— Жора, это что-то волшебное, — сказала Вера, улыбаясь и находясь под впечатлением мелодии.

— Да, радио — это вещь волшебная. Ещё наслушаешься. Приемник чем-то накрыть, чтобы под дождь и росу не попал, и замаскировать. Без пяти шесть включишь, настроишь Москву и включишь амулет связи. Я хочу послушать, должны передавать сводку с фронта. Если что-то услышишь хорошее, то можешь и девчонкам включить. Но имей ввиду, он работает на батареях, всё время держать включенным нельзя — разрядишь, а запасных взять негде. В день разрешаю один час, время любое, но сводку надо иметь. Там будет диктор рассказывать в каких местах страны идут бои. Будут передавать в шесть или восемь вечера, потом уже утром.

В лагере около велосипеда уже водили хоровод. Рита, поскольку Принц никакой команды не давал, велосипед никому не дала. Стояли вокруг этого великолепия все свои хлопцы и двое постарше прибежали от гражданских.

— Кто ездил на велосипеде? — спросил сержант. — Поднять руку! Поднялось три руки.

— Кто хочет научиться?

Хотели все.

— Показываю, — сказал Жора, сел на велосипед и сделал круг. Трава на лугу была короткая, велосипед шёл легко. По кругу, вслед за Принцем проехали Миша, Александр и Иван.

— Сашу и Ивана назначаю инструкторами. — сказал сержант. Обучать все желающих. Тех, у кого ноги до педалей не достают — не обучать. Девушек обучает Саша, остальных Ваня. Прошу не сломать и никого не покалечить!

Принц пошёл к магичкам. Следом пришла и Рита. Девчонки рассматривали главную ценность — книги. Книги действительно достались великолепные. С богатыми иллюстрациями, гравюрами и цветными картинками. За два альбома по искусству выложили три золотых. Но всё равно, по сравнению с Элистаном, книги купили за бесценок. Здесь их можно было продать в сто и даже тысячу раз больше. Для будущих разведчиков — бесценный источник сведений.

— Жора, надо достать денег и купить ещё! — сказала Ариша. — Кстати, а почему ты решил их купить, а не отнять. Ведь велосипед ты просто забрал? — спросила она.

— Я не вор и не бандит, чтобы просто так, взять и отнять. Книги принадлежат продавцу. Пусть бы он был даже немцем, но это его книги. А вот велосипед принадлежит фашистской администрации — он законный трофей. У врагов надо забирать всё, что можно. Наверняка этот велосипед у кого-то из местных отняли. Здесь надо делать различие. Трофей — есть трофей! На рынке я приёмник купил, а в магистрате, попадись он мне, просто бы забрал. Деньги достать не сложно, надо взять за задницу того же местного бандеровца или ограбить немцев. В Ковеле наверняка есть какой-то финансовый орган, который местным гарнизонам деньги выплачивает.

— А наше золото использовать не получится?

— Я бы не хотел здесь оставлять явные следы Элистана. Во-первых, там эльфийские надписи на монетах. Во-вторых, золото только кажется одинаковым. На самом деле оно разное. Там масса всяких добавок и включений. Здешние специалисты свободно определят из какого месторождения золото, по крайней мере — район его добычи. И очень удивятся, когда появятся монеты из неизвестного месторождения. Надо стараться, чтобы ни одна наша вещь здесь не осталась. Я установил приёмник перед переходом с той стороны. В восемнадцать часов Вера его включит. Должны передавать сводку с фронта, будут называть города, где идут бои. Определимся и завтра нанесём еще один удар, по коммуникациям фашистов ближе к фронту, чтобы прервать поступление резервов. Потом поработаем на себя, в том числе, подумаем и насчёт книг. У нас есть плотное полотно, наделайте из него мешков, чтобы трофеи можно складывать и покрасьте в малозаметный цвет. А то приходится всё время соображать, куда что положить. Надо патронов советских достать и немецких — для пистолетов и автоматов. Да и с оружием разобраться, что будем новому караулу оставлять. И арилёт им ещё один сделать. Эти аппараты заберём с собой в Ярцель.

— У нас нет железа на двигатель, — сказала Рита, — и стёкол на лобовой козырёк.

