— Ну, чего там, Квака? Снова глорхи?

— Угу! — промычал я, отпрыгивая за забор, — бестии, ногу почти отгрызли… спустись, помоги!

Раздалось недовольное ворчание, затем лестница пронзительно заскрипела — по ней спускались. Караульный был невысоким, но плотным, и громадные кулаки его при ходьбе брякали по ляжкам.

— Где ты, Квака? — тревожно спросил он.

— Да здесь, осел! — простонал я, зажимая собственный рот ладонью, — есть чем ногу пережать?

— Вот, твою мамочку! — выругался караульный, — и что теперь с тобой делать? В Болотный лагерь отправ…

Это он меня увидел. И также узрел арбалет, что светил болтом ему аккурат в пупок.

— Вопросы? — невинно поинтересовался я, — или можно стрелять?

— Можно… эй, погоди! Нельзя! Ты кто такой?

— Солдат анклава и истребитель мутантов! Молись, грязный паратрупер, сейчас я тебя по гармоникам раскатаю!

Странное дело. Даже закаленные в боях солдаты теряют самообладание, когда встречаются со случаем ярко выраженного сумасшествия. В моем случае сумасшествие было выражено настолько ярко, что разбойник повернулся и побежал прочь во все лопатки. Я поймал в прицеле его прыгающие ягодицы, затаил дыхание и нажал на спуск. В тот же миг раздался громкий вопль, в котором от боли было значительно меньше, нежели от обиды.

— В попу раненый джигит далеко не убежит! — сказал я, подходя к лежащему раной вверх бедолаге.

Болт ушел в мягкие ткани практически на три четверти, засел настолько плотно, что кровь почти не сочилась. Жертва моей жестокости тихонько постанывала и материлась.

— На войне, как на войне! — вздохнул я, присаживаясь рядом, — ну, Робин Гуд, рассказывай!

— Иди в жопу! — простонал «Робин Гуд».

— Я уже там! — взявшись за торчавший из тела кусок болта, я слегка его пошевелил. Раненый заскрежетал зубами.

— Ну что, погорячился ты? Давай, сообщай: сколько вас и где, а то спереди еще один воткну — навстречу. Как звать тебя, милый?

— Джордан! — простонал он.

— Хорошее имя, — кивнул я, — баскетбольное. Скажи-ка мне, Джордан, отчего это вашу базу еще не разбомбили к чертовой матери? Сидите под носом у Старого Лагеря и грабите его помаленьку… неужели они такие идиоты, что не смогли вас до сих пор отыскать?

Скрежеща зубами от боли, Джордан мне поведал, что в проходе полным-полно глорхов, а Квентин всегда водил их «на дело» через скалы сверху. Там была одна неприметная тропинка, позволяющая их шайке появляться непосредственно возле заброшенной шахты, атаковать караваны под покровом темноты и после неслышно растворяться в этой же самой темноте. В их логове нынче восемь разбойников: Квентин и остальные головорезы. Двоих я уже снял, так что оставалось шестеро. Вооружены длинными луками и разного рода булавами. У Квентина на поясе болтается моргенштерн[14].

Сняв с плеча арбалет, я треснул им лежащего отморозка по голове и аккуратно подошел к обрыву. Передо мной, как на ладони, располагался лагерь разбойников. Было их и впрямь — человек шесть. Все же многовато на одного меня, но я придумал одну забавную вещь. Поскольку стрел у меня было, как у дурака фантиков, то нужно было всего лишь залечь в мертвой зоне и расстреливать их по одному. Эх, кабы не ушел Диего! По три бандита на каждого — прогулка для бывалых воинов. А себя я уже считал бывалым, это подтверждалось отношением ко мне во всех трех лагерях. Имя я себе сделал — дай бог каждому. Теперь оставалось сделать фамилию, и таким шагом вполне могло стать уничтожение этой разбойничьей шайки.[15]

Выстрелы мои были практически бесшумными, но в разбойничьем лагере они натворили много шума. Обливаясь кровью, бандиты бегали по всему периметру и выли от боли и бессилия. Двоих из них я сразу поразил насмерть, двое были тяжело ранены и ползли в пещеру, что располагалась левее, двое быстро юркнули за угол и, по всей вероятности, направлялись в мою сторону. Вынув меч, я побрел им навстречу. В расположение бандитов вела довольно широкая, но извилистая тропинка, поэтому я практически был уверен в том, что эта парочка не станет пользоваться луками. Расстояние прямого выстрела не превышало пяти метров, а за это время я бы смог нашинковать их в капусту вместе с их луками.

