«Заплачка» Елены Шварц настолько выразительна, что не требует никаких комментариев.
Луна в прозе
Задумчивое и таинственное светило, тусклое ночное солнце, одиноко блуждающее по безмолвному небесному своду, Луна во все времена и у всех народов в особенности привлекала к себе человеческие взоры и мысли.
Камиль Фламмарион, французский астроном (1842-1925)
О Луне писали все: поэты и писатели, ученые и философы.
«Впервые, если я не ошибаюсь, о Луне, как об ином мире, написал Гомер, – вспоминает Еремей Парнов (ЛГ, 22 апреля 1987). – В одной из своих песней он смело забрасывает Одиссея на Луну. Точнее говоря, огромная морская волна вздымает корабль вверх, и он оказывается на Луне. Образно говоря, это был первый космический эксперимент в литературе. Второй космический «проект» принадлежит Лукиану Самосскому. Это уже была «чистая» научная фантастика. Лукиан подробно описал чертоги лунного царя и даже некий прообраз телевизора, с помощью которого можно увидеть все, происходящее в мире. Потом многие «летали» в космос: Сирано де Бержерак, Томас Гол- двин, наконец, наши общие учителя Жюль Верн и Герберт Уэллс. Были бы мы сейчас на Луне без их провидческого зова? Любимой книгой Циолковского был роман “Из пушки на Луну”».
Дополним Еремея Парнова. Многие писатели намеренно и горделиво выносили Луну в заголовок своих книг. Вот неполный перечень:
Сирано де Бержерак. «Иной свет, или Государства в империи Луны»
Мизаль. «Секреты Луны»
Жан Бодуэн. «Человек на Луне»
Ж. Ле-Фор, А. Графиньи. «Путешествие на Луну» Жюль Верн. «Из пушки на Луну» и «Вокруг Луны» Герберт Уэллс. «Первые люди на Луне»
Сомерсет Моэм. «Луна и грош»
Константин Гамсахурдиа. «Похищение Луны»
Сергей Малашкин. «Луна с правой стороны, или Необыкновенная любовь»
Борис Пильняк. «Повесть непогашенной луны» Приведем попутно цитату из Пильняка:
«…в этот час над городом, над лужами, над домами поднялась не нужная городу луна; облака шли очень поспешно, и казалось, что луна испугана, торопится, бежит, прыгает, чтобы куда-то поспеть, куда-то не опоздать, белая луна в синих облаках и в черных провалах неба».
Создано множество рассказов на лунную тему: «Улица в лунном свете» Стефана Цвейга, «Лунная сырость» Алексея Толстого, «Лунная бомба» Андрея Платонова и т. д. и т. п.
В 1975 году издательство «Молодая гвардия» выпустило целую антологию «Лунариум» с выдержками из сочинений Ньютона, Кеплера, Лапласа и других ученых и писателей. Извлечем из «Лунариума» высказывание Камиля Фламмариона: «Эта милая Луна подвергалась всем превратностям людского мнения, словно бы она была политической личностью» («Популярная астрономия»).
Это уж точно. Как говорит Отелло у Шекспира:
Всему виной луна. Она, как видно,
Не в меру близко подошла к Земле
и сводит всех с ума.
(«Отелло», акт III, сцена 2)
Но это опять стихи. Вернемся к прозе и приведем несколько цитат.
«Месяц величаво поднялся на небе посветить добрым людям и всему миру, чтобы всем было весело колядовать и славить Христа».
(Николай Гоголь. «Ночь перед Рождеством»)
«Лужин стоял на балкончике своей комнаты, глядел на луну, которая, дрожа, выпутывалась из черной листвы…»
(Владимир Набоков. «Защита Лужина»)
«Мы сидели за столом, освещенным только уличными фонарями и большой и спелой желтой луной…»
(Константин Паустовский. «Итальянские записки»)
«Вслед за вагоном высоко в небе, перепрыгивая через рваные лохмотья туч, бежала луна…»
(Николай Шмелев. «Пашков дом»)
«…а не слетать ли им, скажем, на Луну, там жмыху полно…»
(Анатолий Приставкин. «Ночева/га тучка золотая»)
«Беззвучно и сильно прорвалась сквозь тучу луна каким-то нависшим ломтем…»
(Андрей Битов. «Человек в пейзаже»)
Но все это отдельные фразы, осколочки текста, где действует на краткий миг Луна или идет упоминание о ней, а существует роман, где месяц – цыганское солнышко является главным героем.
