Когда Карфакс очнулся во второй раз, то лежал уже на носилках, укутанный в одеяло. Руки и ноги его были связаны. Он смог слегка пошевелить ими, но сразу же пожалел об этом — голову рванула мучительная боль, она показалась огромным сгустком запекшейся крови. Стоящий рядом мужчина в белом халате прижал к его лицу респиратор.

На третий раз, открыв глаза, он увидел Патрицию. Она плакала. Стоящая рядом медсестра писала что-то на листе бумаги, приколотом к дощечке. Морщась от боли, он повернул голову.

— Это был самолет… — Голос, казалось, эхом отдавался в черепной коробке. — Он умышленно врезался в здание.

Сестра положила дощечку и обошла кровать, направляясь к нему.

— Мистер Карфакс, вам сейчас нельзя напрягаться. Попробуйте снова заснуть.

— У меня сломан позвоночник.

— Нет, только нога и два ребра. В остальном же все в порядке.

— Боюсь, что еще лопнули барабанные перепонки. Который час?

— Постарайтесь успокоиться, м-р Карфакс. Некоторое время вам придется побыть здесь.

— Который час, Пат?

Патриция сквозь слезы взглянула на свои часы:

— Почти полночь.

— Полночь?

— Гордон, попробуй заснуть. Я буду здесь.

— Нет, я хочу знать, что произошло, — запротестовал он и попытался приподняться, но первая же волна боли унесла в беспамятство.

Когда он снова очнулся, Патриции рядом не было. Так вот, полагайся на женские обещания. Но мгновением позже она вошла в палату, бросилась к нему и поцеловала.

— И надо же было проснуться в тот момент, когда мне пришлось выйти в туалет!

— А я, кажется, уже сходил, — сказал он. — Позови, пожалуйста, сестру.

К восьми часам утра Карфакс уже мог сидеть. На его правую ногу ниже колена была наложена шина, а два ребра с левой стороны облегала тугая повязка. Слышимость левого уха восстановилась полностью, но в правом еще оставалось легкое гудение. Тело и лицо покрывало множество синяков и шрамов. Голова болела так, словно он дня три беспробудно пьянствовал, каждый неожиданный звук заставлял его вздрагивать.

Патриция рассказала все, что знала. Телевидение и газеты добавили подробности.

В 9 часов 20 минут предыдущего дня мистер Кристиан Хоувелл, проживающий в комплексе Аугуста, переулок Суиторэндс 13748, квартира 6Н, вылетел на взятом напрокат четырехместном реактивном «Лангере» из аэропорта «Санта-Барбара». В соответствии с маршрутной картой он должен был лететь над Тихим океаном в Эуреку — город на севере штата Калифорния. Вместо этого м-р Хоувелл круто свернул к югу и, несмотря на распоряжения диспетчеров аэропортов «Санта-Барбара» и «Риверсайд», продолжал свой незаконный полет в южном направлении. Через несколько минут он опустился так низко, что радары потеряли его. Свидетельства очевидцев подтвердили, что самолет летел на высоте около ста метров — чуть выше самых высоких зданий и вершин холмов.

Приближаясь к району каньона Николлса, м-р Хоувелл поднялся до высоты трехсот метров, выполнил два круга (по-видимому, чтобы опознать особняк Вестерна), затем пошел на снижение и направился прямо к своей цели. На борту самолета, кроме м-ра Хоувелла, было примерно (судя по результатам) 25 килограммов динамита, который м-р Хоувелл, будучи химиком, приготовил в рабочее время. Самолет, пилот, динамит и дом, объятые пламенем, взлетели на воздух.

А вместе с ними — «Медиум», тридцать служащих Вестерна, включая Тоурса, миссис Моррис и Хармонса, и два клиента, которые брали интервью у покойного Франклина Рузвельта.

В это самое время м-р Вестерн, два его телохранителя и еще один клиент находились в полуподвале под гаражом, все они остались живы. Что там делал клиент, как его звали, осталось неизвестным — в суматохе он исчез, а м-р Вестерн не дал никаких объяснений по этому поводу.

Таким образом, м-ру Хоувеллу не удалось выполнить свою великую миссию по отправлению м-ра Вестерна в небытие.

