Наконец Галерс понял, что означают белые одежды и длинные волосы Эверлейков.

Ремо был основателем неопуританской секты, возникшей на Земле около 50 лет назад. Через некоторое время лидеры ее, обнаружив, что первоначальный пыл пропадает и молодежь ускользает от них, добились переселения своих приверженцев на эту планету, название которой Галерс позабыл — Мелвилл. Чтобы осуществить это, они распродали всю свою собственность и всеми способами добывали деньги, что довело их до крайней нищеты. Космическое путешествие — дорогое удовольствие. И билеты, и багаж обходятся недешево. Поэтому на Мелвилле крохотная колония ремоитов высадилась с абсолютно пустыми карманами, минимумом инструментов и оборудования.

— Каким же образом вашему отцу удалось стать астрогатором? — удивился Галерс. — Мне казалось, что вы потеряли всякую связь с Землей.

— «Саксвелл» и другие компании содержат там свои форпосты. Они не только торгуют с нами, но и вербуют молодых людей. Кто-то хочет отправиться в космос, чтобы подзаработать, кто-то — подыскать себе жену. У нас в этом вопросе положение прямо противоположное тому, что сложилось на Земле. На каждую девочку рождается в среднем два мальчика.

— Должно быть, это совсем нетрудно сделать — достаточно побывать на Земле.

— К сожалению, очень немногие женщины соглашаются стать последовательницами Ремо. Это слишком большая перемена в жизни. Они привыкли смотреть на жизнь проще. А ни один мужчина-ремоит не женится на девушке, не исповедующей его веры.

Галерс взглянул украдкой на женский портрет на стене. Девушка перехватила его взгляд и пояснила:

— Моя мать была родом с Земли. Она родила меня на «Синей бороде». В то время папа командовал этим звездолетом. Затем они осели в Мелвилле. Когда мама умерла, он снова отправился в космос. «Саксвелл» был рад его возвращению. Папа — хороший капитан. Он неподкупен, а это очень высоко ценится. Вы же знаете, сколько хлопот доставляют компаниям служащие, которые не могут противостоять искушению быстро разбогатеть на осваиваемых планетах.

Галерс кивнул.

Глюкоза подействовала быстро. Щеки девушки порозовели, глаза заблестели, движения стали энергичнее. Отец наверняка велел ей помалкивать, но она была очень разговорчивой. Галерс подумал, что ей, наверное, очень одиноко. Она мало общается с другими девушками и парнями, а характер отца очень замкнут.

Вошедшая Рода прервала их разговор. Она принесла энцефалограмму. В глаза бросалась нерегулярность ритмов мозга, но это не имело особого значения, так как могло быть вызвано недавним приступом, или являться характерной особенностью организма.

Галерс попросил Роду повторить энцефалограмму после следующей пробы крови, чтобы проверить, возрастает ли содержание сахара. Как только ассистентка вышла, он сел рядом с девушкой, взял ее за руку. Она не отдернула ее, но вся напряглась. Врач отпустил руку, поскольку его интересовали двигательные рефлексы больной.

— Как вы себя чувствуете сейчас?

— Очень слабой. К тому же, немножко волнуюсь, — ответила девушка и, поколебавшись, пояснила — У меня все время такое ощущение, будто я вот-вот взорвусь.

— Взорветесь?

Она положила руку себе на живот бессознательным движением.

— Да. Такое впечатление, словно меня с минуты на минуту разнесет в клочья.

— А когда это ощущение появилось впервые?

— Около двух месяцев назад по корабельному времени.

— Еще что-нибудь необычное было?

— Нет. Но появился зверский аппетит, а вес не прибавлялся. Только немножко увеличился живот, и я старалась есть поменьше. Но меня одолевала такая слабость, что долго выдерживать диету я просто не могла. Поневоле приходилось есть все больше.

— Чем же вы в основном питались? Жирами, сладким или протеином?

— О, всем, что попадалось под руку. Разумеется, много жиров я не потребляла. Но никогда не пренебрегала шоколадом. От него, по-моему, моей коже нет никакого вреда.

Он вынужден был согласиться. Такой кремовой, красивой кожи ему не приходилось видеть раньше. Теперь, когда к девушке возвращался обычный цвет лица, она стала настоящей красавицей. Разумеется, у нее еще несколько выдавались скулы и ей не помешало бы немного пополнеть, но фигура ее была превосходной, черты лица — пропорциональны.

