— Твоя правда, брат. Мне следовало догадаться. Миледи, прошу вас, послушайте меня внимательно, — Адел встал на одно колено перед Литой. — Мы не сможем вам помочь убедить королеву, мы не входим в её свиту, однако, мы сможем голосовать на совете. Будьте готовы к побегу, не ешьте и не пейте ничего, что вам принесут, если вы умеете, проверяйте пищу на наличие ядов и сонных порошков.

— Наставник меня предупредил. Он также дал мне письмо для самой королевы, — Лита достала из седельной сумки очередной конверт, но он был запечатан не простым сургучом, а сшит какими-то шёлковыми нитями, источавшими аромат луговых цветов. Увидев этот знак, Адел с Гилтарисом, обменялись короткими взглядами и кивками.

— Миледи, это письмо мы отдадим в руки королевы. Я прошу вас, следуйте за мной. Добро пожаловать домой.

О да, наверное мне бы следовало описать, что происходило дальше. Например то, как Лита добралась до столицы Нольонда, как она восхищённо оглядывала живые деревья, которые служили эльфам домами, как она была счастлива в эти минуты, но, эта история повествует не о том. Я перенесусь к королеве Эстельере Ла'Эль, верховной правительнице лесов Нольонда, старшей и горячо любимой дочери королевы Арамиэль Ла'Эль

Королева Эстельера сразу почувствовала присутствие Литы, и не случайно, ведь та была для неё самым близким человеком после гибели сестры, хотя, Лита об этом даже не догадывалась. Однако, магическая охрана королевства, сразу ощутила присутствие Хаоса. Королева Эстельера почувствовала страх, когда же она получила послание от двух знатных вельмож, Адела и Гилтариса Сильварэс, её боль не знала границ. Королева отдала приказ немедленно изгнать осквернённую эльфийку, но Гилтарис хорошо знал свою королеву, не случайно он вызвался передать дурное известие, ведь королева была другом его детства. Гилтарис передал ей конверт скреплённый ароматной нитью и с поклоном отошёл.

Дрожащей рукой королева развязывала стяжки нитей, боясь повредить узор, который она не видела восемьдесят с лишним лет. Узор, который знал один единственный человек. Наконец она справилась, и развернув сложенный вчетверо лист, начала читать.

«Здравствую, Layi. Сколько лет прошло, а я всё ещё помню. Прости меня за всё. Прости за дни твоей боли и ночи полные одиночества. О да, я знаю, «какого» тебе было. После гибели моей семьи, я цеплялся за наши воспоминания, но я не мог вернуться к тебе, моя королева, ведь ты, правительница страны, а я, одноглазый учитель новых поколений Инквизиторов. Ну как бы мы с тобой смотрелись в глазах окружающих? Layi, я прошу тебя о снисхождении. Если я правильно всё рассчитал, ты уже всё знаешь про Литу, Экзеля, их ребёнка, и того, кто за всем этим стоит. Layi, я знаю, как сильно ты ненавидишь Сатурна, он убил мою жену, моих детей, он разрушил твоё королевство и убил твою мать, я помню это, ведь каждую ночь, мне снятся кошмары о тех временах, поэтому я стараюсь не спать.

Но даже зная всё это, я прошу тебя сохранить жизнь Лите и её ребёнку. Можешь не сомневаться в моём рассудке, я обучаю Экзеля, я предпринял попытку найти в нём тёмную сторону, но не смог, по счастью, он пошёл в свою мать, хотя её не назовёшь безгрешной. Layi, я знаю, это жестоко, но прошу тебя, исполни моё пожелание, если наши чувства хоть что-то значили для тебя. За сим я прощаюсь, боюсь, что это моё последнее письмо. Вполне возможно, что Хабек избавиться от меня после всего что случилось. Layi, не печалься, мы ещё встретимся, я обещаю тебе. Пуская пройдёт тысяча лет, пускай вечность я буду искать тебя, но мы встретимся, потому что с того самого дня, я ни на секунду не забывал о тебе. Прощай, Layi. Я тебя люблю».

Керин Тоэл Андерсен «Золотая плеть»

Lastai'Lyera

Королева оторвала взгляд от письма, глаза её были полны слёзами. Гилтарис подошёл к королеве и нежно обнял, позволяя ей выплакаться.

