Литмир - Электронная Библиотека

— Поезжай-ка в свой улус Кискач. Чекисты тебя не тронут, — сказал Сыхда другу.

— Один не пойду, — уперся Аднак. — Как тебя оставлю?

Сыхда покрепче стиснул зубы и дал коню повод. Нужно было спешить к стану, чтобы не попасться на глаза бандитам.

Стояла прозрачная, ранняя осень. Там и сям деревья ярко вспыхивали и сгорали золотыми и красными кострами. В сырых низинах пронзительно пахло грибами, а на буграх — теплой сосновой смолкой. Здесь, вдалеке от людей, от их тесных городов и улусов, жили только слабые, еле уловимые шумы. Сыхда уже свыкся с такой жизнью, тем более, что никого из близких в степи у него не осталось. Скитания по горам и по тайге, выходит, надолго определены ему самой судьбой. И все-таки человек, как не крути — не зверь. Человеку трудно одному и даже вдвоем, как они с Адна- ком, — ведь так можно совсем одичать и сойти с ума.

На ночевку остановились на берегу кочковатого затхлого болотца. Из-под каменистого уступа здесь слабыми толчками бил ключ, поток воды, лениво шевеля осокою, растекался по тонкому дну болотца.

Кругом стоял неумолчный гул комаров. Отбиваясь от них, кони мотали мордами, хлестали себя по бокам черными метелками хвостов. Аднак пошел по косогору искать гнилушек, чтобы развести спасительный дымокур.

Сыхда выбрал местечко повыше и посуше, расстелил пахнущую конем попону, а под голову положил жесткое седло. Едва коснулся постели и закрыл усталые глаза, как провалился в глубокую и приятную темень: последнее время он почти не знал отдыха.

Сквозь сон Сыхда услышал резкий щелчок выстрела, и в то же мгновенье над самым ухом — тонкий, противный визг срикошетившей пули. Это стрелял не Аднак, а кто-то другой: Аднак осторожен, он не станет палить туда, где его друг. Причем у Аднака была трехлинейка, а выстрелил карабин.

Стремительным прыжком Сыхда отскочил за куст жимолости, увешанный редкими синими ягодами, и стал взглядом быстро ощупывать лозняк, окружавший болотце. Затем сообразил, что стреляли откуда-то выше, иначе пуля не пошла бы рикошетом. Но и там, между бронзовых сосен, он никого не увидел.

— Вверх руки, собака! — совсем рядом раздался хриплый голос, и из-за соседнего куста на Сыхду в упор уставился черный ствол карабина.

Леший шарахнулся в сторону и выстрелил.

Затрещали кусты. Это упал человек, окликнувший Сыхду. Но один ли он? Не притаились ли где-то поблизости его дружки?

И, действительно, в распадке прозвучали гулкие выстрелы. Били из охотничьих ружей, над головой прошумела картечь. А вот хлестко ударила винтовка. И откуда-то с кручи до Лешего донесся знакомый голос Аднака:

— Не выглядывай, сюдак. Тут еще двое.

После короткой перестрелки эти двое вышли на переговоры и сдались, сообразив, что напали явно не на тех. Оказалось — обыкновенные уголовники, промышляли ограблением магазинов и складов, налетами на обозы, на стада.

— Чего нам бить друг друга? Вы бандиты, и мы бандиты — заискивающе говорил один из уголовников. — Вы убили наших корешей, так забирайте их долю. И разойдемся.

— Посмотри, что там у них — послал Сыхда Аднака.

Аднак ушел с уголовниками. Вернулся он только поздно вечером один, принес берестяной кузовок, достал из него булку черствого хлеба и немного вяленой баранины. Вот и все, что было там доброго. А тряпки Аднак не стал брать: зачем ему они?

— Где же люди? — спросил Сыхда.

— Там, — Аднак неопределенно махнул рукой.

— Ты убил их?

— Зачем человеку жить без пользы? Померли они, однако.

17

Уходя на спасительный север, в Саралинскую непроглядную каменистую тайгу, Сыхда позаботился запутать следы так, чтобы никто из бандитов, да и чекистов, не смог его здесь отыскать. Срубили остов шалаша, обложили его пластами дерна — вышло сносное жилье, в нем они могли жить до самых морозов. А там можно было построить и землянку.

Но едва пошабашили — неизвестно какими судьбами явился Туртанов со всей бандой. Падь сразу же огласилась руганью, ржаньем коней, лязганьем железа. Перед шалашом багровыми языками плеснулся в небо жаркий костер, и, устраиваясь возле него, Туртанов, в дождевике внакидку, говорил Сыхде:

— Разве ходят так далеко на разведку? А я, дурак, поверил.

