Потом Хьютай почти бессознательно перебралась на траву, ощутив, как прохладные стебли ласкают её теплую кожу… такие же теплые руки Анмая, скользящие по ней… Они не говорили в волшебной тишине этой ночи, в смутном полусвете, словно во сне, — в очень счастливом сне, когда тело кажется невесомым, но впитывает всё, — прохладу воздуха, запах травы, холод земли под ней…

Потом они долго лежали рядом, усталые, но сон не шел к ним. Сквозь лениво качавшиеся травяные метелки они смотрели в бездонное небо, безмолвно размышляя, — каждый о своем. Серебристый свет зари, плывущей над туманной землей, через брешь в стене падал на их лица, трава всё что-то шептала им…

Под этот мягкий шепот Анмай и уснул. Хьютай ещё какое-то время мечтала, положив голову на его грудь и прижимаясь к его теплому боку, — под утро стало холодно, и шум травы становился всё сильней и загадочней, — приближался рассвет. Затем и её унесли тёплые волны сна.

Утром их разбудил дымчато-багровый солнечный свет. Анмай долго, до дрожи, потягивался, чтобы размять оцепевшее тело, — он спал нагишом на холодной траве, и замерз. Но при том, он чувствовал себя очень чистым, легким и счастливым.

Он встал, и с любопытством осмотрелся. Внизу, насколько хватал глаз, простерлась волнистая равнина, поросшая пышной травой. Над ней плыли окрашенные багрянцем восхода величественные кучевые облака, волоча по земле свои бесконечно длинные тени.

Они плыли на юг целыми мирами, массивами, пугающе огромные, рельефные. Между них сияла бездонная голубизна. Солнце багровым шаром ползло вдоль горизонта, не спеша подниматься. Анмай вспомнил, что они возле полюса, где никогда не бывает полной темноты, — неяркий день сменяли нетемные сумерки.

Вдали, на западе, высились розовые снежные горы, необычайно чёткие в чистом прохладном воздухе. Над сливавшимися с облаками льдистыми вершинами застыл серебристый диск Уку, казавшийся их осколком…

На востоке низкое солнце блестело на воде реки или большого озера. Если не считать волн, гонимых ветром по густой траве, и теней облаков, внизу ничего не двигалось. Ни машин, ни людей, ни зверей.

Лишь на юге, очень далеко, он заметил единственную белую искру, терявшуюся в текучих волнах травяного моря.

Анмай прищурил глаза, пытаясь разглядеть её, потом запрыгнул в скиммер и включил максимальное увеличение. Розоватая искра превратилась в одинокую фигурку в длинной белой одежде, — человека, судя по светлым волосам. Он явно спешил, целеустремленно пробираясь на север, спотыкаясь и путаясь в траве. На его спине резко выделялись угловатые чёрные знаки, — цифры здешних файа, — и Анмай почувствовал неладное. Он вспомнил, что здесь есть рабство, и перед ним, несомненно, беглец.

Без дальнейших размышлений пара спешно оделась и забрались в скиммер. Едва Вэру тронул штурвал, машина вздрогнула и почти бесшумно поплыла к человеку, одновременно снижаясь. Услышав шум воздуха, он обернулся, — они увидели испуганное юное лицо, — споткнулся, и упал в траву. Через секунду скиммер сел, мягко подпрыгнув на подушке силового поля. Едва прозрачный колпак отскочил, Анмай выпрыгнул наружу, — и, подбежав к поднявшемуся беглецу, застыл в растерянности.

Перед ним стояла девушка, босая, но не столь юная, как ему сначала показалось, — ей было лет двадцать. Спутанные светлые волосы обрамляли тёмное от загара лицо. На нём светились большие синие глаза, — растерянные, со странно круглыми зрачками. Запястья тонких рук были поцарапаны, — Анмай не сразу понял, что это следы веревки. Подбородок с ямочкой и чёткие брови завершали картину.

