Вот, пожалуй, и всё. Да, на руках у этого диверсанта были странные перчатки с обрезанными пальцами.

— Он наверняка снайпер, а для них чувствительность пальцев — первое дело. Благодарю, вас, оберлейтенант, сведения вы сообщили важные. В ответ могу сообщить, что ту девушку, которую вам удалось захватить и доставить в комендатуру, диверсанты отбили в тот же день. Новый комендант уцелел, но часть людей в здании комендатуры вырезали. Это считай всему гарнизону повезло, если бы с девчонкой что-то случилось, не сомневаюсь, что они бы вырезали весь гарнизон повторно, мстя за её смерть. Насколько я понял из вашего рассказа, убить их очень тяжело. Вы пока единственный, кто их рассмотрел и может что-то про них рассказать. Все остальные или ничего не видели или мертвы. Вы не заметили господа офицеры, может на них были какие-то специальные приборы для маскировки?

— Нет, приборов не было. Девчонку я очень внимательно осмотрел. Кинжал у неё был красивый, старинной работы. Сабля обычная, рабочая, с потёртой рукоятью, пистолет - вальтер, автомат — русский ППД. Если только что-то было спрятано в шлёме. Всё-таки в эту «Будёновку», (с трудом выговорил немец непривычное слово), можно что-то вмонтировать. Но парень был в косынке. Вещи в сумке я тоже успел мельком осмотреть. Единственное, что бросилось в глаза — деревянные гранаты.

— Деревянные?

— Да, очень на вид похоже. Может они из какой-то пластмассы или прямо из взрывчатки отлиты, но слои, как на дереве, просматривались чётко. Дерево коричнево - красное, я думаю что-то африканских пород, гораздо легче обычных гранат — грамм четыреста. Одна граната была вообще в виде цилиндрического сосуда из меди, или бронзы. Мне показалось, что внутри что-то булькало.

— А почему вы решили, что это гранаты?

— Характерное колечко и чека. За спиной у неё было очень необычное штурмовое ружьё. Короткий дробовик с магазином. Очень изящный и красивый — произведение искусства. Явно делали на заказ. Из такого дробовика можно взвод положить в ближнем бою. Ружьё не снимал, только внешний осмотр. Кинжал из ножен вытащил, полюбопытствовал: острый как бритва, дамасская сталь с характерными разводьями и что-то арабской вязью написано.

— Вам в разведке надо работать, оберлейтенант. Вы успели во время боя подметить массу мелочей. Не рисуете случайно?

— Нет.

— А жаль. Было бы здорово получить портреты диверсантов.

— Лица я запомнил. Но нарисовать, к сожалению, не сумею. Девчонка вообще четвёртую ночь снится — очень красивая, как принцесса.

Звякнул замок, принесли три миски с едой и по куску хлеба.

Пока пленные жевали, Яша Флейман бегом побежал к командиру, оставив на крыше землянки плащ-палатку на которой лежал.

Потанин с Беловым выслушали его очень внимательно. Эта троица пленных стала обладателями значительных секретов по экипировке диверсантов. И сведения начали расходиться кругами на сторону. Знает уже Флейман, знают они — уже шесть человек. Яше строго настрого приказали держать рот на замке, если сболтнет кому — пойдёт под трибунал. Дело было серьёзным и насквозь секретным. Ветров даже про лейтенанта, который сутки потёрся среди них, предупредил, чтобы взяли на контроль и пристрелили в случае опасности попадания в плен.

— Ну и что будем делать Иван Петрович? — спросил Белов у командира.

— Ты имеешь в виду арестованных?

— И их в том числе.

— Самое смешное, что мы ничего нового о Новикове не узнали. Только то, что он может говорить по-немецки. Но агент, заброшенный в тыл, обязан говорить на языке противника. Немцев он раскрутил хорошо. Вполне вероятно, что сюда, и не только сюда, заслали агентов, пытающихся выяснить, кто подорвал десяток мостов в полосе Юго-Западного фронта. Москва хочет держать руку на пульсе и руководить. Я тут разговаривал с Ветровым, он категорически не хочет иметь связь с командованием, и не собирается доставать нам радиостанцию дальнего действия. Считает, что там балаболы, и вместо того чтобы стрелять во врага, занимаются говорильней. Считает, что руководство из Москвы будет сковывать его и наши действия. Если желаем связаться со штабом фронта, предложил нам выставить радиостанцию на горе и увеличить антенну. Если не достанем до фронта — поставить радиостанцию на У-2, тогда точно достанет. Рассказал и как изыскать самолёт.

— Но у нас нет лётчиков!