Оказалось, что только тронулись Леший и Аднак в неблизкий путь, банда была окружена и атакована чоновским отрядом. Многие бандиты навсегда остались лежать в ущелье. Туртанов вгорячах назвал Кирбижекова предателем — чем иным объяснишь, что бой совпал с уходом Сыхды из банды, — но одумался: чекистам более чем кто-нибудь другой нужен был сам Леший, чтобы наказать его за убийство Федора. Чека до сих пор не знала, что это он, Туртанов, втайне ото всех устроил слежку за приехавшим в банду Федором, что он выследил Федора в Абакане, когда тот входил в дом, занимаемый чекистами. Туртанов перехватил в тайге Федора и сам покончил с ним.

— Жалко было Федьку, — притворно вздохнул Туртанов, разглаживая свою окладистую черную бороду.

— Давай-ка поговорим по душам, — подсел к Туртанову Сыхда.

— Поговорить есть о чем.

— Ты зачем пришел сюда? Кто тебя звал?

— Не ты хозяин тайги, Леший!

— Может, ты? — отстраняясь от дохнувшего нестерпимым жаром костра, спросил Сыхда.

— Все мы одинаковые хозяева, пока живем.

— Так зачем же ты пришел?

— Покойный есаул, Иван Николаевич, намеревался стоять в Сарале вольным казачеством. И ежели нам не распыляться, то...

— С меня хватит! — грубо оборвал его Сыхда. — И какие мы вольные казаки! Оборванцы, бродяги. Я хочу жить сам по себе!

Туртанов медленно покачал головой:

— Так не пойдет, Леший. С нами ходить будешь! Уж не ты ли, когда шептался с Федором, выдал чекистам наши базы? Так вот они, — он кивнул на бандитов, сдержанно шевелившихся у костра, — они не хотят, чтобы все повторилось. Мы давно уже повязаны одной веревочкой.

— Не нужен я тебе, Туртанов. И ты мне тоже.

— Как сказать! Догадываюсь, что ты про соловьевское золотишко проведал, где прятал его Иван Николаевич.

— Вон что!

— Делить надобно по справедливости, — подбросив бересты в костер, угрюмо произнес Туртанов.

— Всем поровну! — не переставая жевать, сказал кто-то в тесной толпе.

Потом они пили чай. Туртанов снова завел тот же разговор.

— Я не слышал про золото! — сказал Сыхда.

— Так я тебе и поверил! — Туртанов потянулся к нагану, заткнутому за джутовый пояс.

По другую сторону костра клацнул затвор винтовки. Услышав этот устрашающий звук, Туртанов вздрогнул, сердито сплюнул и убрал руку с пояса:

— Пусть трахомный уйдет отсюда!

— Мы оба уйдем, — вспылил Сыхда. — А про золото узнай у Матыги. Может, он что разнюхал, а я ничего не знаю!

Вскоре разразилась низкая гроза. Гулкий треск и грохот долго метался в каменном мешке ущелья. Как свеча, пылало сухое дерево, подожженное молнией на острогрудой темной скале.

— Это место проклято богом, — сказал Сыхда Аднаку. — Надо уходить, но куда?

Утром в слоистом тумане еле угадывались зябкие фигуры лошадей и суетившихся на стане бандитов. По мокрой от ливня траве Аднак направился в низину за смородиновыми листьями для чая, Сыхда след в след пошел за ним. Когда они оказались в чаще одни, Аднак, палкой очищая сапоги от вязкой грязи, негромко произнес:

— Я слышал, как ты говорил с Федькой. И понял: вы оба — Чека. Почему, сюдак, боишься идти в улусы? Поедем ко мне в Кискач, скот пасти будем, охотиться будем.

Где-то глубоко в измученном сердце Сыхды еще теплилась смутная надежда, что чекисты только делают вид что относятся к нему, как к врагу, а на самом деле они по-прежнему верят, что он никакой не бандит, не предатель. Последнюю неделю он часто ловил себя на том, что слушает тайгу, с нетерпением ждет нового связного из Чека.

Но это было бы чудом. А Леший твердо знал, что чудес нет, и поэтому он решил остаться в тайге до тех пор, пока не будет уверен до конца, что чекисты поняли его. Нет, он не трусил, но и не хотел помирать глупо.

18
{"b":"278897","o":1}