Когда мы проходим мимо памятника Пушкину и думаем о нашем главном поэте, то кажется, что он всего достиг и все видел. Ан нет. Он лишь помышлял об «Авзонии счастливой», «Италии златой». Но никогда в ней не был. Люди пушкинского времени постоянно думали об Италии, поэты мечтали о ней. Баратынский, Веневитинов, Ростопчина, Батюшков, Языков – все посвящали Италии вдохновенные строки. Италия в прошлом веке привлекала людей прежде всего как «древний рай», по выражению Александра Сергеевича.

Герцен писал: «В Италии все определенно, ярко, каждый клочок земли, каждый городок имеет свою физиономию, каждая страсть – свою цель, каждый час – свое освещение, тень как ножом отрезана от света; нашла туча – темно до того, что становится тоскливо; светит солнце – так обливает золотом все предметы, и на душе становится радостно».

После Италии Швейцария и Германия казались Гоголю «низкими, пошлыми, гадкими, серыми, холодными…». Он пишет с дороги: «Не успел я въехать в Италию, уже чувствую себя лучше. Благословенный воздух ее уже дохнул». Через две недели по приезде Николай Васильевич признается: «Небо чудное, пью его воздух и забываю весь мир».

Борис Зайцев подтвердил: «вечное опьянение сердца» Италией…

В Российской Академии художеств бытовала тради

ция – посылать лучших учеников стипендиатами в Рим на стажировку. Многие ездили туда и после окончания Академии, а кое-кто подолгу жил на Апеннинах. Александр Иванов – автор знаменитой картины «Явление Христа народу» – прожил, например, в Италии 30 лет, а замечательный художник-пейзажист Сильвестр Щедрин умер и похоронен в Сорренто.

Почти все российские поэты считали своим долгом непременно побывать в Италии: Мережковский, Бунин, Брюсов, Блок, Саша Черный, Бальмонт…

писал Яков Полонский.

В 1924 году безвозвратно уехал в Италию Вячеслав Иванов. Там он перешел в католичество, «также, несомненно, со всей искренностью своего пафоса… то же, что он поселился в Риме на Терпейской скале, не удивляло, а скорее радовало – как некий законченный штрих в образе поэта» (воспоминания Добужинского).

писал в Италии другой поэт Серебряного века, Владислав Ходасевич.

Замечательно свободно чувствовал себя на площадях Рима, на каналах Венеции, на просторах Тосканы Иосиф Бродский. Ему особенно нравились Апеннины зимой:

Италия – великий магнит для русских. А уж с падением «железного занавеса» на итальянском «сапоге» загрохотали, застучали, затопали стада русских коммер-

сайтов, туристов, шоптурников, женщин… Кто ищет партнеров по бизнесу, кто восторгается развалинами Древнего Рима, кто набирает товары для перепродажи, кто в поиске романтической любви и вполне прозаических денег.

Мне повезло: я был в Италии дважды – в декабре 1989 года и в марте-апреле 1996-го. В первый раз ездил в Италию с группой от Союза журналистов СССР (своего рода поощрение за лояльность режиму), во второй – сам по себе, купив тур. Согласно «правилам игры», при социализме давали на нос по 105 тысяч лир. Теперь можно было везти валюты столько, сколько ты ее заработал (или украл: каждому свое, а иным и чужое). В свое первое посещение прекрасной Италии я не мог позволить себе посидеть в кафе и выпить чашечку кофе. Во второй раз… Впрочем, обо всем по порядку.

Милан – столица Севера, центр области Ломбардия. Очень напоминает Москву (хотя древнее ее: Милан основан в конце V – начале VI века до нашей эры): бурлящая метрополия, деловой ритм, разноязычие, разностилье, древнее соседствует с ультрасовременным.

Миланцы – особые люди, энергичные, предприимчивые. Они не спрашивают, кто ты и откуда, они спрашивают, умеешь ли ты работать и что ты умеешь делать.

Первое впечатление от миланских улиц: малолюдье. Гид поясняет: «У нас нет людей, у нас есть машины». Действительно, машины притулены ко всем тротуарам, и пешеходы, а они редки, передвигаются между ними, как лыжники-слаломисты.

Размещение в гостинице и трапезу в ресторанах (разумеется, весьма скромных) опускаю, а вот про официантов стоит сказать несколько слов. Они ловки и улыбчивы. В Италии, в отличие от ресторанов многих стран Европы и Америки, нет синдрома кислой

физиономии. Италия – страна туризма. И, как сказал один хозяин траттории, «мы просто не можем позволить себе скверный сервис». Они не могут. А мы можем!..

Подкрепившись, отправляемся на первую экскурсию. И первое потрясение на Пьяцца дель Дуомо – суперзнаменитый Миланский собор. Его начали возводить с 1386 года и закончили где-то в середине XIX столетия. Белый мрамор. Сто тридцать пять шпилей. На самом верху блистает позолоченная статуя «Мадоннина», являющаяся символом Милана. Внутри собора божественный полумрак. Для того чтобы описать внутреннее убранство, декор, цветные витражи, не хватает слов. Невольно впадаешь в фетовское бессилие: «Как беден наш язык! – Хочу и не могу…» Даже у искусствоведов это не очень удачно получается, поэтому воздержусь от описаний и буду в дальнейшем ограничиваться отдельными эмоциональными речевыми всплесками. Что касается читателей, то лучше всего, конечно, отправиться в Италию и самому все лицезреть.

Но опять же есть «но»: если вы в группе, то обязаны быть с ней и быстро перемещаться от объекта к объекту, причем в темпе, или, как говорят итальянцы, «ин фретта», «рапидаменте», то есть быстро-быстро, ибо групповой туризм – это сплошные перебежки и марш-броски. Такого ритма, абсолютно уверен, Гоголь бы не выдержал. А его потомки – ничего, бегают, цокают языками от восхищения и еще успевают заглянуть в магазинчики, чтобы прицениться к товарам.

Однако вернемся к вечным ценностям. Миланский замок-крепость Кастелло Сфорцеско прежде всего поражает своей похожестью на Московский Кремль: те же красные стены и те же зубчатые башни. А что Удивляться: наш Кремль строили итальянские мастера. Да разве только Кремль? На мой взгляд, все лучшее, что построено в Москве и Петербурге, связано кровными узами с итальянской архитектурой.

В Кастелло Сфорцеско – музей. Венцом его собраний является «Пьета» Микеланджело, одна из четырех работ гения. Главная «Пьета», подписанная им самим,

находится в Риме, в соборе Св. Петра. Наиболее впечатлительные среди туристов беспрестанно ахали от восхищения. Других даже всемирно известный театр «Ла Скала» несколько разочаровал сдержанностью форм – оказался более скромным по сравнению с пышным Большим театром. Зато весьма примечателен и интересен фойе-музей «Ла Скала»: бюсты композиторов, портреты артистов, личные вещи кумиров сцены, ноты, письма, веера… Именно в «Ла Скала» впервые были поставлены многие оперы Верди, Россини, Беллини, Доницетти… Оркестром театра дирижировал Тосканини, на его сцене пели Карузо и Джильи, Хьюстон и Каллас…