— Да, товарищ Ветров, пароль я запомнил, Марию тоже.

— Мария может посмотреть ваших раненых, она тоже врач. Только я бы хотел, чтобы её видело поменьше людей.

— Здесь вы уже опоздали товарищ Ветров. Её узнает любой мой боец. Мне уже сказали — копия Арины, но беленькая. Вы случайно с ней не родственники? — спросил Потанин.

— Да, мы — родня, — скромно ответила магичка, не собираясь уточнять степень родства.

— Жалко, что я женат, а то бы ни минуты не думая предложил вам руку и сердце, — заявил неожиданно Потанин.

Мария покраснела, понимая, что эта фраза, сорвавшаяся у майора — комплимент её красоте. Но благоразумно промолчала.

— Сейчас посыльный отведёт вас в госпиталь, а потом приведёт назад, — засмущавшись своих слов, быстро сказал майор. Он высунулся из землянки и что-то крикнул. Тут же подскочил боец.

— Отведёшь девушку в госпиталь, — сказал он. — Потом пусть проводят обратно сюда.

Магичка ушла. Жора не сомневался, что, Тоня пошла следом. Так было и обговорено. Он перед отлетом всех проинструктировал, что у партизан могут быть засланные агенты немцев, может быть опасно и смотреть надо во все стороны. Вряд ли кто-то сможет ударить амазонку ножом, но подстрелить — запросто.

— Жора, — тихо сказала по амулету Люба, — к месту посадки нашего арилёта подходят двое.

— Бегом туда, если красноармейцы, то тихо оглуши и свяжи. Спрячь.

— Есть, Принц, — понеслась амазонка выполнять приказание.

«Да, надо было ещё одного человека взять», — подумал сержант. Он остался без охраны.

В землянку вернулся Потанин.

— У вас там много сейчас раненых? — спросил Жора.

— Шесть человек. Четверо наших и двоих красноармейцев подобрали около трассы Ковель-Сарны. С одной винтовкой и двумя патронами. Оба ранены в ноги. У одного ранение сквозное, он и сам дошёл, второй был без сознания. Нашим пришлось тащить на носилках. Тот который дошёл сам, рассказал, что в лесах блуждают месяц, десять дней назад напали на одинокий немецкий грузовик, были оттуда обстреляны и ранены. Врач сказал, что раны примерно десятидневные. Пулю вытащили, пуля немецкая. Первый уже почти бегает. Через неделю его выпишут. Второму лежать долго, возможно отнимут ногу. В сознание пришёл только вчера. Как кстати там наш Белов?

— Нормально, с утра зарядка, кросс десять километров, стреляет, прыгает с парашютом, готовится. С Дарьей у них всё хорошо.

— Не жалеет, значит, что к вам ушёл?

— Сказал, что рад служить в таком подразделении. У меня же там все орденоносцы. Белов не пропадет, в коллектив он вписался. Знаний у него достаточно, диверсионного опыта наберётся. За капитана можете не волноваться.

— А это правда, что Дарья от него беременна?

— Правда. Беременных мы в рейды не посылаем. Будет воспитывать ещё одного бойца.

— А начальство как на это смотрит?

— Нормально смотрит. Война войной, а жизнь продолжается. Женщины должны рожать, чем больше, тем лучше.

— А вы сами, когда в очередной раз появитесь, товарищ Ветров?

— Не раньше, чем через три месяца, а может и позже. Я вам говорил, нас в другой район перебрасывают. Может в Польшу пошлют, может в Германию, а может вообще на Дальний Восток зашлют. Диверсанты сейчас в цене.

— Да, профессия редкая. Тухачевский всё за них радел и за партизанские отряды. Хоть он и враг народа, а идеи, выходит, здравые высказывал. Вот и пригодились и диверсанты, и партизаны.

Жора по этому вопросу ничего не знал, а фамилию Тухачевского мельком слышал в школе. Был какой-то заговор маршалов, после которого начали уничтожать командный состав Красной Армии. Говорят, англичане постарались нужный «компромат» подбросить. А может в органах враги сидели и воспользовались моментом. Но поддерживать он этот разговор не стал.

