Правитель туземцев взял двумя руками рукоятку тесака, размахнулся и снес одним ударом голову жертве. Кровь, брызнувшая, из обезглавленного тела, образовало лужу на растянутой ткани. Не знаю почему, но она не густела и не застывала. Плотная ткань не позволяла крови просачиваться, лишь в середине, где она была тоньше, появилась первая капля. Она медленно увеличивалась в размере, становясь все больше и больше, но никак не могла оторваться, чтобы упасть в низ. Висевшая капля напоминала драгоценный камень, который после обработки невольно притягивал взгляд.

Пока она наливалась тяжестью, из обломка камня появилась полупрозрачная, серая лента. Она росла, тянулась вверх к тому месту, где весела капля прямо на глазах.

Наконец капля оторвалась и упала. Серая лента чуть изогнулась и поймала её. Алое пятно окрасило верх ленты, стало спускаться в низ, становясь бледнее, и вскоре от него вовсе не осталось следа. Отведав крови, лента задрожала. Верх серого ростка стал расширяться и вскоре напоминал раскрытую пасть змеи, куда капля, за каплей исчезала кровь убитого человека. После каждой упавшей капли в голове у меня раздавался скрежет, чем-то напоминавший крик стервятника.

Вождь, принеся первую жертву, подозвал меня. Он бросил мне тонкую кисточку, повернулся к столу и начертил знак на, рассыпанном по поверхности, песке. После чего указал на стоящую чашу с черной краской. Когда я окунул кисточку в краску, вождь показал на начертанный рисунок. Затем его посох указал на одного из распятых моряков. Я смотрел то вождя, то на бывших моих товарищей, не понимая, чего от меня хотят.

Правитель туземцев вновь повторил свои действия, а чтобы до меня дошло быстрее, подкрепил урок ударом плети. Застонав сквозь зубы я подошел к распятому на плите человеку и нанес узор показанный вождем

В течение нескольких тэй мне пришлось расписывать знаками тела жертв. Вождь внимательно следил за мной. Каждая оплошность или неточность нанесенного рисунка наказывалась ударом плети. Когда все было закончено, моя спина была покрыта корочкой засохшей крови.

Все узоры были нанесены. Вождь затянул очередную, выворачивавшую нутро, песнь. В отличие от других, она оказалось короткой. Три раза произнеся последнею фразу, правитель прочертил тесаком линию на песке, затем размахнувшись, воткнул тесак в каменную плиту стола.

В тот же миг пещера наполнилась воплями, прикованных к плитам, людей. Узоры на телах стали кровоточить, кровь маленькими каплями стекалась по желобкам к основанию шара и там исчезала. Я смотрел на это и не мог поверить своим глазам, камень впитывал влагу жизни.

Десять дней человек, прикованный к плитам, истекал кровью. Колдовство дикарей не давало ему умереть, подпитывало его волшбой.

Через десять дней все повторялось. Чтобы вырастить одну ветвь серой ленты, надо было принести в жертву пару сотен человек. Лишь тогда отросток, вскормленный на крови, можно было срезать.

Это делалось каменным ножом. Срезанная серая лента укладывалась к каменную шкатулку обтянутую кожей, лучше человеческой, и хранилась год. В течение года серая лента усыхала, превращаясь в пыль. В таком виде, её можно было подмешать в еду, в вино, а то и просто в воду. Вкусив пищу, приправленную серой пылью, человек через определенный срок становился серым рабом, самым преданным и верным существом на свете.

– И сколь долго раб будет служить господину? – поинтересовался Дхим.

– Дикари могли заставить жить серую нить внутри человека до десяти лет. Мне же подвластен раб только пять лет, – ответил меняла. – Но жизнь серой ленты можно продлить ещё на три года, только надо переселить её в другое тело. Это делается очень просто: тело, которое уже не пригодно для ношения нити, связывают лицом к лицу с новым носителем. Затем старого носителя убивают железным оружием. Очень важно чтобы не было на оружие деревянных деталей, иначе лента может погибнуть.

– То есть, ты утверждаешь, что, имея такой порошок, я могу превратить человека в раба, которого не подкупить, не испугать? – в голосе Дхима послышалось заинтересованность.

