Маэстро во всех своих фильмах показывал нам своих любимых женщин: дородных богинь с огромными бюстами и широченными бедрами, воплощение абсо

лютного греха. Он любовно обхаживал их кинокамерой, и они в ответ светились на экране, притягивали и манили, источая аромат сладострастия.

При жизни Федерико Феллини о нем сложилась легенда как о бандито-теоретике любовных услад. У него была одна жена – Джульетта Мазина, и, казалось, маэстро выплескивал на киноэкран лишь свои затаенные сексуальные фантазии. Гром грянул после смерти великого режиссера, когда стало известно о его двойной жизни. Оказывается, помимо Джульетты, была некая Анна Джованнини, красавица аптекарша, с которой Феллини находился в тайной любовной связи в течение 36 лет. И это была «бурная, яростная любовь», по признанию Анны Джованнини. «Милая Пачокка (Пышечка), привет. Как хочется тебя увидеть и проглотить…» – писал ей Феллини в одной из записок. Но проглотить эту Пышечку было непросто: это была дородная блондинка с излюбленным маэстро большим бюстом, широкой спиной и тяжелыми ягодицами. Богиня плодородия. Легко представить себе, как бедный Феллини разрывался между хрупкой Джульеттой и пышнотелой Анной. Соответственно между двумя мирами: духовным и плотским. Но, может быть, именно этот скрытый внутренний разлад в душе художника и помогал ему создавать свои киношедевры?..

Один из любимых актеров Феллини – Марчелло Мастроянни, «белло Марчелло» (прекрасный Марчелло). Долгое время он был символом самого красивого мужчины Италии, а возможно, и Европы. Судя по изображаемым им на экране героям, Мастроянни – Казанова из Казанов. Но этот взгляд ошибочен. Он был женат на Флоре Карабелле и прожил с ней целых феерических 40 лет. Дважды пытался уйти от нее – шумные романы с кинозвездами Фэй Данауэй и Катрин Денёв. Примечательно, что обе женщины – и Фэй, и Катрин – с треском выставили Марчелло за дверь, после чего Мастроянни бросился с жалобами к Феллини, что, мол, его считают Казановой, а какой он Казанова, если его дважды бросали. Этот счет довела до трех Флора, госпожа Мастроянни, она тоже наконец решила расстаться с вечно мятущимся мужем. В итоге на

склоне лет Марчелло Мастроянни оказался в роли одинокого Дон Жуана, но не на экране, а в жизни.

И, наконец, еще одна итальянская знаменитость – Лучано Паваротти, человек, который владеет феерическим верхним «си». И что же он? Тоже потерпел крах на семейно-любовном фронте, решив заменить свою многолетнюю супругу Адуа на собственную секретаршу Николетту Мантовани. Скандал. Масс-медиа смакуют подробности. Кто только не плутал в лабиринтах Амура!.. А скольким еще предстоит плутать…

Лично я питаю оптимизм в отношении будущего итальянского темперамента. Порукой такой уверенности служат увиденные мной многочисленные сцены в Милане, во Флоренции, Риме и других городах Италии. Молодежь активно и весьма усердно целуется на улицах. В Венеции на площади Св. Марка я засек время по часам: ровно 25 минут целовалась парочка юных итальянцев, недавно вышедших из возраста «ла бамби- ны» и «иль рагаццо» (девочки и мальчика). Нет, это не были вульгарные поцелуи взасос, это напоминало некое прихотливое каприччо с оттенком сфумато страсти, если выражаться языком искусствоведов.

Юноша был, конечно, не Казанова. Но по всему чувствовалось, что он прилежный его адепт. А что оставалось делать мне, седому свидетелю любовного музицирования? Написать эти иронические заметки и получить небольшой гонорар за сладкие воспоминания о днях, проведенных в благословенной и божественной Италии.

Во мраке сегодняшней жизни, в дегте коррупции, в тине и жиже всевозможных разборок от обычного двора до высокого Кремля очень хочется чего-то светлого, нормального, цивилизованного, хотя бы небольшого глотка моцартианства. Перевести немного дух, успокоиться и убедиться, что мир вокруг нас все же прекрасен!..

