Эти спокойные месяцы заставили ее, с одной стороны погрузиться в себя, с другой взглянуть на себя же со стороны. Эл заметила перемены и удивилась самой себе. Ощущения стали другими, ее отношение к миру изменилось. Она называла обитателей этого мира смертными и не тяготела к тесному общению с ними. Она находилась среди них и была одна. Все по-другому, все не так как в первый раз, когда рядом были Радоборт и Кикха, которые представляли собой яркий контраст с окружавшими их существами. Она стала как они. Эл поняла, что определение "великая" прозвучало бы в ее адрес уже без иронии.

Владыка никак не проявлялся. Эл уже знала признаки его присутствия. Понятие "присутствие" - лучшее определение. Еще одна перемена - она чувствовала владыку. Сила его так мощна, что вызывала в Эл чувство, будто за ней наблюдают тысячи глаз одновременно. Мурашки бежали по спине, как много лет назад от большого количества датчиков слежения. С их воздействием можно было смириться, привыкнуть, тут было присутствие живого, мыслящего, могущественного повелителя мира. Эл хотелось замереть, перестать существовать. От владыки не укрылось ее напряжение, он был очень деликатен и берег дочь от подобных переживаний. Собственно это обстоятельство заставило Эл с удвоенным почтением и искренностью относиться к нему. Она мысленно приучала себя называть его отцом, невзирая на бунт внутри.

Вдали показалась большая группа торговцев с неизменными тележками и заплечной ношей, утомленные дорогой они не прибавили шагу в ожидании конца пути. Они нарушили ее уединенное созерцание, и Эл на сей раз повернулась спиной к ним, зашагала к домиками, надеясь, что старик уже договорился о ночлеге.

К вечеру прибыло больше сотни разного люда, склон холма заполнился повозками, они шумно готовились к ночи, шуршали в темноте. Эл никак не могла уснуть, а прислушиваться к ночной жизни было уже не интересно. Она ворочалась на постели и завидовала старику, который охотно проводил ночь в разговорах с новоприбывшими. В отличии от нее они не нуждались в сне. Воздух остывал, потянуло сыростью, босые ноги замерзли. Эл сняла куртку, чтобы их укутать, но ближе к утру совсем продрогла. В какой-то момент сон все-таки сморил ее.

Было тепло, свет пробивался сквозь щелки в кладке. Эл очнулась укрытая большой шкурой, такой, что укрывала ее всю. Она здесь никогда не видела животного подобного размера. Она села и водила рукой по шкуре. Сердце замерло, ощущения были очень знакомыми. Эл вскочила и втащила шкуру за собой из домика на свет. Щурясь под утренним солнцем, она еще раз ощупала и осмотрела это покрывало.

- Этого не может быть, - произнесла она.

У ее ног лежала шкура зверя, который не водился в этих местах и даже в этом мире. Он - редкость даже в мире предшествовавшем этому. Сердце сдавило, Эл стиснула зубы в поисках любого, кто мог ответить на все возникшие вопросы. На удачу рядом возник ее спутник.

- Я думал ты заболела, когда нашел тебя окоченевшей в доме. Что было с тобой?

Эл не ответила. Спросила, указав пальцем на шкуру:

- Откуда это?

- Это я укрыл тебя, ты была очень холодная.

- Я спрашиваю, где ты это взял? - переходя на крик, повторила она вопрос.

Старик изобразил недоумение.

- Мне дал ее хозяин дома. Мы решили - ты больна. Он утверждал, что этот мех излечивает недуги.

Объяснение произвело на девушку такое впечатление, какого старик явно не ожидал. Она не скрывала раздражение, готовое перейти в гнев. Схватив нелегкую шкуру одной рукой, она потащила ее к домику хозяина. Войти туда так рано было бы не прилично. Старик хотел заметить ей, но не успел. Она рванула покрывало, прикрывающее вход, то, не выдержав приложенной силы, рухнуло на землю, и она вошла внутрь, загородив собой проем.

- Откуда это? - угрожающе спросила она.

Он не мог расслышать внятных ответов из-за шума голосов. На крик стали сходиться люди со всех концов.

Слышны были настойчивые требования Эл объяснить происхождение шкуры и невнятный лепет в ответ.

