарк подождал, пока она удалится метров на триста, включил скорость и поехал следом. Неподалеку от Северного кольца, где движение стало оживленнее, он постепенно сократил разрыв и приблизился к лимузину. На какой-то миг он отчетливо увидел знакомое очаровательное лицо, которое глядело на него через заднее стекло, но не подал знака из боязни, что его заметит шофер, случайно взглянув в зеркальце. Мери должна была узнать машину, а может быть, увидела его.

Лицо больше не показывалось, но Дарк упорно не отставал от лимузина, который набирал скорость на свободном отрезке шоссе.

Все произошло так быстро и неожиданно, что Дарк не успел даже опомниться. Из лимузина на миг высунулась рука, и клочок бумаги затрепетал в воздухе. Дарк инстинктивно нажал на тормоза и, постепенно сбавляя скорость, пропустил вперед машины, ехавшие вслед за ним. Потом остановился, проводил глазами лимузин, а когда тот исчез вдали, вышел из машины и побрел под дождем обратно по шоссе.

Найти маленький клочок бумаги было нелегко, но Дарк все же увидел его — мокрая и смятая бумажка лежала в траве на обочине шоссе. Он поднял ее и расправил. Записка была короткой, поспешно нацарапанной рукой Мери: «Я в Оникс-Астории под именем Аманды Белл. Не надо ехать следом. М.»

Дарк задумчиво сложил записку, положил ее в бумажник, вернулся к машине и поехал домой.

— Я разыскал того господина, которого вы просили найти по номеру машины, — сказал Роджерсон, сидя на краю стола Дарка и протирая очки носовым платком. — Его зовут Эрик Виллерби, живет он в Хемстеде, в Швейцарском квартале. В телефонной книжке значится, как частный агент розыска.

— Именно то, что надо, — пробормотал Дарк, закуривая сигарету. — Навязали частного сторожа.

— Но послушайте дальше, это еще не все. После того, как Бренда Мейсон сказала, что эта Стенз в «Оникс-Астории», я снова сел на телефон, и что вы думаете?.. Господин Виллерби тоже снимает комнату в «Ониксе»! — Дарк пробормотал что-то невнятное. — Но имейте в виду, — продолжал Роджерсон, — в этом нет ничего противозаконного, если все делается с согласия девушки. Эти дельцы из «Черил» имеют полное право защищать свои интересы и ее тоже. Вряд ли они смогли бы удержать ее силой в таком месте. Вы понимаете, к чему я веду? Готов держать пари, что она уже на крючке — живет, как кинозвезда, имеет личного охранника и все такое прочее. Я бы с удовольствием поменялся с ней.

— Все, что вы говорите, — мрачно заметил Дарк, — совершенно справедливо, но есть еще одна мелкая, совсем мизерная деталь: Мери Стенз работает прежде всего на «Обсервер».

Роджерсон иронически усмехнулся.

— Это вы так считаете. А давайте-ка взглянем на вещи практически, Пол. Что она имеет от нас?

— Десять фунтов и гарантированный гонорар из расчета один фунт за каждое напечатанное слово.

— Значит, пока что десять фунтов, — повторил Роджерсон. — Мы не напечатали пока ни одного слова и, может случиться, не напечатаем. Еще неизвестно, что скажут редакционные юристы, может быть, все это дело не стоит наших усилий. Помните последний судебный вызов за поклеп? Он стоил нам двадцать тысяч фунтов. Слишком дорогая цена за разоблачительный репортаж.

— Каждое слово репортажа правдиво и защищает общественные интересы, — заявил Дарк. — Мы имеем более чем достаточно фото, чтобы это доказать.

— Что же, возможно и так, — сказал Роджерсон, разводя руками. — Я только пытаюсь взглянуть на все это глазами девушки. Фирма «Черил» сделала ее красивой и платит ей пусть не бог знает какие деньги, но, во всяком случае, больше, чем она зарабатывала до сих пор, и уж, наверно, не эти ничтожные десять фунтов, какими ее осчастливил «Обсервер». Они одели ее, как принцессу, поселили в фешенебельном отеле, дали роскошный автомобиль, который возит ее на работу и с работы. Мало того, когда ее красота стала привлекать всеобщее внимание, наняли частного детектива, чтобы отваживать не в меру любопытных. Чего еще может желать девушка? И что бы вы могли предложить ей взамен?

— Вы старый циник, Роджерсон, — резко заявил Дарк. — Мери Стенз не предает. Я знаю ее слишком хорошо.

— Возможно. Пока у нее не было ни красоты, ни денег. Но люди меняются, Пол. Все мы служим тем, кто нас кормит. На вашем месте я поставил бы крест на всей этой истории, оставил бы девушку в покое. Если вы попытаетесь напечатать памфлет на «Черил», это может разрушить все ее будущее.

— У нее есть красота, — упрямо заявил Дарк. — И эта красота останется при ней, независимо от того, разоблачу я фирму «Черил» или нет. Пока она красива, ее будущее надежно.

Роджерсон пожал плечами.

— Делайте, как знаете. Кстати, вы редактор. Если я смогу чем-нибудь помочь, скажите мне только одно словечко.

Дарк благодарно кивнул головой.

— Спасибо. Вы хороший парень, Роджерсон, вот только если бы поменьше рассуждали. Я нисколько не сомневаюсь, что репортаж надо напечатать, но для большей уверенности посоветуюсь со Стариком. Я не помню случая, чтобы он зажал интересный разоблачительный материал.

— Вы правы, — сказал Роджерсон, соскочив со стола и направляясь к двери. — Будьте здоровы.

— Будьте здоровы, — ответил Дарк.