Елена Марковна присела на один стул, а на другой поставила свой саквояж и как только она раскрыла его, перед взором Кузьмы и его дочерей появилось такое количество непонятных вещиц, что в глазах зарябило.

Онисья краем глаза тоже поглядывала на загадочное богатство пузырьков, склянок и всевозможных неведомых предметов, после чего переводила взгляд то на незнакомку, то на Кузьму. А тот, кивал головой, успокаивая жену, и показывая тем самым, что все происходящее делается с его ведома.

Елена Марковна достала термометр и определила его подмышку больной, а потом, взяв плоскую прозрачную лопаточку, потребовала, чтобы та открыла рот. Осмотрев горло пациентке, она принялась ее прослушивать.

— Да, у нее же воспаление легких! — заключила она после нехитрого обследования. Температура тридцать девять и семь!

Домочадцы Онисьи ничего не поняли из слов знахарки, но уловив в ее лице тревогу, тоже заволновались.

Елена Марковна принялась перебирать свои лекарства, которые она припасла на все случаи жизни, собираясь на танцевальный конкурс.

— Ага, вот, кажется то, что нам потребуется! — обрадовалась она, и обнадеживающе взглянула на окружающих.

После этого она достала шприц, вату и спирт, откупорила ампулу, предварительно попилив по стеклу пилочкой, и жестом попросила Онисью снова перевернуться на живот.

Стоящие за ее спиной с изумлением следили за ловкими, быстрыми манипуляциями незнакомки, ни на минуту не отрывая глаз от ее рук.

Намазав ягодицу Онисьи спиртом, Елена Марковна попросила ее полежать спокойно и потерпеть, однако, женщина вопросительно смотрела на нее, ничего не понимая. Тогда, повернувшись к Кузьме, Елена Марковна, попросила его позвать Игоря.

Кузьма послушно удалился. Через минуту дверь снова отворилась, и на пороге показался молодой человек.

— Игорь, войдите сюда, и, чтобы не смущать больную, отвернитесь в сторону.

Игорь послушно выполнил ее указание.

— У женщины воспаление легких. Ее просто необходимо колоть, и у меня, к счастью, с собой имеется подходящий антибиотик для этой цели. Мне нужно, чтобы Вы предупредили ее о том, что укол это больно, и она должна потерпеть, а то, чего доброго испугается, вскочит от неожиданности и сломает иглу.

— Я все понял, Елена Марковна, все понял! — и прилежный переводчик принялся за объяснение.

Бедная женщина настолько устала от болезни, что согласилась терпеть любую боль. А Кузьма, после того, как Игорь сообщил, что его жене угрожает смертельная опасность, побледнел, а потом с надеждой воззрился на Елену Марковну.

Онисья мужественно перенесла первый в своей жизни укол, неожиданно доставшейся ей от высшей цивилизации, а потом, сморщившись, выпила две горьких таблетки.

Елена Марковна взглянула на свои ручные часы, заставив Кузьму вытянуть шею, а девочек подтянуться на мысочках, чтобы разглядеть из-за ее спины маленький позолоченный предмет, находящийся на руке незнакомки.

— Игорь, скажите, что через десять минут ей станет легче, я дала лекарство, которое собьет температуру. И еще спросите, имеется ли у них молоко и мед, а лучше, малиновое варенье.

Игорь улыбнулся.

— Надеюсь, что мед и молоко у Кузьмы найдется, а вот варенье вряд ли, по той простой причине, что его в это время еще не варили.

Как только Елена Марковна вышла из комнаты больной, к ней тут же подбежала возбужденная Валерия.

— Мама, пошли скорей, я отведу тебя в Вашу с папой комнату.

— О, какие вы шустрые! — улыбнулась дочке Елена Марковна, — уже и комнаты распределили.

— Да! Мы с Настей разместились вон в той, что поменьше, но зато там много полочек, на которые можно разложить все наши причиндалы. Ведь у нас с Настей одной косметики пруд пруди.

— Интересно, зачем это вам с Настей здесь понадобится косметика?

— Прежде всего, для самих себя, да и потом, тут не люди что ли?

Елене Марковна вновь посмотрела на дочку и улыбнулась, махнув рукой.

А Валерия нетерпеливо потянула ее за руку в дальнюю комнату.

