— Душа с неполным доступом? Это как? — спросила Хьютай.

— Если у меня Неделимая Сущность — это я сам, то у Вэру, — она вроде дополнительной памяти, без своего ИИ, зато с кучей накопленной за миллиарды лет информации. Всё это время она переходила от сознания к сознанию, и от каждого что-то заимствовала, причем абсолютное большинство об этом даже не подозревало. Анмай может в неё заглядывать — но нерегулярно. Я мог бы и помочь ему разобраться. У самого у него, — это может не выйти, в одиночку — точно…

***..

Их отвлек мелодичный повторявшийся звук — вроде бы не угрожающий, но в нем было нечто тревожное.

— Что это? — спросил Анмай.

— Черт! Вы заглядывали вниз, — туда, где солнце?

— Да.

— Они вас заметили. ОНИ вырываются. Мы не строили того места: мы только пользуемся им. Вот что, решайте, только быстро: вы или остаетесь здесь или возвращаетесь немедленно. Уже скоро Туннель будет разрушен, и я не в силах помешать этому. Итак?

Вэру охватила тоска. Он знал, что всё уже давно решено, что он не сможет остаться на этом единственном островке посреди мертвой бесконечности, ибо иная, неистребимая тоска по недостижимому сжимала его сердце. Изведанный путь кончался, дальше начинались Эккайа, — Внешние Пределы, бездна в степени бесконечности, в которой им могло встретится всё, что угодно, даже невозможное.

— Мы возвращаемся, — сказал он.

***..

Когда они вышли из Туннеля, Анмай босыми подошвами ощутил содрогания, — беззвучные, но сильные. Влекомые любопытством, они спустились вниз. Их встретил сюрреалистический рой светящихся обломков: толстая оболочка солнца рассыпалась, обнажив металлическое ядро. Оно содрогалось, как резиновое. По металлу шли явственно различимые волны. Было ясно, что долго он не выдержит.

— По-моему, нам нужно быстро уходить отсюда, — сказала Хьютай.

Вэру кивнул. Они торопливо поднялись в нижний зал. Даже здесь удары стали заметно сильнее. Портал Туннеля уже погас, осталась лишь немыслимо сложная губка из синеватого стекла, окруженная рамой. Если бы они промедлили, хотя бы немного…

Анмай вспомнил, что в суматохе они даже не простились с Охэйо и Вайми, но подобная вежливость могла стать роковой. Оставив сожаления, он направился к лестнице.

Едва они вышли из храма, он взглянул вверх. «Товия» черно-зеркальным призраком висела в небесах, безмерно огромная. За ней, ещё дальше, разливалось сияние, похожее на полярное, — там, за миллиарды миль, незримая, застыла вечная «Укавэйра». Он вновь опустил глаза на траву, и с удивлением понял, что не хочет возвращаться. Пусть странный, этот мир был последним на его пути.

Прощаясь, они обошли храм и вернулись к скиммеру. Через минуту тот нырнул внутрь «Товии», и она тут же начала разгоняться. Ещё через пять часов она, в свою очередь, исчезла внутри «Укавэйры». Анмай лишь вздохнул, ощутив знакомое головокружение.

В последний раз осматривая покинутый им удивительный мир, он едва успел найти белый купол храма. В этот миг из-под его арки вышло несколько крохотных фигурок. Увидев их подробно, Анмай обрадовался, — но не тому, что в следующий миг изображение разлетелось на части и исчезло, а тому, что Путешествие Вверх, уходящее за пределы всех мирозданий, началось.

Вайми вошел в просторную, сумрачную комнату. Единственным её освещением служила наклоненная наружу стена-экран, но и она была почти темной, — темнота в темноте, разделенные кольцом тусклых, струящихся к центру радуг, отмечавших провал в никуда.

Их мертвенный свет скользил по неподвижному, бледному лицу Охэйо. Аннит был в синевато-зеленой кожаной куртке и в черных рабочих штанах, босиком, — так он одевался в Хониаре, в самом начале.

— По-моему, это всё, — сказал он, глядя на текучий гаснущий свет. Впрочем, и тот был всего лишь плодом воображения гиперсканеров. — Дальше не будет уже ничего интересного.

