В деревню к бабушке Тоне летом поехали, кроме четырнадцатилетних Витьки-Маши, Олег Борисович и… студент Юра. Четверо в одном мерседесе. Корова Зорька исправно доилась, сено появлялось на сеновале само собой. Студент Юра полез на сеновал спать, и всю короткую ночь ему снились райские птицы. Утром Юру разбудили деревенские петухи. Воркованье лесного голубя донеслось из чащи – бабушкина изба стояла на краю деревни, под лесом. Лучше, чем в раю. Юра выглянул с чердака в маленькое оконце. Речка рисовала по равнине причудливый, не поддающийся истолкованию узор. Хорошо! Бабушка Тоня приняла Юру в качестве третьего внука. Маша уж давно ходила во внучках.
Юра слез с чердака по приставной лесенке. Распахнул воротца сеней, побежал умываться у колодца. Олег Борисович уж выгнал корову Зорьку по заре на луг – ему не спалось. Правильно не спалось. Только успели позавтракать – за ними прилетели. Неймется инопланетянам. Забрали всех четверых. Бабушка Тоня сокрушенно глядела из-под руки, как ее желанные гости один за другим исчезают в люке космического корабля. Телевизор у бабы Тони в избе работал, и она всего насмотрелась. Так – значит так. Уже было, и обошлось. Матушка царица небесная, к тебе в небо летят. Не оставь их своим попеченьем, заступница. Дети хорошие, а учитель – тот и вовсе святой.
Но почти святого учителя вернули через десять минут вместе с Витькой, а остальные двое где? Олег Борисович прятал глаза, и Антонина Матвевна из него еле вытянула: двоих ребят оставили пожить на цветущей планете, там вроде как в раю, а людей нет. Про себя догадывался: «Видать, божества решили, что из четырнадцатилетнего Витьки Адама не получится, скорей из восемнадцатилетнего Юры. А четырнадцатилетнюю Машу на роль Евы утвердили. Долетались, называется». Витька ходил маялся, корова мычала, точно ее резать собрались. Олег Борисович думал и не мог придумать, что он скажет Машиным родителям. Юрка – тот хотя бы совершеннолетний. У него родители где-то в Чите, ему дали общежитие. Казнить его, Олега Борисовича, мало. На самом деле чем он мог помешать упорным инопланетянам? Его с Витькой затянуло в люк, а тех двоих отсекла прозрачная стена.
Той порой Юра с Машей озирались вокруг. Планета очень похожа на Землю. Светило, названья коего им не удосужились сообщить, перемещается по небу подобно нашему привычному Солнцу – слева направо. Деревья больше всего напоминают пинии Рима на картинках. Плоды – плоды были. Но есть их не хотелось. Хотелось парного молока. Подошло животное, очень напоминающее козу. Поглядело на Машу с издевкой, подставило вымя. Явилось и ведро из прозрачного стекла. Маша вымыла руки в очаровательном ручье, что бежал по камешкам, по камешкам. Стала доить квазикозу, та по-прежнему ухмылялась. Чуть брыкнула полное ведерко и ушла. Молоко показалось вкусным, немного сладковатым. Юра принялся строить шалаш. Маша сказала: строим второй, поодаль – для меня. Она не хотела играть в игру «Адам и Ева», а Юра о далеко идущих планах инопланетян не догадывался. Достраивали шалаши уже темной ночью, под звездами, только Большой Медведицы и Ориона не видали. Другие созвездия в этой части вселенной. Переночевали всяк в своем шалаше, а утром за ними прилетели.
Приземлились на лугу, где всё еще паслась огорченная корова Зорька. Инопланетяне высадили бестолковых – по своим меркам - пассажиров с позором, и драть. Дьяволы межпланетные. Юра с Машей ринулись к своим. Захлебываясь, рассказывали про пинии Рима, про ручеек в каменистом русле. Про квазикозу, прозрачное ведерко, сладкое молочко. Про настоящую ночь, иные созвездья, самодельные шалаши. Олег Борисович отметил про себя с большим облеченьем: «Сорвали мои ребятишки хитроумные замыслы расчетливых богов. Посрамили их, прожектеров. И они, прозрачные, уязвимы».
Пришла осень, хоть ее никто не звал. Витька с Машей пошли в девятый класс. Студент-второкурсник Юра занимался с ними не за страх, а за совесть. Лысый востроглазый профессор Хлумов лично экзаменовал ребят по общеобразовательным предметам и остался доволен. Ходил с Витькой-Машей по обсерваторскому парку, ловя на лету кленовые листья, и мечтал вслух об их блестящем научном будущем. И тут прямо посреди двора, на газон с увядшими георгинами приземлилось ОНО. Откинуло вниз дверцу люка, коснувшуюся тротуара. Засосало внутрь Михалыча вместе с вцепившимися в него ребятами, захлопнуло люк и – вертикально вверх.
