— Я высоты не боюсь… Только когда замкнутое пространство…
Она живо оделась и крепко затянула узлы на кроссовках. Брянов подумал, что так пока будет лучше при любых обстоятельствах.
Тропка не тропка, а просто вереница каменных полочек, по которым можно было двигаться без особой опасности — особенно если не смотреть вниз, — привела их к огромной расщелине в скале.
Заглянув в расщелину, на дне которой скрывалась узкая и темная бухта, они увидели, что могут углубиться в нее вдоль стены и попасть на довольно просторную площадку, отмеченную худосочным и уродливым кустом.
— Нам туда, Саша! — указала Инга. — Я вспоминаю. Уже близко…
Этот суровый пейзаж и Брянову показался знакомым, словно он видел его когда-то в сумрачном сне.
Туда, на ту площадку, вел уже не подъем, а очень пологий спуск. Добравшись до места, Брянов решил устроить короткий привал. Он рассупонил рюкзачок, достал бутылку минералки и, протянув ее Инге, полез за бутербродами, а вернее сандвичами, потому что так они назывались, когда он покупал их в Лас-Пальмас.
Дальний конец площадки упирался в скальный выступ, похожий на акулий зуб. Между зубом и стеной оставался совсем узкий проход, по определению его друзей-спелеологов — «шкуродер», за которым спуск, по всей видимости, еще продолжался…
Инга отпила пару глотков, а потом стала беспокойно осматриваться и даже крепко зажмурила глаза.
Брянов с тревогой пригляделся к ней.
Инга подняла вверх указательный палец, медленно повернулась к стене и, открыв глаза, — уперлась взглядом в стену так, будто на ней проявились какие-то тайные письмена.
Брянов открыл было рот — но осекся и затаил дыхание.
— Саша… — прошептала Инга. — Я не знаю, но это здесь… Я помню. Туда дальше будет еще небольшой спуск, потом подъем наверх… потом снова спуск… все время направо… потом ровное место… Там были древние развалины. Но нам туда идти совсем не надо. Да, Саша! — Она повернулась к нему, ее глаза светились, она сделалась просто страшно, уничтожающе красивой. — Это здесь! Нам дальше не надо идти!
— Да? — потерянно отозвался Брянов.
— Точно! — Инга протянула ему бутылку и, когда он машинально принял ее, снова повернулась к стене и развела руки в стороны, точно отмеряла часть скалы перед собой. — Вот где-то прямо здесь.
Брянов опомнился, когда она, младшая и прекрасная сестра Медузы Горгоны, отвела от него взгляд в сторону.
— Где? — изумился он. — Здесь же сплошной камень!
— Все равно здесь! — стояла на своем Инга. — Я помню. Есть какая-то дверь. Ее не видно сразу, просто так. Там будет лестница. Пещера. Она ведет прямо под развалины.
Может быть, он догадался сам, а может, ему тихо подсказал Пауль Риттер.
Он двинулся вдоль стены, внимательно присматриваясь к базальту и постукивая по нему кулаком… Участок стены впереди показался ему как бы губчатым, пористым.
Он поднял попавшийся под ноги камень — и ударил.
И пещера ответила глухим эхом!
— Дверь! — воскликнул он.
Инга захлопала в ладоши, и повисла на нем, и весело чмокнула его в щеку, в ухо — так что в ухе зазвенело.
— Что я говорила! Ага!
Брянов терпеливо подождал, пока она сама отпустит его.
— Теперь тут какая-то розетка, и я помню, что еще! — Она опустилась на колени и стала шарить среди гранитных обломков. — Я помню, что мы вдвоем прятали… — Она замерла на миг. — Ну, то есть… там был Пауль Риттер… и еще один, его друг… они были вдвоем. Его звали Генрих… да, Ге… вот оно!
Она вытащила из-под камня две пластинки, поднялась и подала их Брянову.
Это были два никелевых прямоугольничка, и на каждом из них один из концов был вставлен в эбонитовый футлярчик. Брянов сразу вспомнил их предназначение.
Уже сам он нашел внизу замаскированный эбонитовый футляр розетки, а выше, на уровне пояса — с двух сторон от двери, — закрытые крохотными задвижками щели замка.
Еще через минуту он положил поудобнее аккумулятор, вставил в розетку концы проводов — и подал ток… Сердце заколотилось, как будто ток подали прямо в него.
