— И как такую можно не любить?..

Утро было хмурым. Тёплая солнечная погода, державшаяся вот уже целых полторы недели, сегодня как на зло сменилась дождливой, ветреной, холодной, — словом, противной. Зачарованный потолок Большого зала отображало тяжёлые, серые, словно налитые свином, тучи. Гермиона седела за столом и бесцельно ковыряла ложкой в тарелке с овсянкой. Настроение было просто отвратительным, под стать погоде. Это было довольно странным, ведь в последнее время у девушки почти постоянно была улыбка на лице. Так что же изменилось?

Ответ на этот вопрос был прост. Сегодня был четверг, да не обычный четверг, а четверг девятнадцатого сентября. Сегодня у Гермионы был праздник — ей исполнялось семнадцать лет, и теперь она считалась совершеннолетней. Вроде бы, девушка должна радоваться, смеяться, праздновать, веселиться… Но Гермиона не чувствовала себя счастливой. Нет, она вовсе не комплектовала по поводу возраста, ей было всё равно — семнадцать ей или двадцать семь. Причина её смурного настроения была проще, но, тем не менее, на много обиднее и страшнее.

Гермиона отодвинула от себя тарелку и, налив стакан тыквенного сока, сделала большой глоток.

«Жаль, что это не спиртное», — грустно улыбнулась девушка и сделала ещё глоток, словно желая утопить своё горе в безалкогольном напитке. Или самой утопиться…

Гермиона была на грани истерики. Каждый год, девятнадцатого числа она была готова на всё, лишь бы не быть собой. Почему? Да потому, что за все шесть дней рождения, что девушка встретила в Хогвартсе, она получила всего-навсего шесть подарков. И то все от родителей. Да и не сам факт дарения подарков был важен Гермионе, а внимание… Внимание со стороны окружающих, которого не было. Ни кто ни разу не поздравил девушку с Днём рождения. Более того, Гермиона была полностью уверена в том, что кроме её самой и её родителях об этой дате ни кто не знает. Даже декан Гриффиндора, профессор МакГонагалл, имевшая привычку поздравлять своих подопечных с этой датой, ни разу не сказала ни слова по этому поводу Гермионе. Вот так…

По этому не удивительно, что больше всего в данный момент девушка мечтала не идти на нуднейший урок Истории магии, который стоял сегодня первым, а вернуться обратно в спальню, свернуться в клубочек под одеялом и дать волю слезам. А ещё лучше съесть мороженого. Целую ГОРУ мороженого, не заботясь ни о фигуре, ни о возможности заполучить ангину, просто сконцентрировавшись на своей обиде на весь мир. Но, к сожалению, это было невозможно. По привычке окинув взглядом преподавательский стол, за котором в данный момент восседали Дамблдор, МакГонагалл, Уайт, Снейп и Поттер, Гермиона с удивлением отметила, что молодой профессор выглядел как-то странно. Он почему-то непривычно дёрганным и взволнованным, словно ожидал чего-то.

«Может, он знает о моём Дне рождения? — с надеждой подумала девушка, представляя, что Гарри дарит ей какой-нибудь интересный подарок, например, книгу „Полный Справочник Тансфигурационных Заклинаний“ или „Большая Энциклопедия Зельеварения“. Ну, или на худой конец, „Руны Древней Атлантиды“. А ещё… Но Гермиона резко оборвала себя. — С какой это стати он будет мне что-то дарить? Кто я ему? Просто ученица, такая же, как и все. — Ну, Гермиона, конечно, слукавила. Она сама прекрасно понимала, что Гарри по каким-то неизвестным ей причинам выделяет её среди остальных. — Но всё равно, это не повод! Я ему никто. — Вдруг гриффиндорка вспомнила слова профессора о том, что они друзья. — Ну и что с того?»

От понимания(а точнее, от внушения себе) того, что Гарри ни как не мог ничего подарить ей, настроение Гермионы упало ещё ниже, хотя казалось, что ниже уже просто невозможно.