Карфакс, наряду со многими другими, предположил, что Хоувелл принадлежал к какой-то религиозной секте, дискредитированной «Медиумом». Но, как выяснилось, это предположение было неверным. М-р Хоувелл прослыл убежденным атеистом. Он высмеивал все религии и однажды даже был избит в баре «Серебряное озеро» за то, что назвал христианство величайшим из зол, известных когда-либо на земном шаре. Почему м-ру Хоувеллу захотелось погубить человека, который пошел по пути разрушения всех существующих религий и большинства будущих?

Этого никто не знал, но телевизионные обозреватели считали, что, по-видимому, м-ру Хоувеллу не импонировало то, что Вестерн доказал существование загробной жизни. В одном из репортажей были показаны развалины дома. Съемка велась с вертолета, и черная яма, окруженная обломками дерева и металла, напоминала гигантскую ромашку, общипанную на предмет выяснения «любит-не любит».

М-р Вестерн, его телохранители и безымянный клиент выкарабкались из подвала через несколько минут после взрыва, отделавшись лишь сильными ожогами.

Показали и самого м-ра Вестерна. Он был весь забинтован, но выглядел довольным и даже заявил, что здание будет восстановлено, в нем будет работать новый «Медиум», попытки убить его безрезультатны, поскольку это бессмертное дело будет продолжено его последователями.

— Ох, как мне хочется узнать, чем он занимался в этом подвале и кто был его клиентом, — задумчиво сказал Карфакс.

— Жаль, что он не погиб! — со злобой произнесла Патриция. — Это было бы очень справедливо! Может быть, тогда бы он сознался, наконец, что убил моего отца и украл его изобретение!

— С какой стати? — удивился Карфакс.

— Будучи покойником, он не стал бы лгать.

— Став покойником, вряд ли кто станет менее лицемерным или злобным, — сказал Гордон.

— Ты опять противоречишь сам себе. То настаиваешь на том, что это не покойники, то говоришь так, словно не веришь более в свою гипотезу…

— Да. Слишком велик соблазн поддаться этой вере. Человек умирает, а затем ты с ним разговариваешь. И только благодаря строжайшей дисциплине ума можно отделить друг от друга некогда жившего человека и существо, которое выдает себя за него. Если, то есть…

— То есть, кем бы они были, ты находишь их опасными?

— Боюсь, что так. Очень опасными. Я абсолютно уверен, хотя у меня и нет никаких доказательств, что одно из них пыталось овладеть мной, подчинить меня, когда я беседовал с твоим отцом.

— Но каким образом они могут это сделать?

— Откуда мне знать? Если бы я рассказал об этом в интервью, Вестерн безусловно стал бы напирать на мою умственную слабость. Все сделали бы вывод, что я сошел с ума. Может быть, так оно и есть.

— Я так не считаю, — улыбнулась Патриция. — Давай лучше обдумаем наши дальнейшие действия. Сейчас, когда Вестерн поглощен восстановлением особняка и «Медиума», мы должны что-нибудь предпринять.

Карфакс задумался.

Посетить миссис Уэбстер? Он не ожидал слишком многого от этого сеанса. Кроме того, можно разузнать кое-что о покойном Карфаксе в Бигсурском университете.

Его размышления прервало сообщение, переданное по телевизору — через несколько дней будет опубликован официальный доклад федеральной комиссии.

Бизнес на призраках процветал во все времена, но сейчас он переживал свой Золотой Век. Там, где до Вестерна был один медиум, теперь стало около 20. Некоторые из них работали по старинке, презирая использование электромеханических вспомогательных средств, полагаясь только на свои психические способности. А также, думал Карфакс, на легковерие своих клиентов. Другие шли в ногу со временем и применяли различные устройства собственного изготовления, образцом для которых, как они утверждали был «Медиум» Вестерна. Все они, как предполагал Карфакс, были явными подделками. Однако, независимо от применяемых средств, медиумы все больше и больше привлекали клиентов и их сбережения.

Миссис Уэбстер не была исключением, во всяком случае во всем том, что касалось денег. Она жила в фешенебельной шестикомнатной квартире на крыше тридцатишестиэтажного жилого дома в Санта-Монике, всего в двух кварталах от Тихого океана.