— Ну… проверим надежность немецкой техники, — сказал он, переведя дух, и протянул одну из пластинок Инге. — Пауль Риттер был гением. Он все продумал. Один бы он смог вставить разом оба ключа, но пришлось бы немного помучиться… Вы готовы?
— Готова! — дрожащим голосом ответила Инга.
— Внимание! По команде… одновременно. На счет три. Раз… два…
Сначала Морган заметил на синей глади серенький силуэтик военного корабля, а потом, уже оторвав от глаз бинокль и опустив взгляд, увидел их…
К кораблю он присмотрелся всерьез и всерьез подумал: «Эсминец»… Хоть и далеко, в нейтральных водах, но явно неспроста. А потом он посмотрел вниз, в расщелину, и сморгнул. Чутье до сих пор не подводило его, а вот силы уже немного подвели. Пот жег лицо, жег спину. Нёбо и горло, наоборот, горели от сухости. В груди хрипело. Колени и щиколотки вспухли, как при вывихах, и после всякой краткой остановки в суставах вскипала боль, хотя вывихов и растяжений связок ему удалось-таки избежать.
«Так тебе и надо, барсучина вонючий! — крыл он себя. — Будешь знать, как в норе тухнуть!»
Трехкилометровое с лишком расстояние по горам с полным набором естественных препятствий он покрыл меньше чем за час, пройдя исключительно чутьем запутанную линию фронта и избежав новых столкновений с неопознанными противниками. Он не выпустил ни в кого ни одной пули и считал это своей главной тактической заслугой на случай любой развязки событий. Он обошел стороной и выше древние развалины, обнесенные сеткой и козырьком из колючей проволоки, отметил их про себя как один из доводов в пользу своей экспедиции — а кстати, и в пользу Брянова, — потом со склона горы отметил внизу каре старого фундамента и двинулся дальше.
…То, что он увидел, пробудило в нем новые силы, второе дыхание.
В скальной стене, между Ингой и загадочным человеком по фамилии Брянов, вдруг образовался черный проем!
Брянов что-то быстро пособирал из-под ног и сложил в маленький рюкзачок. Потом Морган увидел, как тот вытянул в проем руку с фонариком, посветил в глубину и первым осторожно шагнул во тьму. Инга заглянула туда, тоже вытянула руку — видимо, Брянов подал ей свою — и скрылась следом.
Морган потянул носом и дал себе три секунды на тщательный осмотр местности.
Оставался последний бросок — полкилометра, не больше: спуститься чуть ниже, обойти слева расщелину, снова подняться… Дальше был выбор. Морган видел довольно удобный спуск от угла расщелины, но зубчатый выступ вызвал у него подозрение: спустившись слева, можно было угодить в тупик. Другой путь: выскочить на небольшое совершенно голое плато и добраться до его края, где явно был еще один спуск, по которому и добрались до цели его знакомые.
Он решил не рисковать.
Он выскочил на плато… и вдруг заметил тройку чужаков в маскировке, приближавшихся к расщелине поверху, с южной стороны.
Один из них тут же, навскидку, стал по нему стрелять.
Морган нырнул и, не целясь, дал ответную очередь — только бы притормозить атаку. Ему показалось, что он кого-то задел: один из троих дернулся, точно его толкнули.
План больше не годился: надо было отступать или срезать путь, спускаться прямо здесь, где его засекли. Он подкатился к краю, поглядел вниз: каменный зуб торчал чуть правее, стена была почти отвесной, почти… есть уступы… до «полки» метров пять, от силы шесть.
Он быстро сполз на ближайший уступчик, потянулся ногой дальше, нащупал второй… и вдруг почуял… и рывком повернул голову влево… и тут же продернул правую руку, содрав кожу, между собой и стеною — к автомату, висевшему на левом плече… но тому, на другой стороне расщелины, было куда удобнее и проще…
Морган услышал очередь… и успел развернуться лицом к врагу… и тут же цыкнуло в камень справа, ударило в руку и дважды в грудь.
«Подставился!» — ужалила горькая мысль.
Рука в тот же миг онемела, безвольно разогнулась, автомат перевесил и выскользнул… загремел… и с первым же выдохом вдруг вылетели все силы… тело обмякло, отяжелело, поползло… воли не хватало удержать его.