Несомненно, Ричард чувствовал усталость наравне с остальными, но такое событие, как коронация, давало удобную возможность наградить друзей и привязать к себе союзников, и он, должно быть, надеялся и верил, что сделал все возможное в этот день, чтобы привлечь людей на свою сторону. На следующей неделе, скорее всего, устраивались традиционные джостры, но маловероятно, что Ричард смог уделить им много времени. Его внимание было сконцентрировано на том, чтобы упрочить свои позиции[47]. Проведя две недели в Гринвиче, он затем переехал в Виндзор. За это время он уладил ряд неотложных дел: уведомил королей Франции и Кастилии о своем восшествии на престол и издал грамоты о новых пожалованиях для своих друзей. Новый король подтвердил властные полномочия герцога Бэкингема в Уэльсе и пограничных марках и в добавление к этому сделал его констеблем Англии, — у Бэкингема были наследственные права на эту должность. Герцог Норфолк был произведен в адмиралы Англии (эту должность Ричард исполнял до своего восшествия на престол). Бэкингему также было пожаловано много поместий[48]. Девятнадцатого июля был издан указ, возводивший Эдуарда, единственного законного сына Ричарда, в лорды-наместники Ирландии сроком на три года. Этот титул еще прежде стал обычным для наследных принцев Йоркской династии. Принц Эдуард (или отец от его имени) вскоре назначил своим заместителем графа Килдэра, одного из самых могущественных людей в Ирландии[49].

Двадцать первого июля король отправился из Виндзора в путешествие, сопровождаемый епископами, лордами и придворными служащими. Он собирался объехать свое королевство, чтобы показать себя народу и укрепить свой авторитет. Сначала он прибыл в Оксфорд, где по собственному желанию прослушал диспуты в нескольких колледжах, а затем — в Глостер. В качестве комплимента городу, имя которого он носил, Ричард III дал ему статус полноправного графства. Оттуда он направился в Уорик и достиг его 8 августа. Там к нему присоединилась королева Анна.

Ричард задержался в Уорике на одну неделю, в течение которой дал аудиенцию послу королевы Изабеллы Кастильской. Вслед за Раусом некоторые исследователи высказывали догадку, что этот посол, Жоффрей де Сазьола, предложил заключить брак между принцем Эдуардом и Изабеллой, дочерью короля Фердинанда и королевы Изабеллы. Это кажется неправдоподобным, поскольку о подобном браке нет никаких упоминаний в письме Ричарда к его совету в Лондоне, написанном 9 августа, предположительно после беседы с испанским послом. Ричард просто сообщает, что испанская сторона предлагает заключить дружественный договор, и это будет сделано в случае согласия советников. Также ничего не говорится о каком-либо браке в письме, которое было продиктовано Ричардом 12 сентября, во время пребывания в Йорке, для его посланника в Испании. В этом письме он поручает ему возобновить прежний договор с Испанией или провести переговоры о новом — как пожелает королева Изабелла[50].

Из Уорика Ричард и Анна направились в Понтефракт и прибыли туда примерно 24 августа. Там к ним присоединился принц Эдуард, который, очевидно, покинул Миддлхем двумя днями раньше, поскольку расходы его двора были оплачены в Миддлхеме 22 августа[51].

По всей вероятности, юный принц встретился с родителями 24 августа, в день, когда он был официально провозглашен принцем Уэльским и графом Честерским. Объявляя в официальной грамоте о пожаловании этих титулов «нашему дражайшему первородному сыну Эдуарду», Ричард III высоко оценивает его личные достоинства: «Выдающиеся качества, которыми он щедро наделен для своего возраста, дают большую и, при Божьем благоволении, несомненную надежду на его будущую честность». Было бы приятно думать, что эти фразы не являются чисто формальными и отражают искреннее мнение Ричарда III. Стоит также отметить, что принц никогда не был официально провозглашен герцогом Корнуэльским, хотя его и считали носителем этого титула, коль скоро он именуется так во многих официальных документах (например, в приглашении на заседания Парламента, написанном в декабре)[52].

После короткой остановки в Понтефракте королевский двор направился в Йорк и прибыл туда 29 августа. Приготовления к его прибытию продолжались в Йорке, по крайней мере, с конца июля, когда было принято решение встретить короля у Бреклз-Миллз, на самых подступах к городу. В течение следующего месяца городской совет вел обсуждения только на эту тему. Однако приготовления к встрече короля не были полностью отданы на усмотрение совета. Джон Кендалл, королевский секретарь, писал отцам города из Ноттингема 23 августа, советуя им принять короля и королеву «столь почетно, сколь ваши умы могут представить». Далее следовало предписание украсить улицы, по которым должны были проехать венценосные супруги, гобеленами и коврами, «ибо туда прибудет много южных лордов и весьма почтенных людей, и это очень сильно подчеркнет, какой [радушный] прием вы оказываете их милостям». И правда, визиты столь важных особ случались не часто. Королевскую чету и принца Уэльского сопровождали: епископы Дарема, Вустера, Сент-Азефа, Карлайла и Сент-Дависа, герцог Олбани (брат короля Шотландии), графы Нортумберленд, Линкольн, Сэрри (стюард королевского двора) и Уорик (сын герцога Кларенса), лорды Стэнли, Стрэндж, Фиц-Хью, Лайл и Грейсток, Фрэнсис, лорд Лоувелл, чемберлен короля, и сэр Уильям Хассей, лорд верховный судья[53].

Посещение Йорка Ричардом III поистине стало памятным событием. Когда 29 августа королевский кортеж приблизился к городу, возле Тэдкастера его встретили два шерифа. Они ехали во главе процессии, держа в руках жезлы — символы их должности. (Точнее говоря, один из шерифов был слишком болен, чтобы участвовать в церемонии, и его замещал представитель). Возле Бреклз-Миллз королевский кортеж ожидали мэр и олдермены в алых мантиях, а также городские чиновники и самые влиятельные горожане в красных одеяниях. Когда они проследовали мимо церкви Святого Иакова, стоявшей за пределами Майклгейт-Бар, их приветствовали горожане Йорка вместе хранителями моста, прежними и действующими, «другими достойными людьми», одетыми в красное, и всеми прочими особами, одетыми в сине-фиолетовые и серые одежды из шерсти. В пределах города, улицы которого, несомненно, украсили гобеленами и коврами, как того требовал Кендалл, на подвижных сценах были показаны три представления для развлечения короля. Они были подготовлены Генри Хадсоном, ректором церкви Всех Святых на Норт-Стрит. Позднее он получил 40 шиллингов за свои труды. В какой-то момент мэр произнес перед процессией приветственную речь и презентовал королю и королеве, соответственно, 100 марок и 100 фунтов золота на драгоценных блюдах. Затем король и его сопровождающие проследовали в кафедральный собор, где их встретили настоятель и клирики в своих красных ризах. После торжественного молебна они прибыли во дворец архиепископа Йоркского, где и остановились[54].