— Лидер Хабек, — я закашлялся, — мне пришлось защищаться. Я спал, но почувствовал что-то неясное, а потом начал задыхаться. Проснувшись, я увидел его, инквизитора Стейлера, он прижал меня к кровати и пытался задушить этим. — На шее моей все еще болталась петля, Керин потемнел лицом, а Сейти охнул.

— Понятно. Экзель, кто еще может подтвердить твои слова, кроме леди Селены?

— Я могу, Лидер Хабек, — Нильсен поднялся с пола. — Нильсен Эгерейя, ученик группы Керина Андерсена.

— Внимательно слушаю вас, молодой человек, — Хабек выглядел абсолютно невозмутимым.

— Мы с моей подругой… кхм…отправились на прогулку. Хотели лечь попозже, а погода весьма располагала, — Нильсен не знал, как ему закончить.

— Юный Эгерейя, я не собираюсь отчитывать вас за мелкое нарушение устава. Мы в молодости и не такое творили. Сейчас меня интересует, что вы увидели.

— Я почувствовал что-то странное, не знаю, как описать. Понял, что это связано с Экзелем. Ворвался внутрь и увидел его, — кивок в сторону Стейлера. — Он душил Экзеля, а тот даже не мог подняться, так как этот… сел сверху. Я послал Селену за наставниками, а сам попытался его остановить.

— Понятно, — Хабек плотно сжал губы. Есть что-нибудь ещё?

— Да, Лидер Хабек. Он сказал мне, что наложил какое-то заклятье, и никто не узнает настоящую причину моей смерти, — прошептал я.

Хабек побледнел и яростно посмотрел на своего сына, который только начал приходить в себя.

— Почти как в тот раз, — прошипел Керин. — Понятно, почему Лита и остальные не проснулись, а учитывая их связь, видимо заклятье запрещенное. Теперь ясно, почему Райзен «повесился».

— Это твой конец, Стейлер. — В голосе Хабека зазвучала сталь. — Керин, мне нужно чтобы твои ученики и ученики Янрин дали против него показания. Я думаю, что для плахи их будет достаточно.

— Хватить-то хватит, но он же верховный Видящий.

— Уже нет. Мой нерасторопный сын пожертвовал своей силой, чтобы спасти свою шкуру. — Следующие слова Хабека повергли меня в шок, да и Сейти тоже. — Я ждал этого дня, Стейлер. Тебя предупреждали, что ты доиграешься, вот ты и допрыгался. Керин, Лайл и Димитрий тоже будут свидетельствовать, и я не думаю, что суд будет долгим.

— Отец… За что? Ты не можешь так со мной поступить. Как ты можешь ему доверять? Отец, он погубит тебя, и ради убийцы ты отречешься от своего сына?

— Тварь! — Лидер Конклава без предупреждения ударил сына кулаком по голове и приподнял над постелью, взяв за грудки. — Твоя мать умерла, рожая тебя, и я обещал моей прекрасной Листии, что ты будешь достойным человеком. Ты предал все, во что я верил, и, признаюсь, это моя вина. Я запустил твое воспитание, поручил тебя Конклаву и они тебя превратили в мразь. Твой смертный приговор станет моим наказанием, ибо я подпишу его своей рукой, и я буду смотреть тебе в глаза, когда тебя повесят. И знай, что я считаю сыном Экзеля. — Меня бросило в жар от этих слов. — Я не повторю своих ошибок и воспитаю его достойным человеком. Увести!

В комнату вошли два дюжих стражника, но прежде чем они взяли Стейлера, тот посмотрел на меня долгим взглядом и расхохотался.

— Победа все равно останется моей, отец, ибо я видел, как ты окончишь свои дни. Ты доверяешь ему, но когда тебя повесят на воротах любимого тобой Ордена, с распоротым брюхом, ты вспомнишь мои слова и удивишься, изощренной силе предательства. А ты, Экзель Джемал — Беги! Беги прочь из этого мира к своему проклятому отцу, потому что только он сможет защитить тебя от Астаха, а Астах от тебя. И знай, каждая убитая тобою жертва, станет камнем на шее, и долго ты будешь слышать мой смех, Великий и Черный Инквизитор.

Торжествующий хохот Стейлера смолк, Хабек шепнул заклинание, и тот обмяк на руках у стражей.

