Будда ответил: «Я не могу понять, о чем ты говоришь. Я не оставил дворца позади, и не оставил королевства позади. Я оставил только ночной кошмар. Все это горело, как в огне, и я сбежал от всего этого, я не отрекся от всего этого, потому что отречение означает то, что вы оставляете что-то очень ценное позади. Но я ни от чего не отрекся. Там не было ничего, от чего можно было бы отречься. Все горело в огне. Это был ночной кошмар. И я сбежал от него, и я благодарен за это, потому что ты помог мне сбежать от всего этого!»

После этого Будда никогда не говорил о своем дворце, о своем королевстве, о своей прекрасной жене, никогда больше. Его отречение не было сделкой, не было чем-то таким, чего можно достичь в будущем, не было платой за мокшу, за рай, если бы это было так, Будда не смог бы с такой легкостью забыть обо всем этом. Он же полностью забыл об этом. Почему? Он не оставил все это ради его-то другого.

Если вы оставляете что-то, ради чего-то другого, это желание. Если вы просто оставляете, это отсутствие желаний. Если вы оставляете ради чего-то другого, это все равно желание. Если вы просто оставляете, это выглядит нелепо, тщетно, глупо, и тогда это отсутствие желаний. А когда у человека отсутствуют желания, он удовлетворен. Это первая ступень. Когда у человека отсутствуют желания, он удовлетворен, потому что как вы можете сделать его неудовлетворенным? Он удовлетворен, потому что теперь неудовлетворенности быть не может.

Жена Чань-цзы умерла. Император пришел, чтобы выразить ему свои соболезнования. Чань-цзы был великим мудрецом, и поэтому даже император пришел к нему выразить соболезнования. Они были, кроме того, друзьями, император был другом Чань-цзы, иногда он звал Чань-цзы во дворец, чтобы научиться у него мудрости. Чань-цзы был просто нищим, но он был великим мудрецом. И император пришел к нему. Он думал, что сказать Чань-цзы, по поводу смерти его жены. Он думал о тех добрых словах, которые могли бы его утешить, но в тот миг, в который он увидел Чань-цзы, ему стало очень нелегко. Чань-цзы пел в это время. Он сидел под деревом, играл на своих инструментах и громко пел. Он выглядел очень счастливым несмотря на то, что утром его жена умерла.

Император попал в неловкое положение и сказал, обратившись к Чань-цзы: «Чань-цзы, будет достаточно, если ты не будешь рыдать, но петь -это уже слишком. Это заходит слишком далеко!»

Чань-цзы спросил: «Но почему я должен рыдать?»

Император ответил: «Кажется, ты ничего не слышал о том, что твоя жена умерла».

Чань-цзы сказал: «Конечно, моя жена умерла, но почему я должен плакать? Если она умерла, она умерла. Я никогда и не думал, что она будет жить вечно. Ты рыдаешь лишь потому, что думаешь, что будешь жить вечно. Но я всегда знал, ч то придет день, когда она умрет, и этот день пришел. Это должно было случиться. И любой день так же прекрасен для смерти, как и любой другой, почему же я не должен петь при этом? Если я не могу петь при виде смерти, я не смогу петь и при жизни, потому что жизнь - это постоянный процесс умирания. В каждое мгновение смерть происходит с тем или иным человеком. Жизнь - это постоянная смерть. И если я не могу петь в миг смерти, я не смогу и петь.

Жизнь и смерть - это не два отдельных события. Это единое явление. И в тот миг, в который кто-то рождается, смерть рождается вместе с ним. Когда вы растете, взрослеете, вы также умираете, а окончательная смерть - это ничто иное, как вершина вашей так называемой жизни. Почему же я не должен петь? Более того, бедная женщина жила со мной столько лет, так неужели ты мне не позволишь немного попеть с благодарностью, после того, как она меня оставила? Она должна покинуть этот мир в покое, в гармонии, с музыкой и в атмосфере любви. Почему же я должен рыдать?

Вы рыдаете только тогда, когда ожидаете, но ожидания ваши не исполняются. Я никогда не ждал того, что она будет жить тут вечно. А когда вы этого не ожидаете, когда вы этого не хотите, вы не можете быть неудовлетворенными.