— Любую идею можно извратить или облить грязью. Здесь большого ума не надо. Диверсанты появились ещё у греков, тысячи лет назад, а на территории России не раз поднималась волна партизанского движения против различных оккупантов. Да и не смогут немцы взять Москву и победить в этой войне. Год, два, пусть даже три, и мы будем в Берлине! И партизаны в тылу врага ещё скажут своё веское слово. В Полесье, я думаю, будут целые районы с Советской Властью. Ещё пара месяцев и отрядов станет гораздо больше. Насколько я знаю штаб партизанского движения в Москве уже действует. Если переживёте первую зиму, то дальше станет легче. Пока есть возможность, громите колонны, делайте запасы, стройте запасные базы. В отряд без разбору никого не принимайте. Вражеские агенты и предатели могут привести к гибели отряда. Неплохо бы иметь своего особиста и начальника разведки, для работы с местным населением.

— Мы уже работаем в этом направлении. Люди назначены — два пограничника.

— Поговорите с Семёновым. Может он кого-то вам выделит для работы в разведке. У него люди местные, имеют связи во многих сёлах.

— Они ушли в другой район, примерно на сорок километров. Пока обходимся своими силами. Разведгруппу сколотили вполне боеспособную.

— Вы сейчас занимаете достаточно обширную территорию. Красноармейцы перемещаются по ней свободно?

— Нет. Каждому подразделению отведено своё место. Без разрешения командира никто его не покинет. Люди разбиты на стрелковые взвода (группы), примерно по двадцать человек и роты. Имеется взвод разведки, автомобильный взвод, пулемётно - артиллерийский, санитарно-хозяйственный. Взвод управления, куда входит отделение связи и отделение охраны штаба. Начальником штаба назначен старший лейтенант Трунов, вы его знаете. Охрану подняли на должный уровень, посты телефонизировали. Кое-где поставили мины. В одной из колонн попалась машина связистов, так что разжились телефонами и кабелем. У нас сейчас десять грузовиков. Водителей правда всего пять, но обучаем ещё красноармейцев.

— Ещё несколько колонн разобьёте, станете совсем богатыми, — улыбнулся Жора, хотя особо улыбаться ему совсем не хотелось. Он волновался за Любашу.

— Что-то Мария задерживается, у вас далеко отсюда до госпиталя? — спросил он Потанина.

— Да, метров пятьсот. Может заглянете и туда, товарищ Ветров? Бойцы будут рады. Только куртку не застёгивайте, пусть люди посмотрят кто нас посетил. А то у нас здесь орденоносцев нет, тем более Героев Советского Союза.

— Хорошо, Иван Петрович, давайте пойдем в госпиталь, надеюсь с Марией не разминёмся.

Потанин пошёл на выход, сержант следом, включил невидимость и спросил:

— Люба как у тебя?

— Всё нормально Жора, связала обоих.

— Оставайся там, я в госпиталь за Марией, — приказал сержант и выключил амулет, выходя из землянки.

Рядом с Потаниным уже стоял автоматчик из отделения охраны. Сержант расстегнул кобуру. Потанин его движение заметил.

— Привык по лесу ходить настороже, — пояснил Жора командиру. — При моей работе бывает и пол секунды роль играют.

Боец пристально смотрел на грудь Ветрова. Всех орденов он не видел, только орден Ленина и орден Красного Знамени. Остальные скрывала пола куртки.

— Нам в ту сторону, — махнул рукой Потанин и двинулся в сторону госпиталя.

Лес был чистый, смешанный. Видно метров на двадцать. При незнании расположения ходить можно было долго. В лесу было тихо. Никаких разговоров или криков слышно не было. Только шаги красноармейских сапог. «А Ветров абсолютно бесшумно идёт», — подумал Потанин, двигаясь следом за бойцом. Попадались грибы. Сержант увидел подосиновик и рыжик под елкой. Срезать не стал, но хотелось.

Через десять минут вышли к землянкам госпиталя.

Из землянки как раз вышла магичка, выглядела она чуть осунувшись.

— Ну как успехи? — спросил сержант Марию.

— Устала. С полковых времён не приходилось так работать. Двое тяжелых. У одного нагноение уже до бедра дошло, у второго кровь из легких пришлось удалять, но сейчас всё нормально, поправятся.

— Спасибо, вам Мария, от меня и от бойцов, — поклонился Потанин, а потом неожиданно взял её руку и поцеловал.

Тёща зарделась, как маков цвет.