В Лайуру выли сирены и сверкали сигнальные огни, оповещая о немыслимом. Космопорт прикрывала тоже одна дивизия, но рутенские дивизии, — 16 тысяч солдат, — были втрое больше файских. Таких дивизий у файа было двести пятьдесят, — 2 тысячи танков, 2 тысячи боевых самолетов, 4 тысячи БТР, 2400 боевых вертолетов — и 1250 тысяч прекрасно подготовленных солдат. Шарна имела ещё и достаточно большой флот, — 8 линкоров, 4 линейных, 8 тяжелых, 6 легких крейсеров, 64 эсминца, — но господство на море файа утратили уже достаточно давно…

С примыкающего к космопорту аэродрома звеньями поднимались штурмовики с грузом противотанковых ракет. Их встретили две эскадрильи истребителей-перехватчиков рутов. Файские машины, не успев набрать высоту, одна за другой вспыхивали и расшибались о землю. Уцелевшие отворачивали и вновь устремлялись в атаку…

В считанные минуты прикрывавший космопорт авиаполк погиб, — все двадцать семь машин были сбиты. Истребители прикрытия потеряли при этом десять машин, но не пропустили файа к войскам. На смену штурмовикам пришли вертолеты, — десятки машин мчались, лавировали над самой землей, сливаясь с ней, неуязвимые и для перехватчиков, и для мобильных ЗРК дивизии.

Танк Ярослава содрогнулся, когда его орудие в облаке пламени извергло самонаводящийся снаряд. Тонкая, невидимая нить лазерного луча уперлась в пятнистую коробку вражеской машины, снаряд слепо рвался к единственному для него свету, — лазерному зайчику, стремясь вбиться в него…

Через три секунды после выстрела вертолет вспыхнул косматым огненным шаром. В телескопический прицел Ярослав видел, как разлетаются пылающие обломки. Вокруг засверкали вспышки выстрелов, впереди, в небе, один за другим расцветали новые огненные шары. Вертолеты маневрировали. Но от ракеты, даже самой совершенной, ещё можно увернуться. От снаряда же…

Из двадцати семи машин поднятого по тревоге вертолетного полка были сбиты две дюжины, — две полных эскадрильи, хотя жизнь они продали дорого. Руты лишились сорока тяжелых танков, однако, прорвались.

Файа не ожидали этого. Заградительный огонь их гаубиц не смог стать преградой стальной дробящей волне. Поверх гребня прикрывавшего космопорт холма, между лохматых облаков взрывов Ярослав уже видел линии заграждений, конические силуэты астроматов, ажурные башни обслуживания, массивные ангары. Все тридцать два дока в космопорте Лайуру были заняты. За ними, чуть справа, виднелись белые пирамидальные массивы зданий города, розовые в вечном полярном рассвете. А за ними…

Южный полярный шпиль Эрайа даже отсюда, с расстояния в тридцать миль, казался безмерно огромным. Плавно расширявшиеся основания таяли в воздушной дымке, а сами шпили, — двенадцать игл разной высоты, спиралью окружавшие центральную, — вечно горели в чистом свете никогда не заходящего солнца. Их вид возвышал душу, и Ярослав долго смотрел на шпиль. Файа убили в Аромаре его брата. Он отомстит и за него, и за всех убитых ими людей. И даже если ему придется при этом погибнуть, — враг страшно заплатит и за его смерть.

Ярослав усмехнулся. Этот прорыв был внезапным, — их вертолеты взорвали обе радарные станции раннего предупреждения файа, одновременно, в одну и ту же секунду, и несколько решающих минут враги не подозревали ни о чем. Но дальше рассчитывать на их растерянность было бы глупо. Рутенцев ждал тяжелый, но честный бой.

Гибель воздушного прикрытия вызвала в Лайуру панику, — но не столь сильную, как надеялись рутенцы. Навстречу их танкам файа бросили свои, — громоздкие, неуклюжие, но не менее опасные. Их было всего сорок, — плюс восемьдесят БМП, — и бой вышел скоротечным, но прежде, чем все файские машины превратились в горящий лом, дюжина рутенских танков и двадцать БТР навеки застыли с пробитыми бортами и снесенными башнями.

