Очнувшись очередной раз, я почувствовал, что дрожу как осиновый лист. Колотило неудержимо. Как в лихорадке, которой тут быть не могло. Пандорика сохраняет неизменным все, что в ней находится, вот только к этому не относится то, что содержится у тебя в голове. Еще один черный ящик внутри другого черного ящика. Вечность… вечность… вечность! Что я натворил? Я в самом деле считал, что так будет лучше? Для кого? Для того, кто якобы не способен совершить убийство? Для меня? Я что, на самом деле настолько себя ненавидел? За весь Галлифрей? Как его тайного агента? К чему эти вопросительные интонации, когда я знал точно. Ненавидел. За то, что не могу делать, что хочу. За то, что не знаю, чего хочу на самом деле. И хотел сделать вид, что не знаю ни сомнений, ни страха, и не боюсь остаться наедине с самим собой. С тем собой, которого ненавижу. С которым сделаю то, что сделал. Я же не умею развязывать узлы, умею только рубить. Не исправлять — разрушать. Но теперь ведь… и исправлять незачем. Ах да, вот еще зачем. Словно остужающей волной опять нахлынуло спокойствие. Ведь это место, где ты все-таки остаешься более неизменным, чем где бы то ни было. Пока еще все было не так плохо, это хотелось сохранить. Тоже навечно. Со всем плохим — и все хорошее. Когда лучшее — невозможно. Но что может выиграть в итоге? В месте, где мы остаемся неизменными. Или почти неизменными. Это не имеет никакого значения, никакой опасности для того, что снаружи. А для того, что внутри? Вот для чего. Конечно. Только для этого… Может быть, мне приснится Ривер. Которой я уже никогда не смогу навредить, как бы ни сходил с ума. Которой мог сделать этот единственный страшный подарок.

Если я когда-нибудь выберусь отсюда, это нужно будет назвать летописью безумия. Уже какое-то довольно длительное время, с неопределенными промежутками, я развлекался мыслями о том, что надо будет сделать с Доктором, если он однажды откроет дверь.

Надо полагать, я регрессировал.

Почему бы нет, если в этом нет никакого риска? Для чего быть на высоте, если никому от этого нет никакой радости? Втолкнуть внутрь его самого и запереть на пару тысяч лет было самым мягким из того, что приходило мне в голову. Только мне же будет скучно, что нельзя сделать чего-то другого? Не будет, если забросить его в прошлое и вытащить через минуту — минуту для меня, и целую пропасть веселых мыслей для него. Или не надо так долго? Чтобы не отвлекался и не забывался?

В конце концов, это было так привычно — придумывать, что с ним можно сделать. И что сделать для того, чтобы захватить вселенную. Теперь можно продумать в тонкостях столько деталей! Рассмотреть столько планов! На все есть время.

Если подумать, за целую вечность можно придумать что угодно. Даже как выбраться отсюда. Если все равно тут больше нечего делать. Можно вспомнить детали всех схем. Я же сам построил эту штуку, я сам придумывал, как обмануть себя. Неужели теперь я могу не разгадать собственные загадки? Старинный теософский вопрос — может ли бог создать камень, который не сумеет поднять? Или даже загадки Доктора? Когда у меня есть все время мира? А я ведь знал, что так будет. Это было неизбежно.

Я вспоминал, просчитывал, раздумывал — куда нужно нажать, в какую точку, чтобы разомкнулся хоть один капкан. Все чертежи и схемы были у меня в голове. Кое-чего не хватало, это были случайные коды, изоморфные печати, но было бы время — а его было предостаточно…

Однажды я в точности просчитал, что нужно сделать, чтобы освободить правую руку, и просто надавил пальцем в нужную точку — где не планировалось никаких замков и тем более ключей — но все сошлось в одной этой точке. И готово — захват разомкнулся. После всего, невозможно долгого времени, это казалось невероятным! Я потряс рукой, провел ладонью по лицу, взъерошил слегка повлажневшие от возбуждения волосы — от того, сколько раз меня тут бросало то в жар, то в холод, мне следовало давно скончаться от обезвоживания, но Пандорика исправно возвращала все на место. Каждую молекулу. Замкнутый цикл. Все, как было в то мгновение, когда закрылась в дверь, и в соответствии с идеальным паттерном.