— Посмотри, мама, тут тоже очень уютно, правда, темновато немного. Ну, да ничего, здесь везде темно, окошки-то вон какие маленькие да мутные.

Комната, которую дочь определила родителям, была довольно вместительной. В правом углу размещалась большая деревянная кровать, застланная самотканым покрывалом с тремя подушками, лежащими "горкой" друг на друге. Две массивные дубовые полки с резными узкими дверцами висели над ней, создавая некий гарнитурный альянс. С другой стороны размещался небольшой квадратный стол, придвинутый вплотную к стене и застланный льняной серой скатертью с синими узорами по краям. Возле стола стояли три стула с высокими спинками в виде широких поперечных перекладин, а чуть поодаль, в углу низкая скамеечка, стоящая рядом с прялкой. У третьей стены, как раз под небольшим замутненным оконцем, горделиво выпячивал свои закругленные бока большой деревянный сундук с массивной крышкой и навесным замком. Деревянный пол был не крашеным, но хорошо промытым и устланным самоткаными лоскутными дорожками. В том углу, где стояла прялка, почти под самым потолком на небольшой треугольной полочке стояли три иконы, освещаемые горящей лампадкой и любовно покрытые сверху узорчатым льняным рушником.

Елена Марковна молча разглядывала комнату, прикидывая, где будет удобней разложить вещи.

— В нашей комнате почти то же самое, — сказала ей Валерия, — только полок на стене в три раза больше, а иконка одна.

Игорь с Алексеем разместились в столовой, после того, как массивный дубовый стол был успешно перемещен на летнюю веранду, примыкающую к дому и заменен старой кроватью, за ненадобностью стоящей в сенях.

По мере того, как незнакомцы обустраивали себе комнаты, подозрительный Кузьма отбросил все сомнения и окончательно уверился в том, что свалившиеся на его голову незнакомцы никак не могут быть турецкими шпионами. И вообще, если отбросить чудеса в сторону и все же не считать их божьими посланниками, угадать, кем они были и откуда взялись, было просто невозможно! Из своей черной штуковины-коня, как обозвал этот неизвестный объект Кузьма, странники внесли в дом столько всевозможных неизвестных ему предметов, что разбегались глаза! И наблюдательному Кузьме не требовалось быть великим грамотеем, чтобы понять, что эти предметы никак не могут принадлежать его цивилизации.

После того, как с заселением было покончено, мужчины долго о чем-то совещались, а потом спросили Кузьму, не позволит ли он им разместить на заднем дворе остальных своих неживых коней.

— Вот это, на чем мы сюда прибыли, — поведал титуну Игорь и указал в сторону Форда, — называется машиной, а в лесу стоят еще две таких же. Что, если мы поставим их на заднем дворе?

— А мне что? Мне не жалко, ставьте, коль есть охота. — Тут же разрешил им Кузьма, которого теперь уже одолевало любопытство, и он втайне мечтал, что незнакомцы познакомят его поближе с этими своими машинами.

Заручившись разрешением Кузьмы, Игорь и Алексей отправились снова в лес. И после того, как их железные кони показались на деревенской дороге, поднимая клубы пыли и издавая громкие звуки, все жители, до которых сенсационная новость о появлении странников, спустившихся прямо с неба, принесенная односельчанами с поселений долетела с молниеносной быстротой, тут же высыпали из домов, созерцая неизвестные объекты. Однако выйти на дорогу, чтобы рассмотреть поближе странные рычащие чудовища, никто из куренцовцев не решился, и молодые люди беспрепятственно добрались до места.

— Слава Богу, что мы нигде не застряли, — с облегчением воскликнул Алексей, как только они загнали свои автомобили во двор. — Я думал, что моя Вольвуха, со своей низкой посадкой, обязательно за что-нибудь зацепится на этой немыслимой дороге!

А голова Кузьмы, между тем, была занята другим вопросом. Он соображал, чем накормить своих гостей. Ах, какая жалость, что он уже отправил обоз с крестьянскими податями в Москву! Ничего не случилось бы с Никиткой Куренцовым, кабы он поимел на сей раз, на одного поросенка поменьше! Недолго погоревав по этому поводу, Кузьма, решился-таки зарубить пару куриц и сварить густую пшенную похлебку. Свою семью рачительный хозяин баловал курятиной только по праздникам, даже не смотря на то, что в его хозяйстве постоянно имелось около пяти десятков кур.