Откуда-то вышмыгнула крошечная черная собачка, подбежала к конюху. Он отмахнулся.

— Не мешайся, Ишлоник!

«Странная кличка», — подумал Левка, с интересом наблюдая за резвой собачонкой. Ишлоник обнюхал его, смешно завилял обрубком хвоста и направился к белому першерону в коричневых яблоках. Они встретились, точно старые знакомые. Лошадь приветственно заржала, закивала головой, а Ишлоник, изловчившись, лизнул ее морду и звонко затявкал, припадая на передние лапы.

— Ишлоник, домой! — раздался строгий голос с едва заметным грузинским акцентом, и собачку словно ветром сдуло.

Левка увидел элегантно одетого, стройного красавца с седыми висками. К лацкану его пиджака был прикреплен орден Трудового Красного Знамени.

— Здравствуйте, дядя Цхома! Здравствуйте, дядя Алекс! — раздались приветствия со всех сторон.

Увидев знаменитого Цхомелидзе, Левка оробел Неожиданно артист обратился к нему:

— К Волжанскому, мальчик?

Левка хотел ответить, но, смутившись, кивнул головой.

— Не холодно тебе так налегке?

— Ничего... — еле выдавил из себя Левка. — Жить можно...

Артист внимательно посмотрел на Левкины резиновые тапочки и скрылся. Левка глянул себе под ноги. Повсюду, где он ступал, резко отпечатались следы босых ног. Мальчик чуть не расплакался.

«Он понял, что тапочки для близиру... Одни верха... Грязный... Драный... И трусы рваные... И бандаж забыл... И поясницу ломит... Как просматриваться? Может, убежать?..» — подумал он.

Послышались шаги и оживленный разговор. Появились пианист, Цхомелидзе и два молодых человека.

Левка обмер. Он тут же узнал братьев, что вступились за него в поезде.

Пианист представил Волжанских.

— Я... Мы знакомы... Семь рублей вам должен... — Левка опустил глаза, снова заметил след босой ноги, быстро наступил на него, оставив новый след, покраснел. — Я... отдам...

Братья переглянулись. Владимир сказал:

— Это ошибка! В первый раз тебя вижу. А ты, Коля?

— И я впервые! — не моргнув глазом, ответил Николай.

— Как же... в поезде... — растерянно возразил Левка, — у вас еще есть жена...

— Есть жена, но это просто совпадение. И вообще мы не поездом приехали, а на самолете прилетели... Верно, дядя Цхома?

— Как же неверно, когда я вас встречал на аэродроме? — кивнул Цхомелидзе. — И вообще пора! Человек волнуется, просматриваться пришел, а мы тянем. Идите-ка, готовьтесь!

Братья и Левка двинулись по коридору, остановились у дверей с надписью «Волжанские».

— Подожди-ка минуточку, — сказал Владимир и скрылся за дверью.

«Жену пошел предупредить...» — предположил Левка.

— Входи! — вскоре крикнул Владимир.

Так и оказалось. Левка тут же узнал Марину. Она сидела, отвернувшись, в широком халате и наспех накинутом на голову платке.

— Ну разве ж это она? — спросил Владимир.

— Да... Вы правы... Я ошибся, кажется, — пролепетал Левка, опуская глаза. — Вы... это не вы...

— А я что говорил? — очень обрадовался Владимир. — Конечно! Мы — не мы! А она — не она!..

Владимир достал откуда-то из ящика тапочки, трусы, бандаж и протянул их Левке.

— Одевайся! Пойдем посмотрим, что умеешь делать!

Все вышли, оставили его одного: Левка быстро оделся, оглянулся по сторонам.

В длинной, узкой гардеробной были расклеены афиши, таблички: «Не курить!», — аккуратно развешаны обшитые чешуйками трико зеленого цвета, несколько лягушачьих голов из папье-маше. К доске, стоящей у зеркала, были приколоты три высохшие лягушки. На окне, в аквариуме, покрытом марлей, тоже плавали лягушки.

«Что же за номер у них все-таки?.. Подойду ли? — в волнении подумал Левка. — Как бы радикулит не скрутил...»

— Готов? — крикнул из-за дверей Владимир.

— Готов!

— Тогда пошли.

Его вывели на манеж. Под ногами мягко пружинили опилки. Вокруг сновало множество людей.