Дальше было проще. Разобрать захваты с любого конца — сперва, где можно дотянуться, потом уже где угодно. И вот уже можно пройтись, попрыгать, коснуться стен — только осторожно, масса ловушек была настроена и на такой случай, некоторые из них очень даже неприятные, и где, собственно говоря, какие?.. Идиот. Кажется, я сам стер себе часть памяти. Неважно, я знал, что это может мне понадобиться, именно потому, что смогу однажды все разгадать. Я долго исследовал стыки и сами стены, вспоминая, где что было проложено, встроено, как взломать эти «нервные узлы», где один замок переплетается с другим, с сотнями других, как обойти, обмануть их. Я увлеченно решал эти задачки с бесконечным множеством переменных, пока приятно не замерцало в глазах. На сегодня достаточно, прорыв уже совершен, я разгадываю эти уравнения почти бесконечность, теперь стоит отдохнуть и продолжить на свежую голову.

Что-то удерживало мою руку. Странно. В чем дело? Я недоуменно сморгнул, чувствуя, что почему-то не могу пошевелиться, и уставился на захваты, которые были на месте, будто я их не открывал. И я был на месте.

Как это?.. Я почти задохнулся, сообразив. Как я мог забыть? Она все возвращает на место! Каждую молекулу!

Не только возвращает, но должна, на самом деле, и удерживать!.. Я снова нажал на «разгаданную точку» и ничего не произошло. Либо все цепи сменили комбинацию, собравшись заново, либо… а было ли это? Я панически огляделся, но спрашивать было абсолютно некого. Мне все это приснилось? Сложные цепочки никчемных формул, полное ощущение реальности, или я сплю прямо сейчас? В какой момент я спал, а в какой нет, я представить не мог.

Я испробовал все, что придумал — безрезультатно.

Ужас… Я схожу с ума. Но это могло быть и правдой. Только теперь все придется рассчитывать снова. И лучше сразу придумать, что делать дальше. И помнить о провале в памяти. И о том, что Доктор добавил что-то, что мне неизвестно.

Если это вообще хоть раз было.

Доктор, я тебя убью, когда выберусь!..

Но я же сам заставил его это сделать. После всех веков, что гонялся за ним, чтобы уничтожить. И в итоге сам дал ему со мной разделаться, в стремлении все сделать навыворот. Что угодно, лишь бы навредить Галлифрею!

А почему я так сделал? Потому что Галлифрей снова дотянулся до меня. Через странные видения, со странными словами, которые должны были привести — к чему? И вот теперь меня охватила настоящая паника. К этому!

Они знали, какой горячей любовью я к ним пылаю! Они не могли не предвидеть, что любые их слова я так или иначе истолкую именно так, как истолковал. И непременно сделаю с собой что-то!

И может, не только я, и некому их будет остановить! Или, если не остановить — это просто их последняя месть — дотянуться до нас. Смутить. Свести с ума. Убить. Уничтожить.

Доктор! Открой эту чертову штуку! Если сам еще цел!

Если бы эту коробку могла открыть Рани, он бы ее уже открыла! Я знаю, что это ты! Я знаю, что сам просил тебя сделать это! Но хватит!

Неужели ты дашь нашим врагам выиграть только потому, что я сделал эту маленькую… эту чудовищную ошибку!

А если нет?..

А если да?..

Проклятье… Чем бы это ни кончилось! Пусть этот проклятый ящик откроется! А потом отправьте меня хоть в черную дыру, хоть в центр звезды, только не думать обо всем этом…

Но ты же заслужил именно это — думать. Особенно если ты ошибся. Сколько же можно ошибаться? Отправляя себя сюда, ты знал, что делал. Ты хотел именно этого. Думать о том, что ты сделал и зачем. Вечно, если понадобится. Столько, сколько потребуется. Потому что это единственное, что может тебя пробрать по-настоящему.

И все-таки не избавляет от ошибки.

На самом деле, я ведь не впервые был в подобной ситуации. Хоть и не в точности такой. Например, на Тракене. Когда, казалось бы, оставалось только исправно участвовать в местном почвообразовании, в поле, нейтрализующем все негативные импульсы. Впрочем, эта защита оказалась не такой уж абсолютной. Ни для меня, ни для самих жителей Тракена. И именно там я нашел себе новое воплощение, когда моя обычная жизнь была исчерпана. Во всех тех случаях меня поддерживала неукротимая ярость, побеждающая в конечном итоге — если не сдаваться и ждать достаточно долго, и знать свою цель — можно преодолеть что угодно. Что изменилось на это раз?