Старейшины уселись, кроме Джохито, которая выступила вперед.

— Иирин знает достаточно, чтобы удовлетворить меня, — объявила она. — Моуки надо подучиться, но он еще молод. Иирин может остаться.

Джуна обняла Моуки, осоловевшего от работы и нервного напряжения. На какое-то мгновение они застыли в объятии, а потом Джуна встала и сказала:

— Благодарю тебя, кене, ты хорошо учила меня. — В каком-то смысле ее слова были правдой. С тех пор как Джохито решила, что Джуна достойна обучения, она была требовательным и упорным учителем, даром что не потратила на них ни единого слова ободрения.

Джохито высветила приятное удивление комплиментом. Джуна же постаралась поглубже спрятать свой гнев. Ведь она могла потерять все уважение, заработанное таким каторжным трудом.

— Извините нас, кене, мы слишком устали. — Джуна сделала знак Моуки, и оба медленно побрели наверх в свою комнату, оставив Анито произносить вежливые извинения за их поведение, если таковые потребуются. Она хотела только спать, спать, спать целую неделю и даже дольше, если ей позволят. И проснуться где-нибудь, где все знакомо и где от нее никто ничего не станет требовать.

Она проспала до полудня следующего дня. Встав, обнаружила приготовленный для нее завтрак. Кожа все еще болела, говорить было трудно. Она поела, умылась, потянулась, посидела, наслаждаясь одиночеством. Подумала, не послушать ли музыку, не почитать ли, но она столько работала с компьютером в последние дни, что у нее не хватило решимости включить его. В конце концов она заползла в постель и снова заснула.

Джуна проспала всю ночь. Анито разбудила ее к завтраку. Было чудесно: можно было наслаждаться завтраком и не думать, что после него будут уроки.

— Что будем делать днем? — спросила она у Анито.

— Укатонен зовет нас на охоту, — ответила та.

Они встретились с энкаром на главной развилке деревенского дерева, и все вместе скрылись среди ветвей верхнего яруса джунглей. Там Джуна обнаружила жирную муву, которая беззаботно грелась на солнышке, вцепившись в ветку задними лапами, а голову спрятав между передними. Джуна убила ее как раз в то мгновение, когда мува проснулась. Они с Моуки сели на развилке большой ветви и стали разделывать добычу. Вскоре явились Укатонен и Анито, неся целую связку крупных птиц, которых тут же выпотрошили и повесили в тени, чтобы дать стечь крови. Они сидели на ветке и ели, а кровь добычи кропила листву на земле.

— Время возвращаться в Лайнан, — сказал Укатонен.

— Так скоро? — удивилась Анито.

— Почти кончается сухой сезон. Я бы не хотел ждать дольше.

Анито затуманилась, ей не хотелось покидать Нармолом. — Ты прав, но мне так мало осталось жить в Нармоломе…

— А почему бы тебе не остаться? — предложила Джуна. — Укатонен присмотрит за нами. Ты ведь заслужила немножко свободы.

Анито взглянула на энкара. Уши прижаты, кожа розовая от неожиданности.

— Почему бы и нет? Ты много работала. Отдых был бы полезен.

— Но Иирин — моя атва!

— И будет твоей атвой еще много лет в будущем. Как ты говоришь, времени у тебя мало. Радуйся ему.

Они ушли через пять дней. Анито провожала их до границы диких джунглей. Они нежно распростились с ней и отправились к берегу.

В Лайнане восстановление леса шло удовлетворительно. Увитый лианами радиомаяк возвышался над густой вторичной молодой порослью, достигавшей уже трех метров в высоту. Джуна даже сначала не поняла, что наклонный древесный ствол, на который она наткнулась, на самом деле вовсе не дерево, а одна из опор радиомаяка. Она активизировала свой компьютер и большую часть второй половины дня провела, передавая материалы своих наблюдений на орбитальные спутники.