— Дайте полный свет! — крикнул Цхомелидзе.

Вспыхнули прожекторы. Левка зажмурился от неожиданности. Слышался треск и шипение вольтовых дуг.

— Разминайся, — сказал Владимир.

— Нет, не надо! — хрипло ответил Левка.

— Как же без разминки?

— Ничего, ничего...

Казалось, еще ни разу в жизни он так не волновался. Забыв про радикулит, Левка выжал стойку, до боли оттянул носочки. В зале послышались одобрительные возгласы. Владимир сказал:

— Молодец! Что еще можешь?

— Шпагат, боген, складки...

— Показывай! Не спеши!

Упрямо нахмурив брови, мальчик показал все, что умел. Сердце его колотилось, мысли путались. Он выполнял все упражнения, словно во сне.

— Сделай мостик, приготовься, я на тебе исполню стойку, — сказал Владимир.

Левка сделал мостик.

— Готов?

— Готов.

— Ап!

Не снимая пиджака, Владимир оперся руками на Левкину грудь и легко отжал на ней стойку. В зале раздались аплодисменты. Левку бросило в жар.

Владимир легко спрыгнул с его груди. Левка, даже не ощутив его тяжести, быстро выпрямился.

— Хорош! Пойдет! — сказал Владимир, хлопнув его по плечу.

— Значит, принимаете? — спросил Левка тихо.

— А ты как думаешь?

— Думаю... возьмете...

— Правильно думаешь! Пошли за кулисы. Пора публику пускать.

В гардеробной Владимир снял с себя белые, грубые шерстяные носки, протянул их Левке.

— Надевай!

Левка начал отказываться.

— Давай, давай! Без разговоров! Обидеть хочешь?

Сердце Левки сжалось. Он отвернулся. Глотая слезы, принялся натягивать носки...

Марина и Левка уселись на обычные места артистов, выступающих в программе. Марина спросила:

— Ты давно не был в цирке?

— Сейчас мне пятнадцать. Значит, восемь лет назад. Но кое-что помню... Например, сестер Кох, Гладильщикова... Выступают они сейчас?

— Работают, как же.

— А вы, Марина, не работаете сегодня? — спросил он.

— Мне уже нельзя, — просто ответила Марина. — Жду маленького. Меня заменяет одна девочка-балерина.

Сразу же после третьего звонка раздались торжественные звуки. Левка насторожился.

— Что это будет за номер? Зачем в манеже столько бочек?

— Это не бочки, а пьедесталы. Будет парад-пролог.

— А что это такое?

— Неужели никогда не видел?

— Только борцовские.

— Это совсем другое.

Оркестр заиграл марш. Вспыхнул яркий свет. Появились нарядно одетые участники программы с пестрыми флагами. Они заняли места на пьедесталах и начали одновременно жонглировать, прыгать, выполнять различные трюки.

У Левки разбегались глаза. Невольно вспоминались керосиновые лампы, газовые фонарики, засыпанные шелухой от семечек полы...

Два чтеца представили участников программы, и начался парад-пролог.

— Артисты Волжанские! Люди-лягушки! — торжественно объявил шпрехшталмейстер в конце первого отделения.

Левка насторожился. Сейчас начнется его будущий номер.

Манеж изображал лесное болото. Яркая луна освещала кочки, лилии. Одна из лилий раскрылась. Из нее выпрыгнул маленький лягушонок. Потом второй. Появились взрослые лягушки. Все прыгали, выполняли стойки, кульбиты, колесики, сложные акробатические упражнения. В одной из лягушек Левка безошибочно узнал Владимира. Встав рукой на длинную ходулю, он начал прыгать. Прыжки на ходулях! Левка не верил своим глазам.

«Пятьдесят, шестьдесят, семьдесят... сто»... — считал пораженный мальчик.

Объявили антракт. Левка за кулисы не пошел, сидел грустный.

Во время второго отделения рядом с ним уселся какой-то мальчуган лет четырех, тронул его за плечо.

— Чего тебе, мальчик? — досадливо отмахнулся Левка.— Не балуйся! Не мешай смотреть!

— Во-первых, я не мальчик, а взрослый, а, во-вторых, почему ты не пришел в антракте? Володя ждал тебя...