— Тара Гелиум, я люблю тебя! — сказал он.

Девушка свысока взглянула на него.

— Джед Гатола забывается! — надменно сказала она.

— Джед Гатола может забыть все, но не тебя, Тара Гелиум, — ответил он и сжал ее руку, которую продолжал держать в последней фигуре танца. — Я люблю тебя, Тара Гелиум, — повторил он. — Почему ты говоришь не так, как говорят твои глаза?

— Что это значит? — воскликнула она. — И разве мужчины Гатола так невоспитанны?

— Они воспитанны и они не глупы, — спокойно ответил он. — Они знают, когда любят женщину — и когда она любит его.

Тара Гелиум в гневе топнула ногой.

— Я ухожу. — сказала она, — чтобы не заставлять моего отца позорить гостя.

Она повернулась и пошла прочь.

— Подожди! — окликнул ее Гохан. — Еще одно слово!

— Извинение? — спросила она.

— Пророчество, — ответил он.

— Не желаю слушать, — ответила Тара Гелиум и ушла Она была странно возбуждена и вскоре вернулась в свои аппартаменты во дворце. Здесь она долго стояла у раскрытого окна, глядя на простирающийся далеко на север Великий Барсум.

Внезапно ее охватил гнев.

— Я ненавижу его!! — громко воскликнула она.

— Кого? — спросила Утна.

Тара Гелиум топнула ногой.

— Этого сверкающего грубияна, джеда Гатола, — ответила она.

Утна подняла тонкие брови.

В ответ на топание маленькой ножки из угла вышел большой зверь и остановился перед Тарой Гелиума, глядя ей в лицо. Она протянула руку к отвратительной морде.

— Дорогая старая Вула, — сказала она, — не может быть любви глубже, чем твоя. Почему мужчины не следуют твоему примеру?

Тара Гелиум не вернулась к гостям своего отца. Она осталась в апартаментах, ожидая прихода Джора Кантоса. Она знала, что он непременно явится звать ее обратно в сад. Тогда она высокомерно откажет. Но Джор Кантос не являлся.

Вначале Тара Гелиум сердилась, затем возмутилась, но все время она была удивлена… Она ничего не понимала Иногда, вспоминая о джеде Гатола, она топала ногой, так как очень сердилась на него. Самонадеянный мужлан! Он оскорбил ее, сказав, что прочел любовь в ее взгляде. Никогда еще не была она так оскорблена и унижена Никогда она так ненавидела мужчину!

Неожиданно она повернулась к Утне.

— Мой костюм для полетов! — приказала она ей.

— Но гости! — воскликнула рабыня. — Ваш отец, Главнокомандующий, ожидает вашего возвращения.

— Ему придется разочароваться, — ответила Тара Гелиум.

Рабыня колебалась.

— Он не одобряет ваших полетов в одиночку, — напомнила она своей хозяйке.

Юная принцесса вскочила на ноги, схватила несчастную рабыню за плечи и начала трясти.

— Ты становишься невыносимой, Утна, — кричала она. — Скоро ничего не останется другого, как отправить тебя на рынок рабов и продать. Тогда, возможно, ты найдешь хозяина, который больше понравится тебе.

Слезы выступили на глазах рабыни.

— Это награда за мою любовь к вам, принцесса, — кротко сказала она.

Тара Гелиум постепенно смягчилась. Она обняла рабыню и поцеловала ее.

— У меня характер тота, Утна, — сказала она. — Прости меня! — Я люблю тебя, и нет ничего такого, чтобы я не сделала для тебя. Я не хочу обижать тебя. Я много раз предлагала тебе свободу и предлагаю сейчас.

— Мне не нужна свобода в разлуке с вами, Тара Гелиум, — ответила Утна. — Я счастлива с вами и думаю, что умру без вас.

Девушка поцеловала ее.

— Так вы не полетите одна? — спросила рабыня.

Тара Гелиум рассмеялась и ущипнула свою наперсницу.

— Ты настойчивая маленькая язва, — воскликнула она. — Конечно, я полечу, разве Тара Гелиум не делает всегда то, что ей нравится?

Утна укоризненно покачала головой.

— Конечно, она делает, — согласилась она с девушкой. — Главнокомандующий Марса подобен железу и не поддается никаким влияниям. Но в руках Деи Торис и Тары Гелиум он напоминает глину.