Урок Истории прошёл как в тумане. Меньше всего Гермионе в данный момент хотелось записывать очередную монотонную лекцию Бинса о Большом восстании гоблинов 1283 года в Уэльсе. Гриффиндорцы когтевранцы, которые ещё не успели уснуть под снотворным действием профессора-призрака, смогли наблюдать невероятную доселе картину: Гермиону Грейнджер, которая, находясь на уроке, вместо того, что бы записывать за учителем, СПИТ!!! Этот неординарный инцидент глубоко врезался в нежные неподготовленные головы бедных студентов.

На уроке чар, идущим следом за Историей магии, Гермионе удалось немного приободриться и развеяться. Тренируясь в использовании невербального Акцио, девушка смогла отвлечься от мрачных мыслей. Невербальные чары были невероятно тяжёлыми даже для самой лучшей ученицы Хогвартса за последние десять лет, так что неудивительно, что ни у кого не получилось приманить к себе перо, на котором студенты тренировались. Даже сама Гермиона к концу урока, обливаясь потом, смогла сдвинуть это морганово перо всего на несколько дюймов, но профессор Флитвик, не скрывая радости, сообщил, что это огромный успех, и в растроганных чувствах наградил гриффиндорку пятнадцатью баллами, что всё-таки сумело немного поднять девушке настроение.

На обед Гермиона спускалась уже в более приподнятом, вплотную подобравшемся к отметке «Нейтрально», настроении. Но, посмотрев на довольные лица однокурсников, которые активно обсуждали скорое начало набора в гриффиндорскую команду по квиддичу, девушка вновь почувствовала раздражение. Ну не любила она эту глупую игру, не любила! Сходив на квиддич только один раз на первом курсе и понаблюдав, как четырнадцать идиотов как угорелые носятся по стадиону, а ещё триста придурков кричат: «Грифы, вперёд!» или «Давай, Фред, врежь ему битой промеж ушей!», Гермиона окончательно разочаровалась в магических видах спорта. И то, что на уроках полётов девушка два раза под хохот всех первокурсников свалилось с метлы отнюдь не прибавило ей лояльности в отношении квиддича…

Да и обед сегодня не радовал. Гермиона с отвращением посмотрела на спагетти с томатным соусом и сливовый пирог и поняла, что с обеда она сегодня уйдёт голодной. Что бы совсем не умереть от истощения гриффиндорка перехватила пару сэндвичей и, запив их полуостывшим(эльфы вообще от рук отбились!) чаем двинулась в сторону кабинета ЗОТИ. Гермиона шла не обычной дорогой через движущиеся лестницы, которой пользовались все остальные ученики, а путём через несколько тайных коридоров, портретов и двигающихся стен. Этот путь, который занимал в двое меньше времени, чем обычный, показал девушке профессор Поттер, когда они однажды вечером прогуливались по замку после их занятий в Выручай-комнате. Тогда Гермиона в очередной раз отметила, что Гарри удивительно хорошо ориентируется в замке. На вопрос, откуда он знает этот ход, да и многие другие, парень предпочёл отшутиться и перевести разговор на другую тему.

Вообще, Гермиона неоднократно замечала странную осведомлённость Поттера в событиях, произошедших за последние годы в Хогвартсе. В тот день, когда Гарри попросил Гермиону стать её помощницей, он говорил, что плохо ориентируется в школьной жизни, недостаточно знает распорядок дня, учеников… Ха! Не знает учеников! Да спустя несколько дней знакомства девушка была на сто процентов уверена, что Гарри знает поимённо всех старшекурсников, почти всех гриффиндорцев и ещё целую толпу народа из остальных факультетов! Даже сама Гермиона, проучившаяся в Хогвартсе более пяти лет, не знала, что в замке есть музей, а Гарри ЗНАЛ! Откуда, спрашивается? Вопрос без ответа. Впрочем, когда дело касалось прошлого Поттера, многие вопросы оставались безответными. А смотря на поведение парня, в котором то и дело проскакивали странности, девушка всё чаще и чаще возвращалась к своей теории относительно того, что Гарри держали в лечебнице. Нет, профессор не был буйным, замкнутым, нелюдимым, даже наоборот, он был очень общительным и открытым, но всё-таки временами Гарри вёл себя довольно странно. И то пришествие на первом занятии окклюменции тоже выбивалось за рамки обыденности. Проштудировав горы самой разнообразной литературы Гермиона не нашла ни одного упоминания подобной реакции человека на заклинание Легилиментис, как прямое так и отражённое…