Пока я не выкрикнула этих слов, я не понимала, что действительно разозлилась на него за то, что он не смог защитить меня от дезертиров-англичан. В более разумном состоянии подобная мысль просто не пришла бы мне в голову. На самом деле это не было его виной, сказала бы я. Просто повезло, что у меня был нож, сказала бы я. А теперь до меня дошло, что — справедливо это или нет, разумно или нет — но я действительно чувствовала, что он должен был меня защитить, но не сумел этого сделать. Может, потому, что сам он тоже это чувствовал.

Джейми уставился на меня, задыхаясь от переполнявших его чувств. Когда он снова заговорил, голос его звучал тихо и то и дело прерывался от сильного волнения.

— Ты видела тот столб во дворе форта?

Я кивнула.

— Меня привязали к этому столбу, привязали, как скотину, и били кнутом, пока не хлынула кровь! Эти шрамы останутся у меня до самой смерти. Если бы сегодня днем мне не повезло так дьявольски, это было бы самое меньшее, что могло со мной случиться. Скорее всего, они бы сначала выпороли меня, а потом повесили. — Он с трудом сглотнул и продолжал. — Я это знал, но ни секунды не колебался, идти ли туда за тобой, даже думая, что Дугал может оказаться прав! Знаешь, где я взял тот пистолет?

Я молча помотала головой — мой гнев уже начал спадать.

— Убил часового у стены. Он выстрелил в меня — поэтому пистолет и был незаряжен. Он промахнулся, и я убил его кинжалом, но оставил кинжал у него в груди, потому что услышал, как ты закричала. Чтобы спасти тебя, я убил бы и дюжину человек, Клэр. — Голос его дрогнул. — Когда ты закричала, я кинулся к тебе, вооруженный только незаряженным пистолетом…

Теперь Джейми говорил немного спокойнее, но глаза его по-прежнему оставались безумными от боли и ярости. Я молчала. Потрясенная стычкой с Рэндаллом, я совсем не оценила отчаянной храбрости, с которой Джейми кинулся за мной в форт.

Внезапно он отвернулся и опустил плечи.

— Ты права, — очень тихо произнес он. — Ага, ты совершенно права.

Из его голоса вдруг пропала вся ярость, сменившись тоном, которого я никогда от него не слышала, даже в моменты сильнейшей физической боли.

— Ранена моя гордость. А гордость — это почти все, что у меня осталось. — Джейми оперся на сосну руками и уронил на них голову, совершенно опустошенный. Голос звучал теперь так тихо, что я его почти не слышала.

— Ты рвешь мне душу, Клэр.

Нечто подобное происходило и со мной. Я тихонько подошла к нему. Джейми не шевельнулся, даже когда я обняла его за талию.

Я прижалась щекой к сгорбленной спине. Рубашка его промокла от пота, он дрожал.

— Прости, — просто сказала я. — Пожалуйста, прости меня.

Он повернулся ко мне и крепко обнял. Я чувствовала, как его дрожь понемногу успокаивается.

— Прощена, девочка, — пробормотал он мне в волосы. Отпустил меня и посмотрел в лицо серьезно и церемонно.

— Прости и меня. Я прошу твоего прощения за то, что наговорил тебе. Я разозлился и наговорил то, чего и не думал. Простишь меня?

После тех его слов я уже не считала, что он в чем-то виноват, но кивнула и сжала его руки.

— Прощен.

В легком молчании мы снова сели в седло. Дорога была прямой, и далеко впереди виднелось облачко пыли — Дугал и его люди.

Джейми вернулся ко мне. Он обнимал меня одной рукой, и я чувствовала себя в безопасности.

Но все равно оставалось неясное чувство обиды, оставалось напряжение — между нами еще не все исцелилось. Да, мы простили друг друга, но горькие слова запали в память, и они не забудутся.

На деревенский постоялый двор мы добрались поздно вечером. Дугал, расплачиваясь с хозяином, от огорчения даже глаза закрыл — чтобы обеспечить молчание, потребовалось немало серебра. Однако это же серебро обеспечило нам сытный ужин и много эля. Да только ужин прошел в угрюмой тишине: почти никто не разговаривал. Похоже, я в своем рваном платье, скромно прикрывшаяся запасной рубашкой Джейми, попала в опалу. Все, кроме Джейми, вели себя так, будто я была невидимкой, но и Джейми лишь иногда передавал мне хлеб или мясо. В конце концов я с облегчением поднялась в нашу комнату, пусть маленькую и тесную.