Марк улыбнулся про себя, довольный произведенным осмотром женской красоты, однако поспешил вернуться к делу.

— Это ощущение близкого взрыва не покидает вас все время?

— Да. Даже когда я просыпаюсь среди ночи.

— А чем вы были заняты, когда впервые это заметили?

— Смотрела видеофильм «Пелея и Мелисанду» Дебюсси.

Галерс улыбнулся.

— Родственная душа! Вы любите оперу? Мы поговорим об этом позже, когда вы будете чувствовать себя лучше. В наше время так редко встречаются истинные ценители… Ну, вы понимаете. А помните то место в начале первого акта? «Не бойтесь, нет у вас причин меня бояться. Откройтесь мне». Что вынудило вас плакать здесь, в тиши? — тихо напевал он.

Однако девушка не ответила так, как ему бы хотелось. Ее нижняя губа жалко задрожала, голубые глаза наполнились слезами, и неожиданно она расплакалась навзрыд.

— Я сделал что-то не так? — смутился Галерс.

Девушка закрыла лицо руками.

— Извините, если я чем-нибудь вас обидел. Мне просто хотелось немного развлечь вас.

— Дело вовсе не в этом, — успокаиваясь, дрожащим голосом ответила она. — Просто я очень рада тому, что есть с кем побеседовать, что кто-то рядом… — Маленькая красивая рука робко потянулась к нему, но на полпути остановилась. — Вы… вы не находите… ничего неприятного во мне, правда?

— Не нахожу. Почему вы так думаете? Я никогда не видел такой красивой девушки. И ведете вы себя очень скромно.

— Я совсем не это имею в виду. Не обращайте внимания. Если вы не… Только сейчас… За последние три года я ни с кем не разговаривала, кроме Клакстона и папы. Затем отец запретил мне…

— Что запретил?

Быстро, словно опасаясь, что кто-то войдет и помешает ей, она выпалила:

— Разговаривать с Питом. Он сделал это два месяца назад. С тех пор…

— Неужели?

— Да. С тех пор даже сам папа говорит очень мало, а я имела возможность поговорить с Клакстоном наедине всего лишь раз. А потом потеряла сознание. По сути… — Она замешкалась, но, поборов себя, решительно выпалила: — По сути, я потеряла сознание, когда беседовала с ним.

Галерс взял ее руку и погладил. Вид у нее был несколько растерянный, но руку она не убрала. Да и сам он удивился тому, как отреагировал на прикосновение к ее бархатистой коже. Ему пришлось, затаив дыхание, скрывать подлинные свои ощущения — то ли восторга, то ли страдания.

— А кто это Пит Клакстон? — спросил Галерс и снова удивился, почувствовав, что испытывает внутреннее волнение из-за этого парня, который что-то для нее значил.

— Второй помощник, навигатор. Он старше меня, но хороший, очень хороший.

Марк ждал дальнейших объяснений, но Дебора Эверлейк, казалось, уже раскаивалась в своей откровенности и непринужденности. Закусив губу, она пустым взглядом смотрела куда-то вдаль. И, как это часто случается с людьми, у которых светло-голубые глаза, этот отрешенный взгляд более походил на взгляд животного или восковой фигуры, чем живого человека.

Ему это очень не понравилось, так как лишило девушку красоты. Вот в чем кроется единственный недостаток таких светлых глаз. Возможно, именно из-за этого он отдает предпочтение темноглазым женщинам.

Испытав неловкость, Марк поднялся.

— Я сейчас вернусь.

Открыв дверь, он едва не столкнулся с капитаном. Тот не обратил на него ни малейшего внимания и прошел в каюту, как если бы дверь открылась автоматически по сигналу фотодатчика.

Вспомнив суровое лицо капитана, Галерс подумал, что одного его вида достаточно, чтобы здоровой девушке стало нехорошо.

— Рода, — произнес он, когда за его спиной закрылась дверь. — Вы…

И не закончил.

Дикий, протяжный женский крик оборвал его на полуслове. Марк рванулся было назад, но его остановила сильная жилистая рука Рэсполда.