— Не воспринимай это бред всерьез, Экзель. Мой сын — мстительная скотина, и он умеет играть словами. Ложись спать и приготовься, завтра у вас не будет уроков, а будет много рутины.

— Хабек… — я впервые назвал его по имени. — Но он же ваш сын. Разве можно…

— Не надо, Экзель. — Хабек скрипнул зубами. — Ты не первая жертва. Если бы ты знал, сколько раз мне приходилось закрывать глаза и уши, делая вид, что я ничего не знаю. Я верил в чудо до последнего, но рано или поздно возмездие настигает каждого. Керин, Сейтиас, прошу вас все организовать, я думаю, слушание будет после обеда, А вы ученики, ложитесь спать, ночи под звездами у вас еще будут.

Мне все равно было не по себе. Нильсен прошептал что-то ободряющее и ушел, а я сел на постель Литы и всю ночь гладил ее по волосам. Не буду утомлять вас рассказами о суде над ним, да и не хочу вспоминать, но к вечеру следующего дня Стейлера повесили, и Хабек не плакал…

Эти собеседники давно друг друга знали и не утруждали себя расшаркиваниями. Впрочем, и собеседниками-то назвать можно было только двоих, а еще двое сохраняли торжественное молчание. Азраил во время высоких переговоров всегда слушал молча, а огненному дракону Роазэлю сегодня досталась роль сопровождающего.

— Приветствую Вас, Ваше Королевское Величество.

— Приветствую и я Вас, Князь Тишины. Полагаю, мне не нужно вам объяснять причину моей просьбы о встрече?

— Разумеется. Речь пойдет о клятве Экзеля Джемал, которая немного… потрясла Астах, как я понимаю.

— Меня немного беспокоит ситуация с этим мальчиком. Когда он родился и начались прения, из уважения к вам, Князь, я дал разрешение оставить его на Астахе, хотя, на мой взгляд, его нужно было немедленно отправить домой. Вы знаете не хуже меня, что полубоги такой категории должны воспитываться рядом с отцом, во избежание осложнений. Однако, вы убедили меня, что учетом некоторых изменений ребенка, это будет неразумно. Я дал свое согласие, но с твердым условием, что Экзель Джемал не позднее десяти лет отправится в Паладас'Магиус на длительное обучение. Так объясните мне, почему четыре года спустя, находясь в Инквизиции, где ему надлежало быть разве что после первого совершеннолетия, он совершил святотатство, которое ни один ученик магической Академии не позволил бы себе? Конечно, я вмешался и отвел первую волну божественного гнева, но мне хотелось бы знать, почему вы взяли его под свое покровительство и уже сейчас наполняете его силой, с которой он не способен совладать?

Князь Тишины выпустил пару колечек дыма из трубки и улыбнулся.

— Ваше Величество, вы прекрасно знаете, что я соблюдаю договоры в большинстве своем неукоснительно. Я вообще не люблю, когда условия договоров нарушаются, и, думаю, вы отлично это помните.

— Я помню наше знакомство Князь, и все, что ему сопутствовало.

— Однако, Ваше Величество, изменилось очень многое. Во-первых, я сам не в восторге оттого, что он учится в Инквизиции, но закон Астаха гласит, что мнение матери в данном случае решающее, а переубеждать Амиладжар я пытался. Сами знаете, на какие бунты она могла бы подбить чернь, если бы вы или Князь Джерфал насильно отправили бы мальчика в Княжество. А во-вторых, этот мальчик самая большая моя надежда, однако над ним сошлись грозные знамения, и я решил рискнуть. Мысль о клятве ему нашептал я, и только я несу за это полную ответственность.

— Это было продуманное решение?

— Да. Когда все, кто связан с его судьбой, собрались в одном месте, знамения стали менее грозными и открылось множество дорог. Простите меня, Ваше Величество, но я посчитал, что клятва, которая могла унести их жизни и немного потрепать Империю, а я не сомневался в ваших силах, гораздо меньшая цена, чем одержимый разрушитель с правами на Корону, — Князь вздохнул, — ведь вы, Ваше Величество, знаете, что означают три чаши, про которые говорил Аднаэль.

— Да, я знаю. Но, для того, чтобы носить Корону, нужно быть творцом, а не разрушителем. В жилах этого мальчика течет чистый Хаос. К тому же, чтобы надеть эту Корону, нужно, чтобы Астах отрекся от меня. А мы с этим миром так давно стали единым целым, что разорвать эту связь очень сложно.