Еще в XVIII веке Петр I учредил в России «регулярную почту». Так поя

вилась сеть станций, управляемых смотрителями. В их распоряжении были ямщики, кибитки, лошади. Путешественники, приезжая на станцию, оставляли усталых лошадей и брали свежих, оплачивая их.

Подобные услуги получали по чинам: бедные чиновники VI — IX классов довольствовались двумя лошадьми, а вот особы I — III классов могли брать до двенадцати лошадей. Помещики часто ездили на своих лошадках: пусть медленнее, но дешевле!

«Обычная скорость для едущих «по своей надобности» была зимой не более 12 верст в час, летом — не более 10, а осенью—8. В сутки обычно проезжали 70 — 100 верст. На станции проезжающий «платил прогоны» — оплачивал лошадей по таксе, которая колебалась от 8 до 10 копеек за одну лошадь на одну версту»,- писал русский филолог и историк Юрий Лотман.

Почтовая карета отправляется в путь, 1840 год

Во времена Петра I обе столицы соединял извилистый проселочный путь длиной 750 километров. При Екатерине II по нему ездили в основном почтовые тройки.

В 1820 году между Москвой и Петербургом начали ходить дилижансы — низкие, длинные возки, обтянутые кожей, с двумя оконцами, сзади и спереди. Они двигались по расписанию, отправляясь два раза в неделю. Ехали только днем. На каждой станции, пока перепрягали лошадей, пассажиры обедали и пили чай. Зимой дилижансы брали четырех пассажиров, летом — шестерых.

Четверо пассажиров сидели друг к другу спиной и смотрели: двое вперед, двое назад — по дороге. Их разделяла перегородка. Места внутри кареты стоили 100 рублей, снаружи—60—75 рублей. Путь из Петербурга в Москву дилижанс проделывал за четыре-пять суток. Впрочем, в одном из писем к жене нетерпеливый Пушкин так отозвался о поездке: «Дилижанс поспешал как черепаха, а иногда даже как рак».

Вскоре появился и другой транспорт. Люди победнее стали ездить из одной столицы в другую в «сиаейках». Это было в шесть раз дешевле. Экипаж перевозил пятерых: трое сидели в закрытой кибитке, двое — на передке под навесом. В «сидейку» впрягали всего одну лошадь. Поездка длилась неделю.

В 1820-1830-е годы в России начали строить шоссе. Мощеная мелким щебнем дорога соединила Петербург и Москву. Ее длина составила 658 километров. К 1840 году было проложено еще 780 километров шоссейных дорог. Дилижансы стали ходить в Ревель, Ригу, в города Финляндии.

В ноябре 1851 году из Петербурга в Москву, пробыв в пути 22 часа, прибыл поезд. Время дилижансов близилось к концу. Вот-вот уже исчезнут «эти чудные кони в наборной сбруе, эти бубенчики с малиновым звоном... и вместо этого будет ходить по земле какой-то коробок, вроде стряпучей печки, н без лошадей, и будет из него валить дым и свист», как писал об этой перемене Глеб Успенский.

Во времена Онегина главным городским транспортом были экипажи извозчиков. Их в Петербурге имелось много, но стоили они дорого. За проезд от Аничкова моста до своего дома в конце Фонтанки Пушкин платил 80 копеек. Мелкий чиновник зарабатывал столько за целый день работы.

Летом 1830 года в Петербурге появляются «городские кареты» — омнибусы. За небольшую плату они доставляют небогатую, а значит, многочисленную публику за город. Омнибусы представляли собой большие кареты. В них помещалось по шесть пассажиров; они сидели по трое в ряд, лицом друг к другу. Столько же человек ехали на крыше кареты; там тоже стояли скамьи. Туда поднимались по откидной лестнице.

В ХIХ веке появляются самоходные экипажи. Так выглядела английская паровая повозке; 1828 год

Люди побогаче не пользовались ни извозчиками, ни омнибусами. Они ездили в своих экипажах, щеголяя красотой лошадей и упряжи. За породистую лошадь платили от тысячи до четырех тысяч рублей. Ездили быстро.

Форейторы, разгоняя пешеходов, то и дело кричали: «Пади!»

У столичных богачей имелись экипажи на все случаи жизни — от легких дрожек и саней до больших дорожных карет. Удобнее всего были, конечно, кареты — рессорные повозки с закрытым кузовом, дверцами и окнами, а также домрезы. Это — спальные кареты; в них хорошо было пускаться в долгие поездки. Эти экипажи можно назвать своего рода «шестисотыми мерседесами» пушкинской эпохи.

Впрочем, большинство людей разъезжали в ту пору в экипажах попроще — возках, кибитках, бричках, дрожках. Возок тоже был экипажем с дверцами и окнами. Кибиткой назывались простые крытые повозки на колесном и санном ходу. Бричка — это легкий, полуоткрытый экипаж с кузовом и верхом. («В ворота гостиницы губернского города NN въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка». Н. Гоголь, «Мертвые души».) Дрожки — рессорная коляска, иногда весьма картинного вида. («Вдруг промчались перед ним щегольские дрожки». А. Пушкин, «Станционный смотритель».)

Самоходная машина фирмы «Бенц» поначалу напоминала обычный дорожный экипаж. Мощность двигателя составляла всего 0,88 лошадиных сил.

Но фотографии 1888 годо: одна из первых поездок на трехколесном автомобиле «Бенц». Вверху: рекламное объявление фирмы «Бенц», 1900 год

В России сухопутными перевозками издавна занималась особая категория государственных крестьян, коим была поручена «ямская гоньба». Их труд был тяжел и опасен. Ямщики отправлялись в путь в любую погоду. В пути им грозила встреча с разбойниками. Чтобы не замерзнуть от стужи и не погибнуть от злой руки, требовалось немалое мужество.

Об «удалых ямщиках» слагают песни и пишут стихи, полные грусти, ведь «может, скоро под землею сокроют тело ямщика!». В глухой степи, среди плача вьюги, среди снега, равняющего жизнь со смертью, щемящими, хрипловатыми звуками разлетается песня про то, «как простор степной широко велик, как в степи глухой умирал ямщик». При этих звуках удивленный ездок, коему передаюсь уныние, невольно вздрогнет и, силясь отогнать наваждение, воскликнет: «Лихая тройка, вихрем мчись, ямщик, пой песни веселее!» Все стихает. Лишь гудит неотступная вьюга, скрывая города и поселки, стирая любые следы человека с пейзажа. «И замолк мой ямщик, а дорога предо мной далека, далека...» (цитировались стихотворения Н. Анордиста, И. Сурикова, Г. Малышева, И. Макарова).

Два года назад в грузинском селе Дманиси были найдены черепа гоминидов почти 2-миллионолетней давности, показавшие, что эти первые африканские Гомо эректус, вооруженные одними лишь примитивными каменными орудиями, уже начали расселяться по земному шару. Недавно в том же Дманиси найден череп такой же давности, но самый маленький по размерам и самый примитивный из всех, когда-либо найденных вне Африки. Это опровергает гипотезу, по которой основной причиной, вызвавшей первый «исход» древних гоминидов из Африки, было резкое увеличение объема их черепа (и, следовательно, мозга).

Можно думать, что этот «исход» произошел на более ранней стадии эволюции, чем предполагалось раньше. Неясно, однако, какое место на эволюционном дереве человечества занимали дманисские гоминиды и представляли они собой одну ветвь этого дерева (Гомо эректус) или несколько разных (например, еще и более раннюю группу Гомо хабилис). Дальнейшее изучение новой находки может пролить дополнительный свет на сложную проблему человеческой эволюции.