Сидя у башни и присматривая за работой передатчика, Джуна только теперь поняла, как много она узнала за девять месяцев жизни среди тенду. Она занесла в каталог сотни видов растений и животных, а Моуки и Анито сообщили ей такие подробности о растительном и животном мире планеты, что рабочим группам экспедиции потребовались бы годы для сбора подобных данных. Доклад об атве Джохито, например, представлял глубокое научное исследование, да еще такое, какое могло бы стать высочайшим достижением в карьере любого ксенобиолога, а возможно, и антрополога. Когда она вернется домой, ей обеспечена любая работа, которую она захочет получить. Даже если Исследовательское управление наложит на нее строгое дисциплинарное взыскание, университеты и научно-исследовательские институты передерутся за право пригласить ее в свой штат.

Но, как ни странно, все эти соображения глубоко Джуну не затрагивали. Ее прежняя работа в экспедиции казалась далеким сном. А ей предстоит через несколько часов продираться сквозь густые заросли к тому месту, где ее ждут Укатонен и Моуки, а потом идти дальше — в Лайнан. Такое противопоставление встревожило Джуну. Она же человек! Дома у нее семья, друзья, люди, которых она любит. Вскоре она снова будет разговаривать вслух, принимать горячие ванны, есть пищу, приготовленную на огне, прикасаться к чужой сухой и теплой коже. Но пока все это бесконечно далеко и кажется полностью нереальным в чужом для нее мире тенду.

Теплые слезы обожгли лицо, и Джуна сейчас же отрегулировала кожу лица, чтобы соль слез не раздражала ее. Схватив свой второй компьютер, она включила музыкальную программу и выбрала одну из самых любимых песен. Попыталась подпеть исполнителю, но ее голос от долгого неупотребления звучал глухо и хрипло. Нет, надо проводить больше времени с компьютером, смотреть пьесы, слушать музыку, читать книги и старые письма от семьи и друзей, вспоминать о том, кем она была и кем станет, когда вернется домой.

Тени уже заметно удлинились к тому времени, когда Джуна кончила передавать свои материалы орбитальным спутникам. Она вздохнула, сложила компьютеры и спрятала их в заплечный мешок. Повернуться спиной к маяку ей было так же тяжело, как уйти от могилы близкого человека. Казалось, она физически чувствует, как слабеют и рвутся связи между ней и остальным человечеством. Она вспомнила Алисон и как та взволновалась, узнав о трансформации Джуны. Сейчас Алисон, должно быть, уже на отдыхе после сорока пяти лет работы в Исследовательском управлении. Как-то она справляется с переменами в своей жизни?

Они пришли в Лайнан сразу же после захода солнца. Там их приветствовала Лалито — главная старейшина деревни, которая, судя по всему, была и в самом деле искренне рада их видеть. Деревня показалась Джуне более спокойной, чем раньше, более в мире сама с собой. Теперь она походила на Нармолом. Джуна сказала об этом Укатонену.

— Оздоровление джунглей имеет для деревенских жителей огромное значение. Когда мы были здесь в прошлый раз, они были похожи на муравьев, чье жилище кто-то разрушил и которые носятся из стороны в сторону, атакуя все, что попадается навстречу. Сейчас они встретят тебя совсем иначе.

Предсказание Укатонена сбылось. Деревенские откровенно радовались возвращению Джуны. Тинки толпились вокруг Моуки, растопырив уши от изумления. Моуки же игнорировал их присутствие с истинно королевским величием и небрежностью. Это очень удивило Джуну — с тинками Нармолома он обращался совсем иначе.

— Ты к ним относишься очень недружелюбно, Моуки. Разве ты не помнишь, каково быть тинкой? — сделала ему замечание Джуна, когда они оказались в своей комнате.

— Конечно, помню, — ответил он. — Это было ужасно.

— Почему же тогда ты обращаешься со здешними тинками совсем не так, как в Нармоломе?

— Потому что не могу забыть, как они выгнали меня из деревни как раз перед вашим уходом из нее.

— Ох! — воскликнула Джуна, только теперь поняв, в каком отчаянном положении тогда оказался Моуки. Чего же удивляться, что он не подчинился, когда они гнали его в деревню? Там для него уже не было места.

— Когда я тебе подарил ту бабочку с огненными крыльями, ты поблагодарила меня. И у меня не было места, куда идти, поэтому я и пошел за вами. Я знал — ты другая, но в чем другая — не понимал. — Он замолчал, отвернулся, его кожа покрылась красками стыда и тоски.