Посмотрите на это отличие. Мы продолжаем желать, и сталкиваемся с неудачей. Потом мы пытаемся культивировать удовлетворенность. Эта сутра означает, что вы не хотите, и вы видите всю тщетность желаний, и поэтому второе отличие: вы культивируете удовлетворенность только тогда, когда проигрываете. Если вы преуспеваете, вы охвачены радостью. Это показывает то, что ваша удовлетворенность была ложной. Когда вы проигрываете, вы говорите: «Я удовлетворен». Когда вы преуспеваете, вы наполняетесь радостью. Но вы не можете быть удовлетворены при неудаче. За вашей удовлетворенностью, под ней скрывается печаль. Иначе, в успехе эта радость не была бы возможной. Если в успехе вы чувствуете радость, счастье, вы не можете не чувствовать печали в неудаче.

Такие люди, как Чань-цзы, Будда, независимо от того, преуспевают они или нет, это не важно, это не насущно, они остаются удовлетворенными. Ваша ложная удовлетворенность будет нарушена вашим успехом. Вы используете ее только как опору во время неудач, в несчастье. А когда вы преуспеваете, вы выходите из центра на открытое пространство, танцуете и прыгаете, радуетесь и наслаждаетесь. Это невозможно. Это показывает, что ваш центр был ложным. Это было просто средство для бегства, это не было вашей природой. Человек, который удовлетворен, не будет чувствовать никакого отличия между успехом и неудачей. Он не может этого чувствовать. И теперь для него все едино. Что бы ни происходило, он удовлетворен. Преуспевает он или у него ничего не получается, его н волнует, потому что у него нет желания иметь определенный результат, определенную неудачу. Что бы ни происходило, и неудачи в том числе, он переживет с легкостью. Он готов поглотить это, чтобы с ним ни случилось.

Я вспоминаю другую историю про Чань-цзы. Когда кто-то говорил ему что-то, он еще не успевал сказать это, как Чань-цзы говорил: «Хорошо, очень хорошо!» Это была его привычка. Иногда ситуация была очень неловкой, потому что иногда кто-то говорил что-то нехорошее, а он даже не слышал этого. Он просто говорил: «Хорошо, очень хорошо!» Иногда он говорил: «Моя жена умерла», - и Чань-цзы говорил: «Хорошо, очень хорошо!» Создавалось такое ощущение, что он не слышал, что ему говорили. Кто-то мог сказать: «Мой дом ночью подвергся нападению, меня ограбили». Но Чань-цзы говорил: «Хорошо, очень хорошо!»

Однажды кто-то сказал: «Ваш сын упал с дерева и сломал обе ноги». Он сказал: «Хорошо, очень хорошо!» И тогда людям начало казаться, что он просто не понимает смысла этого слова: «хорошо», - потому что если нет ничего плохого, если все хорошо, вы переходите через границы языка. И тогда собралась вся деревня, и они спросили у него: «Пожалуйста, объясни нам, что ты понимаешь, когда говоришь - хорошо? Сегодня утром твой собственный сын упал с дерева и сломал себе обе ноги. Он был тебе опорой на старости лет, единственной твоей опорой. Он помогал тебе до сих пор, а теперь тебе придется ухаживать за ним. А ведь ты стар, и это несчастье, а ты говоришь: хорошо!?»

Чань-цзы сказал: «Подожди, жизнь очень сложная штука».

И случилось так, что на следующий день началась война с соседней страной, и начался призыв, все были рекрутированы. Только сын Чань-цзы остался в деревне, потому что обе его ноги были сломаны. И тогда жители в деревне сказали: «Да, твое прозрение очень глубоко. Ты сказал: хорошо, и так и случилось!»

Чань-цзы промолвил: «Подождите, не спешите так. Жизнь очень сложная, и все идет своим чередом!» Сын был помолвлен с девушкой, но на следующий день семья девушки отказалась выдавать ее замуж за него, потому что теперь не было надежды на то, что он снова встанет на ноги, он сильно сломал обе ноги. И тогда люди заговорили вновь: «Это кажется несчастье!»

Чань-цзы сказал: «Подожди, не спеши, жизнь терпелива!»

Через неделю девушка, которая собиралась стать его женой, и родители которой отказались от этого брака, внезапно ни с того, ни с сего умерла. И тогда деревенские жители снова заговорили: «Ну ты даешь! Ты как в воду глядел. Ты знал, что она должна была умереть?»