— Тогда беги и побыстрее приготовь мой наряд для полетов — будь хорошей рабыней, — приказала ей хозяйка.

Высоко над коричнево-желтым дном бывших морей Марса, вдали от двойного города Гелиум, быстро летел самолет Тары Гелиум. Восхищаясь высотой, легкостью и послушностью маленького воздушного корабля, девушка направила его на северо-восток. Она не задумывалась, почему именно выбрала это направление. Возможно, потому, что в этом направлении находились наименее известные области Марса, а следовательно, романтика, чудеса, приключения. В этом направлении также лежал и далекий Гатол, над этим обстоятельством она не задумывалась.

Временами, правда, она вспоминала джеда из этого отдаленного королевства, но чувства, которые она при этом испытывала, не были приятными. Она чувствовала краску стыда на щеках и гнев в сердце. Она очень сердилась на джеда Гатола, к хотя она не думала, что когда-нибудь увидит его вновь, она знала, что этот гнев навсегда сохранится в ее памяти. Чаще ее мысли обращались к другому человеку — Джору Кантосу. Думая о нем, она в тоже время думала и об Оливии Мартис из Гастора. Тара Гелиум решила, что она ревнует к прекрасной Оливии, и это заставило ее еще больше рассердиться. Она сердилась на Джора Кантоса и на себя, но совсем не сердилась на Оливию Мартис, которую она любила и которой на самом деле не ревновала. Беспокоилась она главным образом потому, что перестала понимать происходящее, Джор Кантос не прибегал подобно покорному рабу, когда она ожидала его, и в этом, конечно, заключалась суть ее беспокойства. Гохан, джед Гатола, был свидетелем ее унижения… Он видел, что она осталась в одиночестве в начале праздника, и решил спасти ее, как он несомненно думал, от печальной участи дамы, подпиравшей стену во время танцев. Возвращаясь к этой мысли, Тара Гелиум чувствовала, как все ее тело пылает от стыда, затем ей становилось холодно от бешенства и гнева. После этого она повернула свой самолет так резко, что чуть не вылетела из самолета: ее удержали привязные ремни. Она вернулась домой перед самой темнотой. Гости покидали дворец. Некоторые из них спускались по ступеням Дворца. Часом позже она присоединилась к своим родителям за ужином.

— Ты покинула нас, Тара Гелиум, — сказал Джон Картер. — Гости Джона Картера не ожидали такого.

— Они пришли не ради меня, — ответила на это Тара Гелиум. — Я не звала их.

— Тем не менее, они и твои гости, — возразил отец.

Девушка встала, подошла к отцу и обняла его за шею.

— Мой милый, старый виргинец, — воскликнула она, ероша ежик его черных волос.

— В Виргинии тебя положили бы к отцу на колени и выпороли, — сказал отец, улыбаясь.

Она поцеловала его.

— Ты не любишь меня больше, — заявила она. — Никто не любит меня, — но выражение ее лица не соответствовало этим словам… Она не успела состроить печальную гримасу и не смогла сдержать смеха.

— Боюсь, что слишком многие любят тебя, — сказал отец. — Еще один появился…

— На самом деле? — воскликнула она. — Кто же он?

— Гохан из Гатола просил твоей руки.

Девушка села очень прямо и наклонила голову.

— Я не собираюсь выходить замуж за ходячую бриллиантовую шахту, — сказала она. — Я не выйду за него.

— Я объяснил ему это, — сказал отец, — добавил, что ты помолвлена с другим. Он держался очень вежливо, но в то же время ясно дал понять, что привык получать все, чего он хочет, а получить тебя он хочет очень сильно.

Я думаю, что это означает еще одну войну. Красота твоей матери стоила Гелиуму многолетней войны, Тара Гелиум, если бы я был молод, я бы перевернул весь Барсум, чтобы добыть тебя, как это я сделал с твоей божественной матерью, — и он послал над столом, уставленным золотым сервизом, улыбку прекраснейшей женщине Марса.

— Наша маленькая девочка не должна беспокоиться о подобных вещах, — сказала Дея Торис. — Помни, Джон Картер, что ты имеешь дело не с земным ребенком, продолжительность жизни которого занимает половину срока, за который дочь Барсума достигнет лишь зрелости.