А потому едем дальше. Дальше – это в Австрию, в Вену, в Зальцбург, к Моцарту. Припадем к истокам моцартианства, которого так не хватает нам в нашей России, где мы задыхаемся от отечественных Сальери и прочих Собакевичей.

пел Аркадий Северный.

Наш квасной патриотизм. Когда мы ехали по живописной дороге, где справа высились базальтовые горы, а слева голубел Дунай, кто-то из туристской группы заметил: «А у нас в Бийске лучше!» До этого, при въезде в Вену, кто-то радостно закричал: «Ну прямо наш Харькив!» И уже никакой бельведерский дворец не мог убедить его в обратном: Харькив, и только!..

Очевидно, я скроен иначе. Лично меня Вена покорила сразу: один из красивейших городов Европы – а я был в Брюсселе, Париже, Милане, Кёльне и еще много где. Но Вена в этом ряду не теряется, а даже выделяется: она компактна, изящна и величава. В ней есть простота и величие, хрупкость и сила. Все архитектурные стили – готика, барокко, рококо, модерн и современные фантазийные изыски – гармонично сосуществуют друг с другом.

По уже сложившейся привычке, прежде чем ехать в чужую страну, я начитываю материал о ней. Читать книжки, изданные в советское время, без тошноты

нельзя. Вот одна из них – «Республика в Альпах: свет и тени». Свет – это деятельность коммунистической партии Австрии, тени – все остальное, а особенно монархия Габсбургов.

Кстати, о монархии. Габсбурги правили 636 лет (с 1282 по 1918 годы). Ныне – и это парадокс – в Австрии с теплотой говорят о монархах, особенно со слезой вспоминают «доброе старое время» императора Франца-Иосифа, который правил Австрией в течение 68 лет. 138 членов императорской фамилии покоятся в усыпальнице Габсбургов. Их останки лежат в металлических саркофагах, на крышках которых замерли в печали скульптуры женщин, трубят в трубы ангелы, и мрачно взирают на посетителей гробниц пустые глазницы черепов, увенчанных короной. Тут, в усыпальнице, явственно ощущаешь, что земная слава преходяща. И вообще – «мементо, квиа пульвис эс» (помни, что ты прах).

Сюда, в венский мавзолей, приходят школьники, чтобы послушать урок истории, урок всей истории, а не период отдельно взятого тирана.

И еще вдогонку монархической темы. Когда в 1918 году монархия была низложена, последний Габсбург Карл I безропотно подписал свое отречение, но его супруга, императрица Цита, отказалась это сделать. Много лет спустя, 1 апреля 1989 года, Цита была торжественно погребена в Вене под сводами склепа капуцинов: она дождалась-таки королевских (точнее, кайзеровских) почестей!..

Но не будем зацикливаться на усыпальнице Габсбургов. Габсбурги – тень прошлого, а свет и музыка настоящего – Венская опера, или, как ее называют венцы, «Дом на Ринге» (Ринг – это почти что венское Садовое кольцо). Внешне здание оперы не слишком эффектно, но внутри все впечатляет: золотые ложи, красный бархат, удивительные люстры… У здания оперы гиды обычно рассказывают душещипательную историю о том, как покончил с собой затравленный критиками архитектор интерьера Эдуард ван дер Нюлль, а через два месяца после кончины коллеги скончался от инфаркта другой архитектор Венской оперы Аугуст

фон Сикадобург. Это произошло во времена Франца- Иосифа, после чего император стал воздерживаться от категорических оценок в области эстетики и обычно говорил так: «Да, кажется, это сделано совсем не плохо…» Неизвестно, прибавлял ли он при этом колоритнейшее словечко «понимаешь…»

Подлинное украшение Вены – собор Св. Стефана. «Штеффи» (так ласково зовут его венцы) – ровесник Москвы, ему более 850 лет. На редкость красивый и гармоничный собор. Описывать внутреннее убранство бессмысленно: его надо видеть. А еще лучше – почувствовать. Полумрак и величественная устремленность собора вверх погружает пришедших в него людей, как верующих, так и неверующих, в экстатическое состояние, недаром архитектор Адольф Лоз назвал собор Св. Стефана «самым священным церковным храмом в мире».