Трогательный испуг на красивом лице девушки вдруг сменился отчаянной яростью. Она выхватила неожиданно длинный нож, и прыгнула вперед, чтобы загнать клинок в живот файа, а потом распороть его, как рыбу, — снизу доверху. Анмай успел поймать её за руку, но она тут же без замаха врезала ему левой в поддых. Разозлившись от боли, Анмай швырнул её на землю, и, вывернув руку, отобрал оружие. Закинув нож подальше, он отпустил пленницу. Та замерла, с испугом глядя в сторону, и он обернулся.

Хьютай держала дезинтегратор наизготовку, её сильные руки напряглись, черная грива плащом спадала на спину, шевелясь, как живая, в текущем воздухе. Лицо было решительное, глаза настороженные и злые. Анмай знал характер подруги, — девчонке ещё очень повезло…

Перехватив его взгляд, Хьютай убрала оружие, но смотрела на девушку по-прежнему недружелюбно. Анмай хотел заговорить с ней, но Хьютай жестом остановила его.

— Кто ты? — отрывисто спросила она беглянку.

Девушка не стала отмалчиваться. К удивлению Анмая, она ответила по-файски, чисто, совсем без акцента.

— Светлана. Светлана Ярцева.

Она напряженно всматривалась в лица файа, словно сравнивая их с кем-то.

— А кто ты? — вдруг спросила она. — Ты так похожа…

Хьютай растерялась лишь на мгновение.

— Я Хьютай, он — Анмай. Мы Вэру.

Лицо Светланы отразило сразу испуг и удивление.

— Ты нас знаешь? — спросила Хьютай.

— Нет. Но эти имена мне знакомы. Это из Рэтиа.

— Откуда?

— Неужели вы не знаете?

— Что?

— Рэтиа. Учение. О том, что мы, люди, были похищены из великого древнего мира. Из Линзы. Её создала Дивная Пара, Дайталайа. Анмай и Хьютай. — Она переводила глаза с одного удивленного лица на другое. — Они покинули её на корабле. «Укавэйре». — Вдруг она замолчала, приоткрыв рот. У Вэру вдруг почему-то засосало под ложечкой. — Корабль… вы с корабля, да? С «Укавэйры»? Ну конечно, ведь вы такие же, как на картинках! — она засмеялась и захлопала в ладошки, — очевидно, в качестве одобрения своей догадливости.

У Вэру закружилась голова. В какой-то миг ему стало просто страшно. Что с ними будет, если первая же встречная девчонка узнала их? Он понимал, что их растерянное молчание служит лучшим доказательством её правоты. Потом он опомнился. Люди-рабы готовы были поверить в любую красивую сказку. Но файа здесь вряд ли знали историю Линзы, да и внешнее сходство не говорит ни о чем. Правда, со Светланой им очень повезло…

Но девчонка явно не испытывала ни малейшего стыда за то, что пыталась убить его. Если Дивная Пара и стала для неё живой легендой, она решила испробовать её, так сказать, на зуб, чтобы убедиться, не врали ли ей. Такой подход чрезвычайно ему нравился.

Он хотел расспросить беглянку, но заметил, что она с трудом держится на ногах. Хьютай поняла больше.

— Ты хочешь есть?

Светлана энергично кивнула. Хьютай подошла к ней, протянула плитку концентрата, — осторожно, словно кормила с рук зверя. Лицо её изменилось в один миг, — и отношение к беглянке тоже.

Анмай растерянно смотрел, с каким достоинством ест эта, несомненно, очень голодная девушка. Она разложила кусочки еды в каком-то красивом порядке, и подбирала их очень аккуратно. И её ещё заставляли работать на бездушных ублюдков?..

Анмай ощутил вдруг прилив темной ярости. Такого не должно быть… И так не будет…

Аккуратно или нет, но Светлана ела с завидным аппетитом. На её завтрак ушли все плитки концентрата, ещё оставшиеся в его карманах и в сумке Хьютай. Отныне им придется добывать еду самим.

Наевшись, Светлана устало уселась на траву. Файа сели вслед за ней. Их скрыли высокие шелестящие заросли, над ними простерлось бескрайнее небо, полное розовеющих воздушных гор, неторопливо плывущих куда-то…

Несколько минут они молчали. Светлана сонно поглядывала на пару из-под прищуренных ресниц.