Массопередатчики, заправлявшие Ир-Ими, превратили коричневый карлик в настоящую звезду. Много, много дней пройдет, прежде чем Нуита и Алейра, превращавшие ночь в день, обретут прежний вид…

Анмай усмехнулся, вспомнив, что рутенцы увидят ещё немало интересного. Например, парящих в воздухе собратьев «Товии», базы множества иных машин, запущенных в атмосферу Эрайа, — они станут очищать её, и следить, не выползут ли из каких-то потаенных щелей остатки Мроо. Впрочем, те вряд ли смогут прорваться к планете во второй раз, — восстановленные Ир-Ими могли окружить всю Эрайа силовым щитом, непрозрачным для света, и непроницаемым для квантового туннелирования за счет не-пространственной защиты. Вообще-то, Анмай надеялся, что дело не дойдет до такой крайности, — даже такой щит не смог бы отразить массированной Йалис-атаки, а защищать Эрайа стоило, вне всяких сомнений…

Он прикоснулся к весму. Звездную бездну в одном из квадратных экранов сменил вид рутенского поселка, снятого с большой высоты. Несколько секунд изображение рассеяно мерцало, колыхая гребни розовеющих в свете восхода крыш и длинные тени деревьев, затем наехало на открытое окно на втором этаже небольшого дома. В окне виднелись две светловолосых головы, мирно лежавших на одной подушке. Одна, вне всяких сомнений, принадлежала улыбавшемуся во сне Андрею, вторая, с роскошными волосами, — Светлане. Хотя их тела ниже плеч скрывались за обрезом рамы, Анмай смутился и поискал взглядом Ярослава, — тот сидел на крыльце, в камуфляже, но босиком, и вырезал какую-то фигурку длинным боевым ножом. Перед ним в воздухе плавал небольшой транслятор, — Хьютай послала его с объяснениями ситуации, рекомендациями и наилучшими пожеланиями.

Анмай засмотрелся на его лицо, — он слушал рассказ о ходе войны без тени страха… так внимательно… был так спокойно-серьезен… Хотя бы эти трое не будут растеряны в изменившемся мире…

Вдруг изображение погасло. Вэру обернулся к Хьютай, невозмутимо поправлявшей браслет.

— Не стоит подглядывать за влюбленными парами, — с усмешкой сказала она.

Анмай опустил глаза. Да, Андрей и Светлана лежали в одной постели, обнаженные, но он же не видел это!..

— Ты права, не стоит, — согласился он. — Мне бы тоже такое не понравилось.

— В самом деле? — Хьютай протянула ему ладонь с вырезанной из тускло блестевшего светло-смуглого материала статуэткой. Она была даже меньше, чем эта ладонь, но оказалась очень тяжелой, — субкварц, неразрушимое стекло, хрупкое не больше, чем сталь.

Её форма поразила Вэру куда больше, — юноша и девушка, нагие и увлеченные любовью. Их волосы были одинаково длинные, тела, — поджарые и гибкие, изящное у девушки и мускулистое у парня. Их губы касались друг друга, ладони и пальцы были сплетены, и подогнутые ноги юноши упирались в высоко поджатые подошвы подруги: не просто интимная сценка, а полное слияние двоих.

Если поворачивать статуэтку, одно из тел становилось прозрачным, давая рассмотреть другое, а потом оба тела становились наполовину прозрачными, и вплавленные в их глубину оттенки розоватого свечения неожиданно точно передавали оттенки их удовольствия и радости. Хотя статуэтка легко умещалась на ладони, сплетенные тела казались живыми. В их поразительно красивых очертаниях проскальзывало нечто знакомое…

Анмай поднес статуэтку к глазам. Обращенные друг к другу лица пары были исполнены с поразительной точностью, и это были они, — Анмай и Хьютай, без малейших искажений.

Хьютай увидела, как лицо любимого изменило цвет, — под смуглой кожей пробился румянец.

— Вот что бывает, когда подсматривают за влюбленными парами, — закончила она.

— Откуда… это? — отчаянно смущаясь спросил Анмай.

Хьютай насмешливо смотрела на него. Он невольно опустил глаза.

— Из Линзы. Это очень ценная реликвия… её привезли первые файа, побывавшие там, ей несколько тысяч лет. Я нашла её в доме Нау, — не думаю, что она пригодится ему… Так что теперь она моя. Или твоя, если хочешь.

— Я не об этом. Кто мог нас так… видеть? И где?

Хьютай усмехнулась.