Я со вздохом опустилась на кровать, не обращая внимания на состояние постельного белья.

— Сил больше нет. Такой длинный день!

— Ага, длинный. — Джейми расстегнул воротничок и манжеты, снял пояс с саблей, но на этом раздевание кончилось. Он выдернул ремень и сложил его пополам, задумчиво похлопывая им по ладони.

— Иди в постель, Джейми. Чего ты ждешь?

Джейми подошел к кровати, покачивая кожаным ремнем.

— Видишь ли, девочка, боюсь, прежде, чем мы уснем, нужно решить еще одно дело.

Меня кольнуло мрачное предчувствие.

— Это какое?

Он ответил не сразу, подтянул к себе стул и сел напротив меня, а не рядом на кровать.

— Ты понимаешь, Клэр, — тихо спросил он, — что всех нас сегодня чуть не убили?

Я стыдливо уткнулась взглядом в одеяло.

— Да, знаю. Я виновата. Прости.

— Ага, значит, понимаешь. А ты знаешь, что если бы мужчина совершил подобное — подверг остальных опасности — ему бы, скорее всего, отрезали уши, или выпороли, а то и убили на месте?

Я побледнела.

— Нет, не знаю.

— Я понимаю, что ты не знакома с нашими обычаями, и это в некотором роде оправдание. И все-таки я велел тебе спрятаться и оставаться там. Если бы ты послушалась, ничего бы и не произошло. А теперь англичане будут везде нас искать, нам придется прятаться днем, а ехать ночью. — Он помолчал. — Что касается капитана Рэндалла… это совсем отдельная история.

— Ты хочешь сказать, он будет особенно неистово искать тебя, потому что теперь знает, что ты здесь?

Джейми рассеянно кивнул, глядя мимо меня в огонь.

— Ага. Он… в общем, теперь это дело его личное, понимаешь?

— Мне так жаль, Джейми, — призналась я, но Джейми отмахнулся.

— Гм… если бы это задело только меня, я бы больше ничего не сказал. Но раз уж мы об этом заговорили, — он метнул в меня пронзительный взгляд, — я признаюсь, что вид этой скотины, лапавшей тебя своими грязными руками, меня чуть не убил. — И снова посмотрел в огонь, словно заново переживая события этого дня.

Я хотела было рассказать ему про… трудности Рэндалла, но побоялась, что это принесет больше вреда, чем пользы. Мне отчаянно хотелось обнять Джейми и молить его о прощении, но я не осмеливалась прикоснуться к нему. После довольно длительного молчания он вздохнул и встал, похлопывая ремнем по бедру.

— Ну что ж, — произнес он. — Лучше сразу приступить к делу. Ты причинила много вреда, не послушавшись моего приказа, и я собираюсь наказать тебя за это, Клэр. Помнишь, что я сказал тебе утром перед тем, как уехать?

Я вспомнила и поспешно метнулась через кровать, прижавшись спиной к стене.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты отлично знаешь, что я имею в виду, — твердо сказал он, — Встань на колени перед кроватью и задери юбки, девочка.

— Я этого не сделаю! — Я вцепилась в столбики кровати и заползла еще дальше в угол.

Какое-то время Джейми, прищурившись, мерил меня взглядом, решая, что делать дальше. До меня уже дошло, что остановить его я все равно не смогу — он весил на добрых четыре стоуна больше, чем я. Наконец он предпочел пока не действовать, а поговорить еще немного, отложил ремень в сторону и сел рядом со мной.

— Слушай, Клэр… — начал он.

— Я уже сказала, что мне жаль! — выпалила я. — И мне действительно жаль. Я больше никогда ничего подобного не сделаю!

— В том-то все и дело, — медленно произнес он. — Можешь и сделать. Только из-за того, что отказываешься принимать все всерьез. Полагаю, ты пришла оттуда, где жизнь гораздо проще. Там, откуда ты пришла, неподчинение приказам или то, что ты берешь дело в свои руки — не вопросы жизни и смерти. Самое худшее, что может произойти — если ты причинишь кому-нибудь неудобство, или же тебя сочтут надоедой, но вряд ли кого-нибудь убьют.