— Это уже наши трудности, это ведь мы захотели иметь связь, а не он. Вот я и думаю, а на хрена нам эта связь вообще. Приедет такой представитель НКВД, как Новиков, и будет нам указывать что мы должны делать, а что нет. Угробят отряд и всё. Воевать мы оказывается не умеем, хотя готовились десятки лет. А Вот Ветров умеет. Два налёта на город, с уничтожением гарнизона и освобождением пленных, налёт на аэродром, сбитые самолёты, уничтоженный батальон, да и мосты наверняка дело рук его отряда. Лошади, автомобили, возможно и самолёты есть. Представляешь какая мобильность? Идеальный диверсионный отряд. А вот представь теперь, что ему какой-то партийный руководитель, а партизанскими отрядами наверняка будут заниматься они, будет команды раздавать: уничтожить то, захватить это. И будут ставить жёсткие сроки. Ну ладно, два три раза они сработают, а потом немцы их наверняка подкараулят и разнесут в клочья. И не будет великолепного отряда диверсантов из-за тупоголового руководства. Мысль у него совершенно правильная — нельзя из Москвы руководить боевыми действиями. А если руководишь, то и отвечай не только за победы, но и поражения.

Потанин помолчал.

— А насчёт Новикова надо узнать, к кому он приходил на явку. У Семёнова собраны все городские коммунисты, они этого человека наверняка знают. Может стоит послать к этому агенту гонца и уточнить, по капитану. Наверняка ему давали какой-то пароль для опознания, или они знают друг друга. Можно пригласить на следующий допрос Семёнова или его комиссара. Ветрову обязательно информацию по Новикову и пленным довести, как появится.

— Хорошо, я завтра с утра схожу к Семёнову и поговорю, — сказал Белов. — Нам, кстати, тоже пора озаботиться лошадьми, чтобы ноги не бить. И надо проработать систему наблюдателей и сигнализации, о которой Ветров говорил.

— Давай карту, будем думать. С новой базой как дела идут?

— Взвод работает, роют землянки и окопы. Через пару дней закончат. Для автомобилей тоже место хорошее нашли. За одну ночь можем перебраться на новое место и всё вывезти.

— Это хорошо, а то уже и в городе знают, где мы находимся.

Картошка у Симиренко действительно оказалась хорошая. Ядрёная, без ростков и сухая. Жора начистил казан для своих, сварил и выставил к картошке капусту и рыжики со сметаной. Девчонки, ремесленники и красноармейцы съели всё. Как-никак домашние харчи. Сейчас лежали животиками вверх и требовали от командира поделиться планами. Ребята молодцы, на два арилёта установили пулемёты, сделали заготовки на двигатель для аппарата Риты и отделали его, сделав обтекатель спереди и сзади. Завтра до обеда планировали установить стёкла, ещё один пулемёт на ту машину, на которой летал сегодня сержант, и Света должна была сварить вместе части нового двигателя. К обеду будут готовы три вооружённых аппарата.

— Два дня побудем здесь, — сказал сержант. — Облетим близлежащий район километров на двести. Посмотри, что тут имеется. Места здесь хорошие, всё растёт. Не знаю, как зимой, но летом отлично. Вполне можно ставить поселения. Нам бы ещё геолога толкового заполучить. Но это только в Ковеле или Луцке.

— Жора, а кто такой геолог?

— Рудознатец, может определить, где какие металлы залегают и другие полезные минералы.

— У нас и свои такие есть, — сказала Ариша, которую вынесли из фургона на воздух поужинать.

— Может и есть, но они знают то, чему их обучили. У геолога знания несколько другие. Он знает те минералы, которые здесь пока не используются. Чтобы сделать нержавеющую сталь надо в неё добавить марганец, никель, хром. А как найти эти металлы, я лично не имею ни малейшего понятия. А вот геолог знает где искать, как они выглядят. Половина из вас видела немецкие самолёты. Они сделаны из алюминия, это легкий металл и довольно прочный. Добывают его из какого-то глинозёма. Вот геолог и подскажет, где могут быть такие залежи — нужный учёный человек. Мы же полетим и составим карту той местности, которую облетим. Чтобы другие, после нас, знали, что вон там гора, там речка, а там лес или болота. Это наша земля и мы должны её исследовать. А исследование начитается с составления простейших карт. Скоро на север двинутся тысячи поселенцев. Им эти карты очень пригодятся. По крайней мере они будут знать, что их ждет за следующим поворотом реки. Сделаем десятка два арилётов и отправим вдоль рек Эльз и Санз. Может где-то ещё люди живут. Мы же не знаем пока. А должны! Сейчас наступила эра Великих географических открытий. Каждый год будем что-то открывать. И назовём эти реки, горы и озера именами первооткрывателей. В будущем обследуем весь континент и всю планету. Очень интересная работа — узнавать новое.