— Вот и будем после боевой операции думать и добывать, что нужно согласно списка. А список надо помаленьку составлять, займись эти, Рита. Надо всё пересчитать, что имеем, и определиться, что нужно. Я пока знаю только одно, что у нас много немецких пулемётов и патронов к ним. Что мы там ещё натаскали, уже не представляю.

Без пяти шесть Вера включила приёмник и сообщила Жоре. Сержант слышал в амулет, как она настраивалась на Москву.

«Внимание, говорит Москва! — раздался голос Левитана из амулета. — Передаём вечернее сообщение Совинформбюро за тридцатое июля тысяча девятьсот сорок первого года. Наши войска продолжают вести бои с противником на Новоржевском, Невельском и особо упорные на Смоленском и Житомирском направлении»…

Сержант прослушал всё внимательно и записал города. Он весьма смутно представлял где находится Новоржев и Невель. Искал по атласу долго. Оба города оказались в Псковской области — совсем не ближний свет от Волыни. Глядя на карту, он ясно представлял, как три немецких танковых клина взламывают нашу оборону на севере к Ленинграду, в направлении Смоленска и Киева.

Абсолютно неясно было, захвачены или нет крупные железнодорожные узлы: Псков, Полоцк, Витебск, Орша, Могилёв, Гомель. Все эти направления, указанные в сводке ничего, собственно говоря, для планирования не давали. Эти города могли быть уже захвачены, а бои идти где-то рядом. И железные дороги надо было сначала обсмотреть, есть ли на них движение, а потом уже наносить удары. А то может и своим прилететь. Рейд коротким не получался. Сначала надо было вывезти из строя крупнейший узел в Барановичах, через который осуществлялись перевозки по всей Белоруссии. Затем разрушить пути в районе Лиды, прервав сообщение между Минском и Вильнюсом. И только потом двигаться к дорогам, прилегающим непосредственно к фронту. Наверняка в районе Минска наши оставили массу складов, которые немцы используют для своих войск. Если от Лиды по прямой идти в направлении Новоржева, то расстояние — 400 километров, считай реально пятьсот. Если помогать конкретно, то надо выходить к линии фронта и уничтожать все мосты и переправы вдоль линии фронта. Сколько их там окажется сержант представлял смутно — МНОГО! Помимо этих переправ, рвать и мосты на всех крупных железнодорожных узлах.

«Больше трёх дней летать не будем», — решил Принц.

— Рудольф, большая часть солдат, тех, что мы осматривали, убиты сверху, судя по характеру ранений. Что будем писать в отчёте?

— Так и напишем, что стрельба из автоматов и винтовок производилась с деревьев и крыш. Вон на том дереве, где рядом лежал убитый пулемётный расчет имеются явные следы. Кто-то сюда забирался неоднократно, а возможно сидел и наблюдатель, когда наши здесь устроили пост. Он их сверху и изрешетил. Поэтому очевидцы никого и не видели. А наших солдат на фоне пожара диверсанты видели прекрасно. Напишем, что стреляли из оружия с глушителем. Поскольку выстрелов никто тоже не слышал.

— Но угол вхождения пуль чуть другой.

— Не будешь же ты писать, что партизаны стреляли с низколетящего воздушного шара?

— Нас засмеют, если мы напишем такую ерунду.

— Вот и я о том же.

Криминалисты в Розничах работу закончили. Все солдаты были убиты пулями из от русских автоматов и винтовок (пулеметов). Тела осмотрели, погрузили и увезли для похорон.

Оберлейтенант Хост тоже отправил свой рапорт посыльным в Луцк. Приложив описание найденной на месте нападения на караульных гильзы и пули от неизвестного пистолета. На четырёх найденных гильзах была маркировка «38» и «К». Ясно, что 38 — год выпуска. «К» могло означать короткая гильза, название завода, название изделия, первая буква фамилии конструктора патрона. Эксперты вообще сказали оберлейтенанту, что, судя по размерам, гильзу от ТТ русские просто обрезали до 18 миллиметров, особо не заморачиваясь и сделали новую пулю крупнее калибром. Порох наверняка другой, а может просто изменили навеску. Больше их заинтересовала пуля от Вальтера. Она была штатная и не имела следов прохождения через глушитель. Значит глушитель имел другой принцип работы, чем на немецких пистолетах разведподразделений. Всё это Хост обстоятельно указал в рапорте, но гильзы и пули держал в кармане. У абвера есть свои эксперты — пусть посмотрят.