Вайми вовсе не был в этом уверен, — всего лишь вчера им удалось обнаружить скопление мертвых звезд вокруг какого-то темного, и, несомненно, движущегося объекта, — но выяснять, что это, ему не хотелось. Во Вселенной не осталось ничего, что было бы близко и понятно ему.

— Что же ты намерен делать? — спросил он.

Охэйо улыбнулся.

— Знаешь, когда у нас, сарьют, появился Х-привод, я понял, каким будет мой конец. Я сяду в «Анниту», сорвусь с гиперплоскости, и уйду к Пределу: я выяснил, что там находится. Там — граница Возможностей. Знаешь, у меня уже есть СВОЯ математика: пока я не могу толком представить, что выйдет из неё, но должно быть интересно.

— Этот гигабайт уравнений? И он уже… раскрыт?

Охэйо улыбнулся.

— Этот гигабайт уравнений, конечно же, НЕ раскрыт, ибо в полностью развернутом виде он и есть то бытие, которое описывает. Собственно, и сам процесс Творения можно описать именно как развертывание такого вот уравнения. Понятно, полностью результат этого предсказан быть не может — лишь какие-то его частности. Если же зайти тут несколько с другой стороны, то попадение определенной… сущности с зародышем собственной математики в благоприятные условия, — например, в Бесконечность, — может вызвать в них «фазовый переход», в какой-то мере равный Творящему Взрыву, но создающему не Творение, а Творца. Есть, конечно, проблемы с реализацией, но математика, — это язык Бога. Если просто помыслить её — целиком, всю — там, где нет форм и законов, — то я окажусь внутри неё, в своей Бесконечности, — не знаю только, каким. Может, я стану таким, каким представляюсь себе…

— Меня влечет нечто совершенно иное, — Вайми смотрел на бездонную черную воронку. — Мне всегда хотелось узнать, что было там, в самом начале.

— Что ж, ты узнаешь. Масса этой дыры так велика, что даже если ты прыгнешь в неё прямо вот так, безо всего, тебе ничего не грозит: падая точно вдоль оси вращения, ты без проблем достигнешь горизонта Коши. Не знаю, сколько раз это делали раньше, и как глубоко ведет этот колодец во времени, но, если исходить из граничной статистики, он самый глубокий во всей Сверх-Вселенной. Он доходит до самого дна. Ты действительно окажешься в самом начале, а я — в самом конце.

— И мы никогда не встретимся.

Охэйо посмотрел на него, и Вайми увидел на его лице то, чего не было уже очень давно — усмешку.

— Послушай… в тебе нет Неделимой Сущности — но, как мне кажется, есть нечто несравненно большее. Ты был рожден, чтобы творить: и ты творил, несмотря на все потери, которые нас постигли. Однажды во мне была часть… теперь я знаю, чья она. Я знаю, КТО был там, в самом Начале. И, если всё окажется так, как я думаю, мы встретимся, — по ту сторону Бесконечности.

Анмай не знал, отчего ему в голову пришел обрывок этой странной легенды. Но их путешествие действительно было путешествием вверх. Головокружение, вместе с возросшей силой тяжести, создавало у него ощущение непрестанного подъема. В каком-то смысле это было правдой, — они двигались прочь от гравитационных полей всей Сверх-Вселенной, вверх.

На обзорных экранах не осталось ничего, — лишь беспорядочно мчащиеся вспышки и сполохи света. Внешний мир уже давно исчез для них. Покинув Вселенную Файау, «Укавэйра» не останавливалась ни разу, вот уже больше двухсот восьмидесяти дней. Это было просто невозможно. Оставь она свой Туннель, — и чуждая физика уничтожила бы её в одно мгновение.

Сначала Вэру очень увлекся Вселенными, которые они пересекали, но о них им почти ничего не удавалось узнать. Сочетания мертвых цифр ничего не говорили ему, а компьютерные реконструкции их физики были столь противоречивыми и странными, что порой он не понимал ничего… а порой его охватывал страх, порожденный глубочайшим одиночеством в этом бесконечно чужом мире. Даже «Укавэйра» теперь почти не говорила с ними. Все её умения и силы без остатка уходили на этот невероятный полет, а они… ничем не могли ей помочь. Они стали просто грузом, пассивно ожидающим прибытия к призрачной цели.