- Ах, так! Ну, так я объясню! - крикнула она.

Эл снова возникла в проеме со шкурой в одной руке и пылающей головней в другой. Она швырнула шкуру на землю и сверху бросила головню, а потом, добыв из-за пазухи какой-то камушек со злостью кинула в едва разгоревшийся огонь. Пламя полыхнуло так, что собравшиеся зеваки кинулись врассыпную, а хозяин шкуры с воплем кинулся к огню.

- Ей цены нет, разбойник! - завопил он. - Отдай, разоритель!

- Назад! - рявкнула она и ударом в грудь повалила его на землю.

К пламени подскочило еще трое смельчаков, надеявшихся вытащить обгоревшую порядочно шкуру, но она отогнала и их.

Старик с удивление покачал головой. Его защитница едва ли представляла пугающее зрелище. Чумазая от пепла, с грязными от дорожной пыли ногами, без куртки, в одной рубашке, высокая, худая, совсем не сильная на вид, она умудрилась напугать окружающих так, что никто больше не приблизился к огню. Шкура догорела без остатка, подняв в воздух клубы темного дыма и распространив по округе приятный, умиротворяющий аромат.

Затишье длилось совсем не долго, привлеченные шумом и дымом вернулись сыновья хозяина в компании новых друзей. Обиженный отец коротко и ясно, но с причитаниями изложил свою обиду.

- Ты, паршивое животное! - крикнул один из сыновей. - Заплатишь ты мне! Все отработаешь!

Он приблизился, ухватив Эл за плечо, а следом еще пятеро молодцов подоспели желая доказать обидчику его неправоту самым доходчивым способом - побоями.

- Ой, не трогайте вы его! Лучше просите, зачем он спалил вашу дорогую вещь! - крикнул спутник Эл.

- Помолчи дед, не то разделишь с ним тумаки. Только я их на вас удвою, - крикну ему другой.

Эл оказалась в кольце соперников, а потом незаметно вне кольца. Стоявший к ней спиной получил пинок ногой в спину и своим грузным телом завалил сразу двоих.

- Давайте, ребята! Едва ли я доставлю себе удовольствие, расталкивая ваши неповоротливые туловища! Так хотя бы злиться перестану! - орала она.

Она выкрикнула пару местных ругательств и ринулась на еще стоявших. Схватив за шиворот ближайшего соперника она швырнула его в сторону и бедняга, угодив головой в стенку домика свалил ее оказавшись внутри.

Недоумение в толпе зевак быстро сменилось весельем. Драки на торге не редкость, а тут - торговать не начали - уже дерутся.

Тем временем трое поваленных молодцов поднялись на ноги невредимые, и Эл достались первые обещанные тумаки. К ним присоединились двое, из домика вылез шестой, и они всей оравой набросились на виновницу происшествия. Скоро Эл высвободилась из их объятий в разорванной рубахе с расцарапанным плечом, расшвыряв противников, она заняла оборонительную позицию, для отражения атаки, нападать самой ей расхотелось, впрочем, как и драться.

- Все великие вместе взятые! - громко сказал кто-то из ряда зевак, - это же женщина!

Это была единственная фраза, которую Эл расслышала перед следующим нападением.

- Что ж вы все разом, вояки, - проговорила она, наблюдая, как все шестеро ринулись на нее.

Маневр был прост, Эл кинулась им под ноги, спотыкаясь о нее, награждая больными пинками они все разом рухнули и Эл едва удалось увернуться от их общей массы.

Но тут соперников стало больше. Кто-то ловко сжал ее, захватил руки назад и оттащил в сторону. В драку вмешалась охрана торга. Дерущихся растащили в разные стороны.

Посреди образовавшегося пятачка встал главный и, осмотрев всех разом, прошелся вокруг.

Со стороны было видно, что девушка пострадала сильней. Он подошел, потрепал ее порванный рукав, осмотрел царапины на плече. Она стояла смирно, всего один воин держал ее. Главный смерил Эл взглядом и вдруг улыбнулся. Дал помощнику знак ее отпустить. Он молча отошел в другой конец, где охрана сдерживала разгоряченных драчунов.

- Что это вам взбрело в головы драться с ней? Переломала бы вас всех напополам, идиоты вы этакие, - заявил главный с насмешкой.