Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Анмай не знал, что лишиться всех чувств будет настолько мучительно. Он страдал так сильно и так долго, как никогда не страдал в Реальности. К счастью, ему не нужно было заботиться о сохранении рассудка, — иначе он бы, пожалуй, не справился. А так ему оставалось лишь сражаться со своими мыслями, всё настойчивей требующими от него того, чего он не мог им дать.

Он пытался искать спасения в воспоминаниях, но они ещё больше усиливали его боль, его тоску, столь сильную, что она терзала его сильнее любой боли. Лучше всего тут было вовсе не думать, но даже этого он был теперь лишен. Невообразимо одинокий, безнадежно затерянный, страдающий, он всё же продолжал неизменно мчаться вперед, уже бросив подсчитывать пройденное им расстояние, — здесь это не имело никакого смысла.

Так прошло время. Прошло очень много времени. Однажды Анмай вдруг понял, что Хьютай мертва — окончательно, безнадежно мертва. Время её жизни, и время жизни Айэта подошло к концу. Нет, он не почувствовал это, — просто он помнил, и знал. Всё это время здесь — знал.

Потом, когда время ожидания её смерти стало казаться ему ничтожным, он понял, что его мир, его мироздание тоже исчезло, словно не существовало никогда. От всего невообразимого его многообразия остался только он. Но перенести это было уже гораздо легче.

* * *

Постепенно вся прежняя жизнь, сами его первые приключения в Бесконечности стали казаться ему нереальными. Даже последнее его ощущение, — ощущение скорости, — постепенно смазывалось, и вскоре Вэру начало казаться, что он всегда, вечно висел в этой безмолвной пустоте, придумывая себе чужую, невероятную жизнь, какое-то Путешествие Вверх…

Тот, прежний Анмай, живший в Реальности, казался ему теперь абсолютно чужим, словно прочитанная от скуки история о совершенно непонятном и неприятном существе. Она стала всего лишь одной из множества мыслей, обитающих в его сознании, — он чувствовал, что оно постепенно растет, и что его рост никогда не остановится. Порой его одолевало желание превратить Путешествие Вверх в Путешествие Вниз, в глубь структур пустоты, столь удачно его выручавших.

Это было гораздо труднее и опаснее, но это оставалось единственным, что он мог изменить в избранном им пути. Останавливало его лишь воспоминание о том, что он всегда хотел достичь верхнего конца Бесконечной Лестницы, а не спускаться по ней. Он и сам не знал, что надеется там найти. В самом деле, не Создателя же, который ответит на все его вопросы?

Анмай уже давно разучился верить в это. Он чувствовал, что навечно, — на всю невообразимую бездну протянувшихся в будущее лет, — он будет один. Совершенно один. Ничего страшнее для себя он не мог представить, но изменить своё прошлое он не мог. А если бы и мог, — не захотел бы. Всё чаще ему вспоминался тот отрывок из «Темной сущности», который он так любил цитировать Хьютай: «И поскольку никакая кара не сможет отразить всю безмерность его преступления, он будет падать в бездну — вечно».

Теперь он понял, что это относилось к нему, и что это — правда. Но он также знал, что у всего должен быть конец. Даже у Бесконечности. Пусть это была скорее надежда, чем знание, — она всё же поддерживала его. Надежда, — последнеее, что оставалось ему, ибо даже собственные воспоминания ему надоели. Он мог просто пропускать огромные куски времени, — но только не во время движения. Ему оставалось лишь жалеть об этом, и радоваться тому, что даже столь неприятные ощущения, как скука и тоска, слабеют со временем. Раньше он не мог поверить, что привыкнуть можно ко всему, даже к адским мукам, а теперь понял, что и это — правда. Любые ощущения притупляются в пустоте, оставляя лишь безразличие…

Анмай радовался ему — и, в то же время, боялся. Его эмоции были последним, что осталось в нем от прежнего, живого Анмая. Потерять их, — значило потерять себя, превратиться в нечто мыслящее и хранящее все его воспоминания, но притом совершенно чужое. Это была бы смерть, — одна из множества её разновидностей, но его спасал страх, — просто страх, самая сильная из всех его эмоций.