— Помнишь, мы встретились в Линзе после года разлуки? У Сверх-Эвергета, в том корабле?

— Да. Это… очень похоже.

— Айэт подглядывал в дверь. Как и Ювана. У них были такие лица… ничего удивительного, что потом появились подобные… объекты поклонения.

— Но я не заметил… и ты не сказала мне… — Анмай смолк, поняв, что вопрос глупый.

— Я видела их краем глаза, — тогда мне было не до них… а тебе — тем более.

Анмай окончательно смутился, спрятав статуэтку в карман.

— Найду Айэта — уши оборву! — вдруг усмехнулся он.

— Я бы тоже… — она улыбнулась. — А впрочем, что тут плохого?

Анмай промолчал. Он не знал, что ответить.

— Ты не хочешь есть? — наконец нашелся он.

— Хочу! Но моя извечная обязанность, — кормить тебя!

Анмай невозмутимо кивнул. Хьютай улыбнулась, вдавив сегмент браслета. Через минуту панель на стене их каюты откинулась, превратившись в столик. Из открывшегося окошка на него выскользнули две ребристых тарелки с розовыми, похожими на мясо кубиками и молоко в больших цилиндрических стаканах. Хьютай чинно насадила первый кубик на серебряную вилочку и отправила в рот.

Анмай сдержал улыбку, представив со стороны их безмолвную трапезу, слишком чинную для бедной обстановки. Но сама еда, — упругая, похожая на хорошо приготовленных креветок масса, оказалась очень вкусной, хотя на самом деле всё это было искусственным…

Потом Хьютай с невинным видом предложила вымыться. Именно она проектировала их жилье, и ванна у неё получилась больше и ярче освещенной, чем спальня. Вода била из стен тугими полотнищами, они пересекались, образуя целый лабиринт. Хьютай, смеясь, бросилась в него, и тут же исчезла. Бросившись за ней, Анмай вскрикнул, — одни полотнища оказались горячими, другие — леденяще холодными, между них били струи воздуха, его ослепили брызги… Он тоже рассмеялся и бросился вперед…

Потом Анмай, усталый, сидел на краю силовой подушки, в одиночестве, пока Хьютай приводила в порядок свои волосы. Его взгляд рассеяно блуждал по спальне подруги, — пустой, если не считать трогательно маленького гардеробного шкафчика. Своих вещей у Хьютай почти не было. Ему вдруг отчаянно захотелось подарить ей что-нибудь… но вот что? Конечно, «Укавэйра» тотчас изготовит любой предмет, который он только сумеет представить… а такой подарок не будет значить ничего. Впрочем, машина уже не раз отказывалась делать заказанные им вещи, заявляя, что на самом деле они ему не нужны. Возможно, она была права… или просто ленива. Он вздохнул.

— Почему ты такой грустный?

Анмай с восхищением взглянул на подругу, — пушистые пышные волосы обрамляли её лицо, плечи и всю фигуру до талии, — последние завитки касались дерзкого изгиба бедер. Заметив его взгляд, она потянулась, поворачиваясь на пальцах босых ног.

— Мне хочется подарить тебе что-нибудь… — Анмай смутился. — Но я… у меня ничего нет.

Она села у его ног, положив голову на его колени и глядя снизу вверх в его глаза.

— Мне достаточно видеть, как ты смотришь на меня. Зачем ещё что-то?

Анмай усмехнулся, осторожно погладив её волосы.

— Знаешь, эта статуэтка… я словно чувствую, что на нас и сейчас смотрят…

— «Укавэйра» смотрит, — удивилась Хьютай. — Ну и что? Мы же не делаем друг с другом ничего ужасного.

— Я знаю. Но всё же… ведь эта статуэтка наверняка не единственная!

Хьютай села рядом с ним.

— Ну и что? Неужели ты… стал стесняться меня? Почему? У Светланы красивое тело. Она тебе нравиться?

— Мне нравишься ты, — он смутился.

— Да?

— Да.

Они легли рядом, — так, чтобы их бока соприкасались, — но Анмай положил голову на руки, и застыл.

— Я хочу спать, — сказал он. — Сегодня было столько всякого…

Хьютай вздохнула, прикоснувшись к браслету. Подушка начала мягко покачиваться. Анмай стал засыпать, но колебания становились всё сильнее, пока не перешли в резкие рывки вверх-вниз, от пола до потолка, от которых его желудок тоже ёрзал то вверх, спирая дыхание, то вниз, заставляя рефлекторно сжиматься живот.