Он помолчал.

- Я видел тебя иной. Воин в храме проклятого города возник не спонтанно. Ты вызвала его сама, тем самым, сделав первый шаг к познанию этой сущности. Мне по нраву тот налет умиротворения, которым облеклась здесь твоя душа. Соблюдая равновесие, ты можешь достичь всего, чего пожелаешь. Баланс важен всегда. Нам обоим ясно, что все, что сотворила Милинда - тонкая иллюзия, которая рассыплется в ничто, как диковинные цветы в твоих руках, стоит возникнуть ситуации требующей воли. Так же и я могу переменить отношение к тебе. Сговор с Лороланом может дорого обойтись вам обоим. Не он станет жертвой моего гнева, но ты можешь пострадать от его коварства. Он изменит любому обещанию, как только ощутит, что над ним нависла угроза, или обстоятельства переменились. Жажда завладеть моими мирами может привести его к самому низкому падению. Тебя привлекли его страдания, а он хотел вызвать твою ненависть ко мне, и мой гнев в отношении тебя. Ревность застилает ему путь к пониманию происходящего. Я вынужден вырвать у него то жало, которым он намерен тебя ужалить.

Владыка опять сделал паузу.

- Вы накажете его?

- Нет. Он совершил поступок, за который я могу простить ему и его происки, и даже еще одно предательство. Говорю об этом во всеуслышание.

Он сказал пару фраз, а у нее сердце забилось чаще, как в предвкушении открытия. Он опять замолчал, Эл пришлось уточнить:

- Как-то странно все это. Другие наследники презирали его, считали изгоем. И вдруг такое покровительственное отношение. Я не понимаю.

- Я хотел сказать тебе сегодня, я передумал, поскольку, от пережитых прежде потрясений, ты до сих пор быстро приходишь в возбуждение. Я рискую вызвать твой гнев, вместо осознания и понимания. Успокойся, Элли. Мы будем еще беседовать. Позднее.

- Нет уж! Хватит! Вам известно, что я буду искать путь отсюда. Я найду способ. Я здесь не останусь. Лор мне необходим не как заговорщик, как знаток законов, которые я намерена соблюдать, чтобы вы не играли мной в угоду себе. Довольно. Я с места не сдвинусь, пока не услышу внятное объяснение того, почему вы так мне благоволите, и что за службу вы придумали для меня. А не то, я запрусь в тюрьме и буду сидеть там, как Махали, пока не истлею!

- Поразительное упрямство. - Владыка даже воздел руку к небесам.

- Да! И порой я жалею, что тут нет моего самого упрямого друга, чтобы еще и у него позаимствовать!

Эл повысила голос, привстала на носки. Она стояла в пол-оборота спиной к саду и не видела, как ветви деревьев трепещут от резких порывов ветра. Владыка некоторое время бесстрастно наблюдал смерчи, гонявшие листья по саду.

Браззавиль оказался у одной из лестниц и собирался взойти в галерею, но владыка остановил его.

Он сделал шаг на встречу девушке, взял ее за плечи, и Эл стиснула зубы от боли, но не стала отводить глаз, которые стали наполняться влагой.

- Да, успокойся же ты! - строго произнес владыка. - Хочешь знать? Изволь! Я простил бы Лоролану так много только за то, что он нашел тебя и вернул сюда. Вернул ту, которую я считал утерянным фрагментом этого мира. Ты мне дочь, Элли, я создал тебя и потерял! Никакая сила не заставит меня отпустить тебя снова, девочка моя!

Он отпустил, и Эл застонала от боли, слезы брызнули из глаз, она зажмурилась и скорчилась, сжимая ладонями виски.

- Прости, дитя мое. Я жалел тебя, потому молчал. Ты боишься своего могущества и величия. Тебе придется привыкнуть.

Владыка исчез, но его место немедленно занял Браззавиль. Он легко обнял Эл, и они оказались не в гроте, а в его доме. Милинды не было. Браззавиль уложил Эл на овальную скамью, сам сел в изголовье, поместив ее голову себе на колени. Она с трудом дышала.

- Это правда? - спросила она сдавленно. - Вы должны знать.

- Да, я знал, что вы наследница миров, - подтвердил Браззавиль. - Я повторю то, что говорила Милинда. Только в вашей власти стать здесь кем-либо. Только в вашей.

