Внезапно он понял, почему кольца ее волос показались ему натуральными. Он видел эту женщину раньше, хотя и не во плоти.

Карфакс открыл дверь и увидел рядом с ней два чемодана.

— Было договорено, что вы мне позвоните, — сказал он. — Все равно, входите, пожалуйста.

Патриция Карфакс была очень похожа на его мать. Только волосы у нее были светлее, нос — длиннее, глаза — темнее, а ноги — длиннее.

И никогда в глазах матери он не читал такого отчаяния. Гордон вышел, чтобы взять ее чемоданы.

— Когда мы пройдем внутрь, — очень тихо произнесла она, — нужно будет сразу включить радио. Ваш дом, возможно, прослушивается.

— Неужели? — удивился он и, подхватив чемоданы, последовал за ней в комнату.

И все же, усадив Патрицию, первым делом зарядил стереопроигрыватель пятью долгоиграющими пластинками с холодной, как мрамор, музыкой Бетховена. Через несколько секунд грянула «Героическая». Гордон жестом пригласил гостью на веранду.

— Я приготовлю кофе, — предложил он. — Вам с сахаром или сливками?

— Благодарю, просто черный. Предпочитаю все натуральное.

Вернувшись из кухни с двумя чашками черного кофе, он поставил их на небольшой столик у ее кресла и пододвинул свое ближе.

— За вами кто-нибудь следует?

— Не думаю. Если бы был хвост, он сделал бы что-нибудь еще до того, как я попала в самолет.

— Он?

— Да, могли бы послать и женщину. Но, как мне кажется, все профессиональные убийцы — мужчины.

— Вы прибыли благополучно, следовательно, ни у кого не было намерения вас убивать, — мягко сказал он. — Совершить убийство очень легко, особенно в толпе или на городских улицах. Причем не имеет особой разницы, днем или ночью.

Она тяжело вздохнула и откинулась назад. Неизвестно почему у него внезапно возникло ощущение, будто тело ее лишено костей.

— Могу поспорить, что вы голодны. Ветчина с яйцами устроит?

— Не люблю ветчину и яйца. Сделайте, если не трудно, бутерброд. Конечно же, я голодна. И, кроме того, очень измучена дорогой.

Резко выпрямившись, Патриция посмотрела ему в глаза.

— Но я не смогу уснуть, пока не избавлюсь от этой тяжести в груди!

Карфакс, не удержавшись, посмотрел на ее полную грудь. Она перехватила его взгляд, опустила глаза, затем подняла их, увидела, что он улыбается и рассмеялась. Но смех получился не очень-то сочным, а глаза остались тусклыми.

Хотя рука ее заметно дрожала, она выпила кофе, не пролив ни капли, и беззвучно поставила чашку на блюдце.

— Кажется, с моей стороны было чересчур осторожно… трусливо, если хотите, не предупредить о приезде. Но после своего звонка я много думала… Не исключено, что Вестерн поместил в вашем доме подслушивающую аппаратуру и записывают все телефонные разговоры.

— Зачем ему это?

— Потому что я поставила его в известность, что собираюсь обратиться к вам за помощью. Конечно, этого не следовало делать. Но все произошло как-то неожиданно, само собой. Я никогда не была с вами знакома, просто знала, что у меня есть такой двоюродный брат. Ваше имя вынырнуло из хлама памяти в мгновение отчаяния, и я его произнесла… Что произошло, того уже не изменить.

Мне очень нужно было выбраться из Лос-Анджелеса и переговорить с вами с глазу на глаз. Даже по видеотелефону разговор получается каким-то отчужденным, безличным, а я по горло сыта равнодушием, устала прятаться от одиночества, когда не с кем поговорить. И еще я знала, что какой-то мужчина околачивается у парадного дома напротив мотеля, в котором я жила…

— В Лос-Анджелесе?

— Да, я переехала туда, чтобы быть поближе к Вестерну. Я не имею в виду тот мотель. У меня была квартира почти в Беверли-Хиллз, но я из нее выехала, как только узнала, что Вестерн меня выслеживает. Срок моего проживания еще не кончился — я уплатила на три месяца вперед. Но после этого еще дважды меняла адрес. Оставила свой автомобиль у одного из друзей в Долине. Так и не забрала его, опасаясь слежки.