Порой он ловил себя на том, что его мысли, лишенные внешних образов, начинают двигаться по кругу. Порой к нему приходили невольные воспоминания о каких-нибудь мелочах из его прежней, реальной жизни, — плывущие в небе облака, вкус яблок, холодная земля под босыми ногами… Они приносили ему неожиданное облегчение, и Анмай боялся вызывать их умышленно. Вся прелесть этих воспоминаний была в их неожиданности.

Он думал ещё очень о многом, стараясь, чтобы время летело незаметно. Его прошло пожалуй, уже больше чем заняла его жизнь, — вместе с прыжками во времени, но все эти размышления, в конечном счете, никуда не вели…

Но он по-прежнему верил, что всё, даже Бесконечность, имеет конец.

* * *

Перемена произошла совершенно внезапно. Только что Анмай то ли мчался, то ли висел в лишенной ориентиров пустоте-хаосе. И в следующий миг он вырвался из неё. Ему показалось, что его скорость невообразимо возросла, хотя на самом деле она не изменилась. Его мгновенно обострившиеся чувства захлебнулись в потоке новых ощущений. Обобщающие образы рождались в сознании словно бы сами собой. Он не сразу понял, что сам превращает пустоту вокруг в пронизанный светом кристалл. Она сделалась твердой, её свойства исключали самое понятие существования материи. Но он уже давно не был материей и мчался сквозь среду, не знающую движения. А потом…

Он ощутил кипящий вокруг хаос, — неведомое побуждение заставляло пустоту бурлить, перестраиваться… это не был истинный хаос. Ему не хватало нужных образов, понятий, он придумывал их на ходу, пытаясь найти определения тому, через что проносился, — здесь бушевал шторм структур, возможностей, самоорганизаций, мгновенно возникающих и гаснущих сознаний, похожих на его собственное и совершенно чужих. Он словно летел сквозь поток, лес беспрерывно сталкивающихся и взрывающихся смерчей ослепительного радужного пламени, и каждый его лоскуток был живым. Он слышал крики, стоны, нечто невообразимое, — невероятный, бесконечно разнообразный безумный хор. Казалось совершенно невероятным, что сам он не сходит мгновенно с ума, и даже не теряет ориентации, — но и в этом огненно-безумном хаосе все составляющие его сути были неизменны, и мчались в одном направлении, — вперед.

Он продолжал двигаться, и пустота вокруг него продолжала изменяться. Водоворот вспышек и звуков вокруг стал столь сильным, что Вэру приходилось пробиваться сквозь эту вязкую, запутанную среду. Но мчаться сквозь этот многокрасочный ад оказалось очень интересно, — Анмай многое узнал о пустоте вообще, и о её Возможностях в частности. Он многое узнал и о себе самом. Его поразило, что законы кибернетики и математики оказались более универсальными, чем любые физические законы, — они действовали и здесь. А порой его охватывал невыразимый ужас, когда его чувства сталкивались с явлениями, которые были совершенно чужды ему и незнакомы. Он не хотел больше здесь оставаться, ни на секунду, даже из любопытства…

Вдруг уровень флуктуаций стал падать. Анмай так и не смог определить его источника, — если он, конечно, был. Впрочем, это его не слишком опечалило. Он чувствовал, что физические законы, сама физика в Бесконечности непрерывно меняются, охваченные таким же штормом изменений. Непосредственно это он, неподвластный физическим законам, ощутить не мог, но мог представить, наблюдая за кипением виртуального моря, которое, как он знал, неизбежно отражались на недоступной его взору поверхности Реальности. Он понял, что его сознание всё ещё учится, приспосабливаясь к удивительному миру Бесконечности. Если бы он появился на свет здесь, — он никогда не смог бы даже подумать о чем-то подобном.

Постепенно он оказался в пустоте, как бы скованной жестоким морозом, — почти все флуктуации в ней прекратились, зато появились странные, словно приходящие ниоткуда голоса, настолько чуждые, что Анмай был даже рад, что у него есть цель, неведомая более никому.

148
{"b":"278887","o":1}