Михалыч удостоился редкостной чести: с ним сразу заговорили. «Профессор Хлумов, вы назначены старшим по программе совершенствования способностей обитателей планеты Земля. Их умственный уровень нас совершенно не устраивает. Ваша зависимость от времени, убогий порог скорости передвижения, которую вы ограничили скоростью света. Всё это позавчерашний день. Возраст вашей популяции солидный, но достижения смешны». Михалыч слушал отповедь спокойно. Про себя думал: «Посмотрим, посмотрим, что вы сможете нам предложить. А браниться всё-таки не следует». Голос из пустоты продолжал: «Мы сейчас встретимся с более развитым существом, контакт с которым будет для вас сохранен. Пока что наблюдайте и делайте выводы». Витька с Машей сидели как на иголках. Чтобы при них читали мораль умнейшему Михалычу – дикость. Но раз Михалыч терпит – значит, так надо.
Шлепнулись с размаху на небольшую площадку для вертикальной посадки. Вышли без скафандров. Их встречало лишь одно существо, столь быстро меняющее обличье, что описать его было бы затруднительно. Наконец оно стабилизировалось и приняло вид обыкновенного, правда, очень красивого мужчины. «Дышите без опаски, достойнейший профессор Хлумов, и вы, его юные ученики, не бойтесь дышать. Перед вашей посадкой мы создали комфортные для вас условия, в частности, обеспечили привычную вам атмосферу. Всё сказанное на борту далеко не соответствует истине. Вами сделано немало. Не исключено, что именно у вашей популяции есть шанс достичь, извините, нашего уровня. Я засек ваши координаты и теперь буду лично прилетать к вам в таком виде, какой вам удобен. Получил задание и намерен его исполнять». И стал опять меняться на глазах. Вот сейчас перед Михалычем и ребятишками не он, а она. Незаметная женщина, очень похожая на консьержку, что сидит в вестибюле обсерватории возле доски с ключами. «Господи, теперь будет бродить между нами, неизвестно с каким заданием, а мы его-ее и не узнаем», - подумал Михалыч. Но взгляд его приковали горы со снежными вершинами, внезапно выросшие на горизонте. Вокруг посадочной площадки запестрели тюльпаны, маки и альпийские цикламены. Но долго любоваться не дали. Втянули в люк, задраились и стартанули.
Приземлились там же, откуда взлетали – на вянущий газон обсерваторского парка. Воробьи-синички разлетелись в испуге. ОНО исчезло. Вошли в здание. Михалыч взглянул на доску с ключами. Вахтерша Елена Васильевна заявила: «Конечно, скорость света для вас не предел». Михалыч в ужасе посмотрел на нее. «Что, что?» - «Я говорю, вы ключа не сдавали». Михалыч, держась за голову, шел с Витькой и Машей по длинному коридору. И кто, спрашивается, глядел им в спину? Витька громко шептал: «Я тоже ясно слышал. Маша, а ты?» - «И я…» Юрии Иваныч-Петрович-Сидорович вкупе с Олегом Борисовичем ждали в комнатушке. Обессиленный Михалыч плюхнулся на диван. «Теперь у нас инопланетный наставник, который может принимать разные обличья. Сейчас он вселился в нашу консьержку. Или подменил ее. А куда, скажите, девал настоящую?» Пойти посмотреть не решились. Но когда Олег Борисович собрался отвозить ребят, они прошли мимо «Елены Васильевны», и она буркнула обычным голосом? «Хлумов ключ не потерял? с него станется». – «Нет, нет», - поспешил ответить Олег Борисович.
Приближался день осеннего равноденствия. К Михалычу явился кто-то из его студентов (фамилии Михалыч не упомнил) и сказал тоном приказа: «Обязательно покажите в актовом зале фильм. Настаивайте на подлинности». Михалыч похолодел: «ОН…» На диване сидел Юра Пенкин. Когда ОН вышел, Михалыч спросил Юру: «Как его фамилия?» - «Я его не знаю», в смятении отвечал Юра. В ноутбуке Михалыча оказался уже смонтированный фильм. Юра с Машей на необитаемой планете. Михалыч с Витькой-Машей на планете изменчивой. На бледное октябрьское солнце за окном внезапно надвинулась тень. Несколько мгновений было темно, затем тень сдвинулась, и слабое осеннее солнце снова открылось. Не предсказанное солнечное затмение. Сотрудники обсерватории выскочили в коридор. «Вы видели? вы видели?» Все видели, сфотографировали постадийно, но никто не мог дать объяснения.