Говорят, что древние скифы могли держать в воздухе девять стрел — с такой скорострельностью я конечно бы не справился, но противниками моими отнюдь были не скифы. Повторяю, я не рискнул бы так поступить, даже если навстречу мне спешили стрелки хотя бы уровня Диего, но мне не верилось в то, что там будут такие продвинутые парни. К тому же, на моей стороне фактор внезапности.

Вот они, голубчики — растерялись… один лук тянет, другой — меч. Я сократил расстояние кувырком через голову и бросился на опешивших разбойничков с воплем:

— А ну, кто в Инноса верует, бросай оружие!

Один из них тотчас бросил наземь свой лук, которым он так и не сумел воспользоваться, а другой все же бросился в атаку. Пришлось мне становиться в боевую стойку и махать мечом. Ну что ты будешь делать с этими идиотами! Неосторожным движением, намереваясь всего лишь оглушить душегуба ударом плашмя, я срубил ему голову. Все-таки, не до конца у меня отточены движения. Парализующий удар по его гарде у меня получился, замах тоже — будь здоров, а вот меч в руке повернуть на девяносто градусов не успел. Привычка не выработалась.

Оставшийся в живых разбойник совершенно потерял самообладание, когда башка его приятеля слетела с плеч и покатилась ему под ноги. Он громко завопил и бросился бежать. Эх, хорошо убивать, когда совесть не против! Когда сердце горячее! Арбалетный болт вонзился ему в левую лопатку и принес мгновенное избавление от предстоящих мучений в Старом Лагере, куда я все же собирался отвести парочку пленных.

Итак, из восьми разбойников пять уже были трупами, два тяжело ранены и один ранен легко, но позорно. Хорошо, что рядом с оставленным Джорданом не было никаких лекарственных растений — это я проверил в первую очередь. Хотя… от стрелы в заднице ни один эликсир не спасет. Я решил проверить обстановку внизу и сразу отправиться в Старый Лагерь с известиями относительно этого бандитского гнезда. На всякий случай держал в руках арбалет — мало ли, что брехал мне Джордан. К тому, же у арбалета перед луком было одно неоспоримое преимущество: тетива на нем уже была натянута, и в случае чего мне оставалось только нажать на спуск.

Площадка перед пещерой была пустынна. Там горел костер, возле которого валялось два трупа — результат моей относительно прицельной стрельбы. Слева от огня располагались приспособления для вяления и копчения туш, стояло несколько скамеек. Скамейки в этом мире делались просто: полено длиной метра в полтора-два распиливалось или раскалывалось вдоль, и из половинок делались сидения. Просто и без изысков.

Из пещеры доносилась площадная ругань и дикие стоны. Один из бандюков жаловался другому, что у него начинается «Антонов огонь», так как болт угодил ему прямо в брюхо, а он недавно сытно позавтракал. Другой только стонал и матерился.

— Эй, жмурики! — заорал я, — а ну, выползай по одному!

— Это кто там гавкает? — донесся хриплый голос.

— С тобой, свинья, не гавкает, а разговаривает Григорий Лукьянович Скуратов-Бельский, более известный, как «Малюта»! — проорал я, — выползай, говорю, шашлык делать будем!

— Не трогай наше мясо! — послышался другой голос, видимо, раненого в живот.

— Вот, жидовье! — удивился я, — я из вас шашлык собирался делать. Так что? Не желаете вылезать на справедливый суд?

— Пошел в задницу!

— Хамы! — из рюкзака я достал несколько свитков с заклинанием «огненный шар» и принялся методично забрасывать пещеру магическим очищающим огнем.

Понадобилось всего три свитка. В пещере сначала дико орали, а затем все затихло. Я поджег один из факелов и отправился внутрь — проверить моих жмуриков, а заодно разведать относительно припасов. Вдруг там бандиты копили награбленное! В пещере оказалось пусто и мерзко. Запах обгоревших трупов и сладковатый дым, забивающий ноздри, едва не заставили меня блевануть. Получается, парни едва сводили концы с концами. Да! Нынешним джентльменам удачи не всегда везло, раз приходилось помимо гоп-стопа заниматься еще и охотой.