Это роман Сергея Клычкова «Чертухинский балакирь».
В статье «Лунные туманы», посвященной творчеству Клычкова, Александр Воронский писал: месяцу «писатель посвятил лучшие свои страницы… Месяц у Клычкова гордится, что светел и высок, во всю мочь он обливает еловые ветви; выплывает, как от хорошего токаря, бьет и сыплет зеленое золото; по утрам, когда садится в чащобу, у него расплывается лицо; он плывет, как дорогая корона; золото-зеленой куделью развешивает он свой свет по облакам, повиснув в тумане; а вот он, русоголовый, нагнулся, глаза у него закрыты, губы словно что шепчут сквозь утренний сон; вот дразнится он языком, и нарисован на нем – это доподлинно известно писателю от Антютика – не кто иной, как мужик Иван Ленивый, ему черт за безделье оторвал голову, и катится она с тех пор по поднебесью; горит свечой его свет в заячьих лапах, качается месяц на мачтовой сосне, как золотой фонарь на корабле, рассыпается зайчиками по дороге по лесу, – всего о нем не расскажешь.
Но больше всего он колдует, ворожит, усыпляет. Свет его мешается с дубенскими туманами – а они плывут и плывут без конца и без края, – и в этих лунных чарах странно преображается жизнь, простое, трудовое деревенское житье-бытье в лесной сторонке развертывается в чудесную древнюю сагу, теряет ясную дневную видимость, небывалые приключения происходят с балакирем, со Спиридоном, с Феклушей, с Машей, все становится как бы вверх ногами, оборачивается новым, незримым, потусторонним ликом, – полуночная лунная явь уводит в царство теней, призраков, раскрывается невиданная, сверхчувственная тайнопись вещей, и в колдовских лунных полуснах сладостно бродит писатель, держа за руку читателя, забывая о дневном свете, о настоящей неприкрашенной правде, и, чтобы лучше не видеть ее, он лукаво мешает быль с новыми вымыслами.
И как благодарен месяцу писатель за этот увод от жизненной скверны и повседневщины! Какой мощный, пламенный, прекрасный и сердечный гимн слагает он лунному чародею!
“Ой же, ты, месяц, цыганское солнышко!..
Все кошки при тебе серы! Все девки красивы, каждый молодец – образец… Любит тебя серый мужик, потому что под тобой можно поспать, можно руки и ноги хорошенько расправить, до утра прогрезить и обо всем на свете забыть!
При месяце много пригожей жена, и мурцовка ввечеру вдвое вкуснее, при месяце на каждом крылечке словно резьба по застрешке, под месяцем и нечистая сила виляет хвостом возле мужицкой избы в виде блудливой собаки” (С. Клычков).
Легче спать, легче грезить! – вот почему главный герой в романе не солнце, а месяц. Солнце разгоняет лунные туманы, при солнце нужно работать, добывать, оно не дает забывать все на свете.
Как же это случилось: в наши дни писатель, ратующий за мужиков, со знанием дела повествующий о тюрях и мурцовках, свое внимание сосредоточил не на том, что делают или делали мужики при дневном свете, а на том, что грезится в лунных туманах? Почему он крестьянское солнышко сменил на лунную ворожбу, почему он ищет забвения в лунных очарованиях?» – так вопрошал писателя Клычкова критик Воронский.
Почему?.. Кто ответит? Ответить мог Сергей Клычков, но в лихие сталинские времена он был признан врагом народа. Уж не за лунные ли свои миражи? Нет ответа. Условно ответом можно считать строки Варлама Шаламова, тоже хлебнувшего горя, но чудом выжившего в ГУЛАГе:
Видишь – дрогнули чернила,
Значит, нынче не до сна.
Это – с неба уронила
Счастья капельку луна.
И в могучем, суеверном
Обожаньи тех начал,
Что стучат уставом мерным
В жестких жилах по ночам.
Только самое больное
Я в руках сейчас держу.
Все земное, все дневное
Крепко буквами вяжу.
