— Алеша твой сидит у нас в темной, но, будучи таким же упрямцем как ты, ни за что не желает оттуда выходить на расспрос. Люди мои его уж несколько раз кликали, а он не желает да и все! Я, было, приказал его силой привесть, а он выставил одному подьячему какую-то светящую штуковину в лицо и напугал того до полусмерти. Вот и сидит теперь твой Алеша в темной, а вывести его оттуда никто не решается.

Игорь усмехнулся.

— Да, это на него похоже!

— Так ты уж того, сам его и покличь! — Савелий Никонорович распахнул дверь перед незнакомцем.

Игорь подошел к порогу, и смрадный дух заставил его заткнуть нос рукой.

— Господи, как можно держать человека в таком помещении?! — возмущенно воскликнул он, глядя на Савелия Никоноровича.

— Алешка, выходи, это я, Игорь! — крикнул он в смотрящее на него темное пространство, однако, на его зов никто не откликнулся, и молодой человек вопросительно посмотрел на Савелия Никоноровича.

— Я туда не пойду! — ответил тот, — а вдруг твой Алеша и мне пыхнет в лицо этой своей штуковиной. Ты покричи ему еще громче, комната эта великая, может он в какой угол забился, да и уснул!

Игорь сделал еще шаг вперед и в этот момент почувствовал сильный толчок в спину, в который грузный глава Тайного приказа вложил всю свою силу, и который помог ему незамедлительно очутиться на полу душной грязной каморы.

А обрадованный Савелий Никонорович тут же захлопнул за ним дверь и затворил ее на щеколду.

— Вот теперь мы и поговорим по душам! — злорадно подумал он и прислонил ухо к двери, в надежде услышать возмущенную речь незнакомца.

Игорь же возмущаться не стал, понимая всю бесполезность такого занятия, а включил рацию, чтобы связаться с девушками, после чего до Савелия Никоноровича долетела незнакомая речь.

— Прием, прием, Валерия, ты слышишь меня?

— Прием! — ответил невесть откуда взявшийся звонкий женский голос, заставивший оторопеть затаившегося у двери Савелия Никоноровича.

— Игорь, это Валерия, я тебя очень хорошо слышу, что случилось?

— У меня небольшие неприятности, но, думаю, ненадолго. Отправляйтесь к Насте и ждите меня там!

— Но, Игорь, расскажи хотя бы в чем дело?!

— Им удалось запереть меня в какую-то темную коморку, и мне теперь предстоит подумать, как из нее выбраться.

— Господи, ну что же ты сможешь придумать в такой ситуации?! — сокрушенно воскликнула Валерия.

— Не волнуйся, безвыходных положений не бывает! Отправляйтесь лучше к Насте, чтобы не привлекать внимания еще и к себе.

— Игорь, но…

— Никаких но! Отправляйтесь к Насте! — Игорь выключил рацию.

Савелий же Никонорович, который тут же объяснил себе звучащую женскую речь очередным внушением незнакомца, отправился в приемную, думая о том, что продержит этого умельца в темной пару дней без хлеба и воды.

— Ничего, ничего! — сказал себе в усы грозный распорядитель. — Посидит так-то, и поглядим тогда, смогет ли он опосля этого обессиленный проделывать свои номера!

Он открыл дверь приемной и с победным видом окинул взглядом своих подчиненных.

— К арестанту этому в темную два дня никому не заглядывать! — и уверенным, полным непревзойденного достоинства шагом, направился к столу.

— Да, как же это, Савелий Никонорович? — восхищенно воскликнул Иван Головинов. — Как Вы смогли его в темную-то завесть?

Высокий начальник с презрением на него взглянул.

— Не всем же быть такими простофилями, как вы! — и более не удостоив своего заместителя ни единым словом, уселся за стол.

— Кто ж он таков-то, Савелий Никонорович? — осмелившись, тихо спросил начальника Андрей Краюшкин.

— Самый обыкновенный внушатель! — ответил ему Савелий Никонорович.

— Как это?

— Да, очень просто! — и глава Тайного приказа принялся рассказывать подчиненным о том, что ему было известно о гипнозе, при этом, стараясь объяснить все трюки незнакомца именно этим явлением и ничем более.