— Слишком много нужно иметь денег, чтобы оплачивать услуги человека, который будет месяцами околачиваться возле места, куда вы можете невзначай заглянуть.

— О, у Вестерна они есть! Очень много денег! Он — мультимиллионер. А деньги эти по праву должны быть моими! Он заграбастал все, да еще хочет меня убить! Точно так же, как убил моего отца!

— Вы понимаете, что я должен быть объективным. Поэтому, прошу вас, не надо обижаться на мои вопросы.

— Не буду, — упавшим голосом произнесла она. — Я знаю, что мне еще нужны доказательства.

— Я должен только получить серьезные основания для подозрения Вестерна в убийстве. Извините, но я очень сомневаюсь в том, что вы сможете что-нибудь доказать.

— Вы правы, — ответила Патриция, садясь чуть-чуть свободнее и улыбаясь. — Правы. Во-первых, вас, видимо, интересует, почему я не обратилась в полицию, чтобы рассказать о своих подозрениях? Точнее, не о подозрениях, а о фактах. Видите ли, полиция потребовала бы у меня доказательств, а я не располагаю такими, которые можно было бы предъявить суду. Их недостаточно, по правде говоря, для того, чтобы вызвать Вестерна на дознание. Кроме того, он стал такой известной и могущественной личностью, что полиция вряд ли решится на что-нибудь…

— Сомневаюсь, — сказал Карфакс. — Они, возможно, и не хотели бы его арестовать, но обязательно сделали бы это, будь у них достаточно оснований…

— И Вестерну сразу же стало бы известно, где я нахожусь, и он сразу бы добрался до меня! Единственное, что я решилась сделать — это пойти к адвокату и представить ему свое дело. Он сказал, что у меня нет шансов, но, если я оставлю свой телефон, он позвонит мне позже — возможно, решение его еще изменится. Конечно же, я не оставила ему телефона. Поблагодарила и вышла. Взяла такси и отправилась прямо к себе в мотель. Это было ошибкой. Думаю, он послал кого-то следом…

— Кто?

— Адвокат.

— Кто именно?

Роджер Хэмптон из конторы «Хэмптон, Торберр, Рокстон и Роу».

— У них отличная репутация. Зачем Хэмптону посылать кого-то выслеживать вас?

— Потому что он подумал, что я чокнутая и прямо сейчас отправлюсь к Вестерну доискиваться правды, даже если мне придется застрелить его, чтобы сделать это! Я порядком побушевала, пока была у него в кабинете. Он мог позвонить Вестерну просто из лучших побуждений.

— Даже если он не взялся за ваше дело, сведения, которые вы предоставили, должны были остаться сугубо конфиденциальными.

— Возможно, он и не объяснил Вестерну сути дела. Но предупредил, что за ним охотится опасный маньяк.

— А может быть, он вообще ничего такого не сделал, — сказал Карфакс. — Может быть, за вами тайно следили, если вообще делали это до вашего похода к адвокату.

— Какое там «может быть»? Я точно знаю, что за мной тянулся «хвост». Я видела, как он подходил к конторке и наводил обо мне справки у портье.

— О вас?

— Потом портье подтвердил это.

— Продолжайте, — сказал Карфакс.

— Через пятнадцать минут в мотеле не было уже ни меня, ни моих вещей. Одно такси довезло меня до ресторана в Шерман-Оукс, другое — до Тарзаны. Там я наняла автомобиль, уплатив наличными, и выехала на шоссе N 1. В Кармеле у меня друзья, я собиралась укрыться у них, надеясь, что Вестерну о них ничего не известно. И вдруг на одном из крутых поворотов…

— Я знаю, — сказал он.

— Я едва не погибла! Отказали тормоза. Машина неслась вниз, едва вписываясь в повороты, и единственной причиной, почему я не врезалась в машины на встречной полосе, было то, что никто не ехал навстречу…

Машина выписывала чудовищные кренделя, на последней кривой ее занесло. Как назло, лопнула шина, и автомобиль перевернулся. Он был полностью выведен из строя, но я, как ни странно, не получила ни одной царапины. Через некоторое время меня подобрал полицейский автомобиль и отвез назад, к ресторану, Так вот, на том месте, где я ставила машину, блестела лужа тормозной жидкости.