– Да, мой господин, но только если вы сами срежете отросток, – добавил меняла.

– Что происходит с этим созданием после окончательного срока? – вновь задал вопрос Дхим.

– Тогда лента перестает слушаться хозяина. Я не допускал этого, но дикари рассказывали, что вышедшая из под власти серая нить, едва не погубила все племя. Поэтому за сроком следили очень строго. Когда срок подходил к концу, носителя закапывали в землю на глубину человеческого роста. В конечности и рот вбивали деревянные колья, а сверху сажали молодое дерево. Туземцы верили,– дерево, вырастая, своими корнями удерживало серую нить в земле, и позже, через десятки лет серая лента гибла. Только дерево могло убить её окончательно.

– Я выслушал твой рассказ, старик и теперь думаю, как с тобой поступить, – произнес Дхим. – С одной стороны ты не обманул меня, но в тоже время к чему мне твоё знание? Войско из серых рабов не создашь. Нет резона столько народа под нож пускать, ради сотни нежити. Да и ты сам говоришь, мороки с ними после не оберешься, – Дхим замолчал, отрезал кусок мяса, но, поднеся ко рту, положил его обратно. – Как же мне теперь с тобой быть? Я обещал – не обманешь, будешь жить. Данное слово надо держать, – Дхим вновь взял кусок мяса, глядя поверх растянувшегося на досках палубы ростовщика, приказал. – Отрубите ему ноги и руки, бросьте в лодку. Пусть живет и знает – Дхим из рода Има всегда держит своё слово. Дхим отправил кусок мяса в рот и принялся его жевать.

К ростовщику подошли два воина и схватили толстяка за шиворот, чтобы привести приказ командира в исполнение.

– Господин, господин, – быстро заговорил меняла позволь сказать последние слово.

– Что же, последнее слово свято, говори, – милостиво разрешил Дхим.

– Господин, не отвергай мои знания, да оно опасно, и хлопотно. Но, зачем вам создавать дружины из серых рабов, если хватит обратить в него командира или правителя. Он будет принадлежать тебе, а вместе с ним и весь его народ. Дхим жестом приказал воинам удалиться:

– Сколько тебе надобно времени?

– Год, – ответил меняла, и вытер выступивший пот полой халата.

– Ну что же, у тебя будет год, и все что нужно для обряда. Если через год у меня не будет серого раба, ты будешь умирать долго и мучительно.

Дхим стая на носу судна вспоминал все это, словно вернулся на несколько лет назад.

Тогда он с трудом наскреб по лесам и дальним хуторам две сотни человек, необходимые для обряда. Лесной народ дорожил своей свободой, и сражались до конца. А когда кончались силы сражаться, кидались на копья, предпочитая умереть в бою, чем жить в неволе. Следующее, что вспомнил глава рода, заставило его нахмурить брови.

Началось все на удивление хорошо, разведчики в лесу, возле болот наткнулись на одну влюбленную парочку.

Молоды, прячась от родичей, ушли далеко от деревни. Они устроили ложе средь кустов, и отдались своей страсти, позабыв обо всем на свете. Разведчики, привлеченные стонами и вздохами, не на шутку разошедшейся парочки, смогли подобраться незамеченными. Влюбленные поняли, что они не одни только когда девушку схватив за волосы, стащили с голого юнца. Молодую женщину растянули на земле, при этом дадги изголодавшиеся по женскому телу успели, облапать не успевшее остыть от любовных ласок тело. Нога старшего среди разведчиков уперлась в грудь юноши.

– Где твоя деревня, змеёныш, – спроси он, у пытающегося вырваться неудачливого любовника. – Ты не дергайся, а то мы твою молодуху живо по кругу пустим, – дадг оскалился и добавил. – По ласке женской, мы ох как соскучились.

Он махнул головой и один из разведчиков, стал развязывать удерживающие штаны веревки.

Юноша смотрел, как появившиеся из леса люди стали мять её грудь его возлюбленной, оставляя на бледной нежной коже красные отпечатки своих грязных пальцев. И когда рука насильника полезла к укромному месту, он закричал, умоляя отпустить его любимую.