— Гил, как он мог? Как он мог с нами так поступить?! Я столько лет ждала его, надеялась, что он вернётся к нам, в Нашу семью, а вместо этого…

— Эстель, я понимаю. Я любил его не меньше тебя. Он не хотел причинить боль тебе, не хотел он причинить боль и нам с Аделом. Тот Керин которого я знаю, никогда не сделал бы это намеренно. Да, имя страшного бога по прежнему вызывает во мне ужас и восхищение, ведь он — бог. Эстель, Лита твоя родственница, она дочь Иллемеранэль. Твоя сестра никогда не позволила бы тебе сомневаться в подобном вопросе.

— Гил, она так юна, я не должна была отпускать её в мир людей. О да, боги велели даровать ей свободу, но посмотри, к чему это привело, она принесла в наши леса отродье!

— Эстель, ты не права. Если бы её дитя было бы отродьем, лес просто не впустил бы её. Посмотри на стражей, спроси у них совета. Они не почувствовали в ней угрозы. Эстель, нам придётся созывать совет, где мы должны будем рассмотреть просьбу Керина и по возможности, удовлетворить её.

— Нет, Гилтарис, я этого не сделаю! — королева встала и со злостью посмотрела на друга. — Я не могу позволить себе рисковать нашими лесами. Однажды, моя мать поверила увещеваниям Сатурна, и он принёс смерть. Приняв у себя отродье, я навлеку на наши леса куда большую беду. Я желаю избавиться от ребёнка, которого она носит, даже если нам придётся нарушить волю Керина.

— Эстель, — Гилтарис помрачнел, — ты королева и ты не вправе просто так распоряжаться жизнью девочки. Совет будет созван в любом случае, даже если мне придётся созвать его вместо тебя.

— Гил, ты посмеешь ослушаться меня? Свою королеву? Ты рискнёшь стать предателем ради отродья Сатурна и его отпрыска?! — королева грозно возвела руки к небу.

— Я осмелюсь исполнить волю человека, который пожертвовал своей жизнью ради твоего спасения. Я осмелюсь противиться тебе, ради человека, который спас наших братьев. Я осмелюсь перечить тебе ради уважения последней воле человека, который пожертвовал своей душой ради спасения нашего королевства! — Гилтарис возвысил голос и обрушился на королеву. — Я всего-навсего страж твоих границ, Эстельера, но у меня есть право голоса на совете. Мне это не нравится, но Керин никогда не стал бы посылать к нам врага. Ты вольна поступать как считаешь нужным, но знай, я не позволю тебе повредить ребёнку, потому что это воля нашего спасителя. Если ты решишь искать сторонников в детоубийстве, знай: я буду голосовать против тебя на совете!

— Гил, ну почему ты меня не понимаешь?! — воскликнула королева всплеснув руками.

— Напротив, Эстель, я тебя очень хорошо понимаю, поэтому и говорю, не руби с плеча, это слишком человеческая черта и ты не имеешь на неё права.

— Хорошо, я созову совет, но у неё нет шансов. Дело даже не в моём мнении, хотя ты знаешь, каким оно будет.

— Спасибо, Эстель. — Гилтарис поклонился и вышел.

Что было следом, догадаться нетрудно. Королева Эстельера созвала совет высших родов Нольонда. На совете предстояло решить, что делать с ребёнком и его матерью. Такого ещё не было в истории эльфов. Приехали все, кто только смог, маги и архимаги, лорды и правящие Леди Ветров (Эльфийская цитадель ветра являлась вотчиной Бога ветра и для общения с ним нужны были Леди Ветров, а они могли быть только чистокровными, поэтому, получали землю, власть и право голоса на совете). Мне полагается быть беспристрастным наблюдателем, но к сожалению, я вынужден посочувствовать юной Лите. В таком кошмаре ей ещё никогда не приходилось бывать. Лита прошла через унизительный допрос в Храме Ветров, через презрительные комментарии эльфийских магов, трижды Гилтарис и Адел перехватывали отравленную еду.

Но вот, совет всё же собрался. Дрожащую от волнения Литу, сопроводили в тронный зал, где ей предстояло оправдывать своё право на ребёнка.

Зал совета эльфов, мало чем отличался от подобных залов людской империи, исключение составляли только стены, они были живыми, как и всё здание. Эльфийские интерьеры всегда мне казались немного скучными. Ну скажите мне, что может быть весёлого в лиственных одеждах, зелёных драпированных занавесях и листовых узорах покрывавших собою стены?