Берн Дибнер. «Герольды науки», 1955
Инженер, изобретатель предприниматель, библиофил, историк науки и филантроп — все эти шесть призваний и профессий поместились в жизни Берна Дибнера. И еще 24 патента на изобретения в электротехнике.
И десятки работ по истории науки и техники, среди героев которых — Леонардо да Винчи, Фарадей, Вольта, Рентген.
Когда видишь фото этого американского джентльмена аристократической наружности, трудно поверить, что в семь лет он не знал ни слова по- английски, что рос он в многодетной — совсем не аристократической — иммигрантской семье и что возможность получить высшее образование ему дал... несчастный случай на производстве, точнее, денежная компенсация за этот счастливо-несчастный случай.
Случай также открыл для этого инженера-бизнесмена историю науки как сферу увлекательных изысканий. В начале 30-х годов он купил по случаю популярную книгу об истории изобретений. Рассказ об изобретениях Леонардо вызвал, однако, у него — уже патентованного изобретателя — большой скепсис. Он решил, что автор безмерно преувеличил изобретательские способности великого художника. И, со свойственной предпринимателю уверенностью, решил сам разобраться в предмете. Он настолько углубился в проблему, что в 1936 году поступил в Цюрихский университет изучать историю науки Возрождения. Параллельно стал искать и покупать редкие книги, относящиеся к его предмету. В результате он понял, что творческую мощь Леонардо трудно преувеличить. И... начал вести двойную жизнь предпринимателя и историка науки.
Течение его насыщенной жизни прервала мировая война. Он служил в американской военной авиации в Европе, достиг звания подполковника и был награжден боевыми наградами. Он гордился тем, что вместе с ним шестнадцать сыновей, внуков и правнуков его отца-иммигранта защищали приютившую их страну на фронтах мировой войны, и считал это их долгом благодарности.
С тем же чувством он в 1976 году сделал дорогой подарок к двухсотому дню рождения своей приемной родины — подарил коллекцию в десять тысяч книг по истории науки и техники, в том числе много редчайших инкунабул, Смитсоновскому институту — крупнейшему государственному научному и культурному учреждению США (основанному в 1846 году на средства английского ученого Дж. Смитсона).
В 1983 году при награждении его медалью Томаса Мора за заслуги в истории науки 85-летний Берн Дибнер сказал: «Знаменитый французский государственный деятель, министр Наполеона Талейран молвил когда- то: «Кто не жил в мое время, тот не знает, что такое жизнь». С таким голосом из прошлого не поспоришь, но туг же толпой приходят мысли о других примечательных эпохах. Участие в народных собраниях в Афинах времен Перикла было бы незабываемой частью жизни. И конечно, было бы замечательно побывать в Риме, когда легионы Цезаря возвращались после Галльских войн, или в Венеции, когда туда вернулся Марко Поло. И от марша под Марсельезу сердце трепетало бы до сих пор.
Мне же выпала огромная удача принять участие в событиях XX века и стать очевидцем перемен, драматизма и прогресса, больших, чем во всех упомянутых эпохах, вместе взятых. И привилегия эта досталась не коренному американцу, а иммигранту, которого иначе ожидала бы тяжелая участь большинства его соплеменников в середине этого века.
Я родился в 1897 году в крошечном городке Киевской губернии на Украине, подданным Николая II, последнего российского царя. Мой отец родился там же в 1853 году, за шесть лет до учения Дарвина об эволюции и в тот самый год, когда коммодор Мэтью Перри вынудил Японию открыть ее порты для кораблей с Запада и тем самым положить конец ее трехвековой самоизоляции. Через пятьдесят лет после того, как Япония познакомилась с западным прогрессом, она начала войну против России, завершившуюся поражением царя и волной революционных возмущений, которые дотянулись и до нашего неспокойного времени.
В 1904 году, в начале русско- японской войны, мой отец в несколько приемов переправил свою семью — жену и восьмерых детей — в Нью-Йорк, и так началась сага еще одной иммигрантской семьи Америки.
Я был самым младшим в семье. Учился в общественной бесплатной школе, затем в профессиональном училише, где стал электромонтером. Работа чередовалась с летней фермерской школой, военной подготовкой во время Первой мировой войны и службой палубным инженером на кораблях, которые ходили к Карибским островам и во Францию. Вследствие небольшого несчастного случая на производстве я получил средства, достаточные для того, чтобы пойти в колледж. В 1921 году окончил Политехнический институт с высшим отличием как инженер-электрик.
В 1924 году я основал компанию «Бёрнди», акции которой с 1961 года котируются на Нью-Йоркской фондовой бирже. Этот источник дохода позволил мне отдаться глубокой привязанности к истории науки.
За два года до моего рождения Рентген сделал свое великое открытие, с которого началась новая эра в постижении природы вещества и устройства жизни. Открытие следовало за открытием, и каждое расширяло понимание сил природы и сложной взаимозависимости форм и функций физического и биологического миров...
На протяжении восьми десятилетий моей жизни всегда присутствовал один связующий элемент — книги! Книги были символом мысли, новаторства, описанием исследований, экспериментов, открытий. Этим объясняется создание в 1941 году библиотеки Бёрнди — общественного образовательного учреждения. К 1965 году, когда в библиотеке собралось 40000 томов первостепенного научного значения, университету Брэндайса была передана тысячетомная коллекция, посвященная Леонардо да Винчи. В 1975 году, по просьбе Смитсоновского института, ему было передано в дар собрание из более чем 11000 наиболее важных книг библиотеки Бёрнди, чтобы заложить фундамент национальной библиотеки по истории науки».
В заключение своей речи Берн Дибнер процитировал притчу о плодовом дереве из Талмуда: «Придя в этот мир, я увидел, что он не заброшен, а плодоносит. И так же, как мои родители сажали деревья для меня, так и я буду возделывать сад для моих детей».
Ему оставалось еще пять лет на возделывание сада. Он посадил еще несколько плодовых деревьев, из которых главное, вероятно, Институт истории науки и техники в Бостоне.
В нем Берн Дибнер стремился воплотить мечту его старшего друга Жоржа Сартона (1884-1956), основоположника истории науки как самостоятельной области и основателя первого журнала по истории науки (1912). В статье 1917 года «Институт истории науки и цивилизации» Сартон писал: «Наука — это главная сила, способная обеспечить единство нашей цивилизации. Именно эволюция науки должна быть главной нитью всеобщей истории. Нельзя допустить, чтобы совершенно необходимая специализация затемнила более широкое видение эволюции и взаимосвязи всех наук. Чем больше наука входит в нашу жизнь, тем более ее надо очеловечить, и нет лучшего способа очеловечить ее, чем изучая ее историю». Сартон высказал принципы, на которых институт действовал бы в интересах всего человечества.
Берн Дибнер развил и реализовал этот замысел. Новый институт предоставил возможность историкам науки и техники всех стран участвовать в ежегодном конкурсе, победители которого получают право и средства в течение года разрабатывать свои проекты в исключительно благоприятной обстановке. Институту передана огромная библиотека, которую Дибнер собирал всю жизнь. В еженедельных семинарах помимо дибнеровских стипендиатов участвуют и сотрудники одного из крупнейших научно-технических центров США — Массачусетского института технологии, на территории которого Дибнеровский институт находится. Участвуют и сотрудники других первоклассных университетов большого Бостона, включая Гарвардский, Бостонский и университет Брэндайса.
Если вы сделали нечто существенное в истории науки и техники и если у вас есть конкретный план нового исследования, приглашаю вас — на правах бывшего стипендиата — принять участие в следующих дибнеровских конкурсах.