— Но, Савелий Никонорович, как же Вы говорите, что Афанасий вовсе не падал на пол, а стоял подле меня! — не унимался Андрей Краюшкин.

— Коль не падал бы он, а нам это только казалось, разве смог бы он сам себе ногу расшибить? Вон, поглядите, она у него саднит!

— Почем я знаю, в чем заключалось это внушение?! — раздраженно воскликнул Савелий Никонорович, — может он, напротив, внушил Афанасию, чтобы тот упал?!

— Не, он ничего мне не внушал, — тут же ответил Афанасий Серебренников. — Он только протянул ко мне руку с палочкой такой небольшой и в тот же миг меня ударила такая силища, что ого-го! А опосля я ничего и не припомню! И еще в голове у меня по сию пору мутно, мутно, так, что вроде бы я сольно пьян, а может и по другому, черт его знает! — и Афанасий, сморщившись потер затылок.

— А как же эти штуки, Савелий Никонорович? — продолжал свои расспросы Андрей Краюшкин, указывая на фотографии, лежащие на столе.

— Мы ведь поглядели на них, покуда Вас не было!

— А это очень даже просто! Это он всем вам внушил, что на них мы с Иваном намалеваны, вот вы и смотрите на пустую бумагу, а видите вроде как нас! Погодите немного, пройдет это самое внушение, бумага снова чистой и окажется!

— Но, Савелий Никонорович, у книготорговца тоже ведь такая бумага имеется, и у Семена, которую тот отобрал у купца Новгородцева. Они нам только сейчас показывали! А с тех пор вон уж сколько времени прошло.

— Савелий Никонорович вопросительно взглянул на стрельца, а потом на книготорговца.

Семен с готовностью вытащил из кармана слегка помятое фото купца Новгородцева и с поклоном передал его Савелию Никоноровичу. Его примеру последовал и старик — книготорговец, передавший главе Тайного приказа свое фото через стоящего рядом Андрея Краюшкина.

Савелий Никонорович положил перед собой на стол обе фотографии и отупело на них уставился, уже и сам понимая, что теория его изрядно хромает. Однако чтобы не ударить в грязь лицом перед подчиненными, объяснил сей факт тем, что срок внушения для бумаги еще пока не вышел!

После его объяснения в разговор решился вступить осмелевший книготорговец.

— Я думаю так, что внушение это тут вовсе не при чем! — сказал он, указывая на палороид. — Сколь не внушай человеку, что на бумаге намалевано, а покуда не вставишь ее в эту штуку и на кнопочку не нажмешь, ничего на ней не нарисуется! Значит она, эта штуковина всему и глава! Это она умеет глядеть на человека и так быстро его малевать!

Савелий Никонорович, страшась разоблачения, строго взглянул на старика.

— А чего этот по сию пору тут находится? — задал он не понятно кому свой вопрос.

— А ну, пошел вон! Ишь, чего удумал! В Тайном приказе подслушивать всякие секретные разговоры, да еще и встревать в них без спросу!

Побледневший старик низко склонил голову перед строгим начальствующим человеком.

— Да, я так, я ничего! — промямлил он, пятясь к двери, и сопровождаемый взглядами окружающих, сиюминутно за ней скрылся!

Алексей, без толку просидевший какое-то время у здания, решил пробраться к противоположному с более низкой крышей. Оттуда была видна не только подъездная дорога к Приказу Тайных дел, но и входная дверь, на тот случай, чтобы увидеть ребят, если они приблизятся к объекту его слежения с другой стороны.

Осторожно прокравшись между низкими окнами, минуя которые он всякий раз был вынужден склонять голову, чтобы не привлечь к себе внимания находящихся внутри людей, молодой человек с трудом добрался до угла, постоял у карниза, выжидая удобный момент, чтобы перебежать через дорогу без посторонних глаз, и снова притаиться. Сначала его вниманию предстали несколько редких прохожих, да пара служилых людей, вышедших из двери ненавистного заведения, а потом взгляд его обнаружил стоящую чуть поодаль повозку с двумя, мирно сидящими на ней крестьянками. И тут, в повороте головы одной из них, ему показалось что-то очень знакомое. — Господи! да это же Валерка! — обрадовался он и тут же побежал к повозке.