Гораздо большие потери рутенцы понесли под огнем башенной артиллерии и противотанковых ракет защитников космопорта, — его окружал добрый десяток фортов. Но их танки уже подошли вплотную к оборонительному поясу. Ярослав сжался в башне, когда под барабанами трала оглушительно загремели взрывы мин, — маленьких, рассчитанных на пешего человека. Никакого вреда танкам они причинить не могли, — файа, строившие защиту космопорта, тогда ещё просто не представляли, что у рутенцев вообще появятся танки. Они считали технику монополией высшей расы. Всего нескольких лет относительного покоя рутенцам хватило, чтобы доказать обратное.

Фугасные снаряды их танков подрубали основания высоких наблюдательных башен, — те кренились и падали, брызгая раскрошенным бетоном. Доты секли танки бессильными струями трассирующих пуль. Ответные выстрелы расшвыривали глыбы железобетона, разбивали, как стеклянные, бронеколпаки. Никакая броня не выдерживала взрыва пятидюймового снаряда в медной оболочке. При ударе она и её содержимое сминаются, десяток килограммов пластиковой взрывчатки плотно прилипает к цели. А потом…

Наклонные стены фортов, венчавших гребень возвышенности, рассыпались кусками бетонной облицовки, взорванные гребни валов оседали в рвы, новые взрывы сносили орудийные башни, пусковые ракетные трубы, заваливали землей амбразуры, — до тех пор, пока огонь врага полностью не прекратился.

Ярослав зажмурился, когда его танк на полной скорости вломился в электрические заграждения, — космопорт окружали три линии, каждая высотой в пять метров. Между ними сплетались малозаметные проволочные сети, тоже под напряжением в десять тысяч вольт.

Разрываемая стальной глыбой колючая проволока ослепительно вспыхивала, свивалась в кольца, брызжа искрами коротких замыканий, её бетонные опоры ломались, как спички. Меньше, чем за минуту сотни танков разрушили эту преграду, оснащённую совершенной, но увы, уже бесполезной сигнализацией.

Через несколько секунд танки ворвались на гребень. В тот же миг всю равнину залил ослепительный свет, — четыре файских астромата стартовали. Вид стометровой высоты громадин в черно-зеленой керамической броне, поднимавшихся на сверхсолнечно-ярких столбах пламени, мог напугать кого угодно, — но только не рутенцев. Сотни танковых пушек били по ревущим чудовищам.

В ослепительном сиянии плазмы взрывы попаданий не были видны, но вот у одного астромата пригас огненный хвост, и трехтысячетонная туша рухнула в стартовую шахту. Там её термоядерный реактор взорвался, и солнечный огонь взметнул гигантские глыбы бетона, клочья брони корпуса и обломки загрузочной башни. Вот у второго корабля в пламени разлетелась носовая часть. Громадина косо пошла вбок, ударилась о стоящего в доке собрата, — и вместе с ним лопнула адским огнем, вспучиваясь вверх ослепительной тучей. Третий астромат поднялся уже высоко, — но пламя вырвалось сбоку из пробитого реактора, и погасло, вместе с дюзами.

Кувыркавшийся конус плавно пошел вниз и исчез среди зданий Лайуру, — над ними полыхнул огненный веер взрыва, и над клубами белой пыли величественно вырос черный гриб. Экипаж четвертого, вероятно, очень хотел спастись. Астромат поднялся уже выше всех остальных, хотя от его бортов летели клочья брони. В ней открывались огромные дыры, он уже просвечивал насквозь, — но всё ещё летел. Наконец, издыхающий гигант плавно лег набок и, описав дугу, понесся к земле, — его двигатели по-прежнему работали на полную мощность.

Он угодил прямо в центр главного здания космопорта. Файа считали свои корабли абсолютно надежными. Представить, что случится такое, они не могли.

Черный конус плавно вошел в крышу, и сразу исчез. Какой-то миг ещё пылал огненный хвост двигателей, затем погас и он. Ещё секунду царило мертвое спокойствие, затем многоэтажный квадрат окутался облаком выбитых стекол, осел, — и вдруг вспучился чадным, жирным пламенем, тут же угасшим в дыму. Несколько секунд из него ещё торчала диспетчерская башня, затем упала и она. В миг, когда смерть забрала сразу несколько тысяч врагов, у Ярослава вырвался ликующий крик.

Танки покатились вниз, стреляя на ходу. Это было возмездие, — тысячи лет файа истребляли людей. Сейчас пришел час расплаты.