Эл сидела одна на ложе грота, печальная с пустым взглядом. Она опять впала в оцепенение подобно тому, из которого ее старательно вызволили совсем недавно. Листья сада в округе осыпались, а стволы стали коченеть. Браззавиль не подпускал к ней Милинду, которая была озабочена столь острой впечатлительностью девушки, намеревалась убеждать Эл в значении ее величия, чем окончательно заставила бы замкнуться.

Потом Милинда вдруг заявила, что воля девушки достаточно крепка, что скоро она поднимется по ступеням дворца, чтобы занять свое место. Милинда не просто проговаривала желаемое, она вещала с уверенностью всевидящей. Браззавиль ей поверил. Они договорились ждать.

Владыка не звал Эл для встреч, позволяя ей свыкнуться с известием.

Однажды ее навестил Лоролан, пришел сам, встал напротив.

- Значит, я привел сюда одну из нас. Какая ирония. Я сам тебя разыскал. Сам привел тебя к состязаниям. Элли, какая сила осенила тебя уйти из миров, тебя отделяли одни двери от абсолютного триумфа. Так вот, что почувствовал Кикха! Я принял твою силу за игру природы, способность смертной, преодолевшей более сильную волю. Кикха увидел больше. Сродство. Вот почему он так неистово желал вывести тебя из миров. Тайная соперница! Нас было семеро, а наследников девять. Где-то бродит еще один на нашу беду. Я считал тебя бледным отблеском, а ты оказалась старшей из нас. И это я тебя привел. - Он присел рядом с ней. - Сестрица Элли. Мило звучит.

Он стал язвить. В ответ услышал вздох. Ее не задевала издевка, она ни разу глаз на него не подняла.

- Ты прав, лучше бы нам никогда не встречаться. Какая же я настырная дура. Говорили, предупреждали, чувствовала. Будь проклято мое чувство долга.

- Святые небеса! - воскликнул Лоролан. - Ты думаешь о том смертном.

- Заткнись, Лор, или я тебя ударю. Можешь издеваться над чем угодно, но не вздумай звука произносить о моих друзьях. Уйди, добром прошу.

Она осталась одна, но не надолго. Ее уединение нарушил Браззавиль.

- Госпожа, - позвал он. - Извините, но я должен теперь так вас называть. Владыка приказал поселить вас во дворце.

- Он же вам не приказывает, - заупрямилась Эл.

- Я согласен с ним. Вы убиваете сад, а с дворцом вы ничего не сделаете. Если угодно, я провожу вас снова в помещения под дворцом.

Эл подняла глаза.

- Браззавиль, с моего первого появления вы узнали меня. Вы древней меня.

- Нет, но я уже рассказывал вам. Я полагал, что известие потрясет вас, но не предполагал отчаяния, свойственного смертным.

- Я и есть смертная, пока не стала тем, что все мыслят здесь для меня. - Тут она усмехнулась. - Я размышляла над своей жизнью, о тех безрезультатных поисках себя. Многие, и я в том числе, ломали голову над природой моих возможностей, видели в этом весь спектр от уродства до дара.

Она умолкла, продолжая размышлять в молчании. Она переосмысливала себя заново. С трудом приходили новые открытия, старые убеждения сдавали свои позиции. Браззавиль возликовал. Еще немного и старый мир ее представлений рухнет, уступит под напором нового. Тогда почему ее душа погружается в темноту печали? Что-то тяготит ее. Тот пленник. Ответ стал ясен Браззавилю, как будто она сама ответила ему.

- Разве отчаяние достойное состояние, - укоризненно произнес Браззавиль. - Будьте внимательны к своим порывам. На фоне того происходящего, что знаю я, ваша печаль не стоит и пылинки.

Эл подняла глаза, и осмотрелась вокруг. Листья сада потемнели и опали, стволы казались мертвыми, застывшими. Браззавиль прав.

Она поднялась и кивком головы дала согласие следовать за ним.

Он привел ее на третий ярус дворца, встал посередине галереи и сказал:

- Это ваше пространство. Я пришлю Милинду.

- Ей нельзя находиться во дворце.

- Можно, если у нее есть госпожа.

Она снова кивнула. В ее смирении чувствовался надлом. Браззавиль оставил ее одну. Потом он объяснит ей порядок своего обхода, она будет нуждаться в более доступном собеседнике, чем владыка, эту роль Браззавиль принял на себя. Ее шаткое состояние может обернуться ненавистью, что крайне опасно для нее самой. Из произошедших событий Браззавиль сделал вывод, что она не смириться и не успокоиться.